Конечно, надо было идти очень осторожно — сначала вылезти в коридор около генераторной, пройти эти две тысячи футов и снова забраться в вентиляцию уже у самого операторского зала.
— Надеюсь, там обычная диафрагма, а не какая-нибудь прозрачная дверь, — пробормотал я. — Как думаешь?
— Думаю, диафрагма, — Нор провел пальцем по экрану, увеличивая изображение до максимального. — Вот тут пневмопривод, видишь? И свет там наверняка минимальный — зачем освещать коридор, по которому не ходят постоянно?
— Доберусь — увижу, — я снова его погладил. — Главное, чтобы там фотоэлементов не было на включение полного освещения. Я как-то раз на такое наткнулся — еле от охраны ушел. Все, малыш. Пошли ужинать и в каюту. Мне надо поспать хотя бы часа два-три.
— Мне тоже, — Нор вздохнул. — Мне в полночь на фермы надо, прогул отрабатывать.
— На какие фермы? — я с удивлением уставился на него.
— На ваши, — он опять устало вздохнул. — К отцу Дорсета со странным именем. Приторным таким.
— К Марципану? — я нахмурился. — С какой стати?
— Дар велел, за вчерашний прогул.
— Никуда не пойдешь! — сказал я. — Во-первых, ты уставший и никакого толку от тебя там не будет. Во-вторых, какие еще могут быть прогулы? Ты что, оператор синтезаторного цеха? Ты лекарь. То, что ты отцу помогал там что-то чинить — это не обязанность. Ты и так полторы смены каждый день отрабатывал — сначала на учебе, а затем у синтезаторов. А в третьих… Марци сволочь почище Дорсета. Умный и хитрый. Тебя отец к нему посылает? Я сам с ним поговорю. Нечего тебе на фермах делать, к тому же ночью.
Нор как-то сразу выпрямился, поерзал, отодвигаясь. Нахмурился.
— Вен, я обещал. От меня ведь пока не очень много пользы клану. Если я могу помочь на фермах — я постараюсь помочь.
— Не упрямься, — я попытался притянуть его к себе. — Ты плохо знаешь Марци. А Дорсет наверняка ему о тебе много хорошего рассказал.
Нор поджал губы и тут же сделался похож… ну на того, кем и был — на настырного подростка.
— Я не собираюсь отказываться от своего обещания.
— И не надо, с отцом я объяснюсь, — я все еще надеялся, что мне удастся его переубедить. — Он вполне в состоянии здраво размышлять.
— Да не хочу я оставаться один во флате, пока ты наверх полезешь! — выкрикнул Нор, и я заметил краем глаза, как Гаррет вытянул шею, пытаясь услышать, о чем мы говорим. — Ты думаешь, я смогу заснуть? Лучше делом займусь каким-нибудь, время пройдет быстрее.
— Дурачок, — я все же прижал его к себе, поцеловал в сердитую складку на переносице. — Ну хорошо. Поступай как знаешь. Но если Марци начнет тайком делать какие-то пакости, сразу бросай все и уходи. Потом с ним разберемся. Хорошо? Не позволяй себя во что-нибудь втянуть. Ты мало с кем знаком внизу и не подозреваешь, от кого чего можно ждать.
— Ладно, — буркнул Нор и тут же смягчился. — Но ты же понимаешь: если я не буду ни с кем общаться, то никогда ничего и не узнаю.
В столовой толпилось полно народа, и на нас вытаращилась добрая половина присутствующих. Чужое любопытство ударило по мозгам и нервам, я сжал зубы, чувствуя отвращение к этой жадной липкости. И сделал шаг вперед, загораживая Нора.
Конечно, никто нас специально не ждал. Просто люди не торопились расходиться по каютам после ужина, им хотелось пообщаться. Лика торопливо положила нам кашу, налила тоник, сунула термосы мне в руки. Я почувствовал ее… нет, не испуг, скорее, настороженность. Но задавать вопросы не было времени. Я пообещал себе, что разберусь со всем позже, после возвращения, повернулся и встретился взглядом с сидевшим в дальнем углу Лейном. Дорсет как раз что-то шептал ему на ухо, по-хозяйски положив руку на плечо.
Я даже удивился собственному безразличию — ведь позади были полгода близости. Но ничего не осталось, и сейчас мне казалось странным, что когда-то я считал свои чувства к Лейну серьезными. Мне просто не с чем было сравнивать.
Разговоры в зале то стихали, то усиливались, и мне не требовалось напрягаться, чтобы понять, о чем говорят за столами.
— Пойдем, — я повернулся к Нору. — Пусть себе болтают. Языки, они, знаешь, без костей. От болтовни не болят.
Уже у каюты я вспомнил: на столе стоит еще и утренняя порция, которую я оставил в термосе. И порадовался, что Нор сможет насытиться за весь день сразу. Пока он бегал в душевую, я выложил кашу из обоих термосов в тарелки, разлил тоник, насыпал Нору побольше сахарина. Жаль, сухариков не было.
А потом подошел к двери и настроил гудок хронометра на половину двенадцатого ночи. Спать нам оставалось всего ничего. И я подумал — стоит ли вообще? Или лучше потратить оставшееся время на любовь?
50
На фермы я, откровенно говоря, шел с опаской. После слов Вена ничего хорошего от старшего бригадира как-то не ждалось.
За открывшейся дверью было душно и влажно, я мигом вспотел даже в легкой рубашке и штанах. Дар направился к стоящему спиной к нам крупному человеку в комбинезоне, из задних карманов которого торчали инструменты.
— Марци, это Нор, — сообщил огромной спине Дар, и человек развернулся к нам.
Густые черные брови, карие глаза, крупный нос и грива темных волос — вот в кого Дорсет мастью пошел. А массивную фигуру Марципан не передал никому — ни сыну, ни дочери. Ростом Вен, конечно, мог с ним поспорить, но вот шириной плеч и зада — вряд ли.
— Скажи мне еще раз, Дар: ты действительно считаешь малька приличным техником? — прогудел старший бригадир, недоверчиво оглядывая меня с головы до ног.
— Действительно считаю, — терпеливо повторил Дар, по-видимому, не в первый раз. — Он мне очень помогает в синтезаторной. За последние пять-шесть лет не видел ни у кого из наших молодых подобных таланта и старательности. Одна у меня надежда — на младшего сынка Базиля, на Лина. Соображает мальчонка хорошо, руки тем концом вставлены, и к механизмам тянется. Рос бы побыстрее…
— Да, — согласился Марципан, — нынешняя мелюзга не находит ничего привлекательного в обыденной работе. Каждый второй спит и видит себя рейдером… Так, малек? — это он уже мне.
— Нет, — спокойно ответил я. — Я спал и видел себя штурманом.
Добродушные огоньки, которые зажглись было в карих глазах, тут же потухли, и я мысленно стукнул себя по лбу. Зачем было напоминать? Как будто я и так недостаточно выделяюсь из числа остальных жителей Даунтауна — и короткой стрижкой, и цветом волос, и смуглостью… Тут захочешь забыть, что чужак — не получится.
— Ладно, давай я тебе покажу, с чем предстоит иметь дело. Дар предупредил, что ты не со всей техникой можешь быть знаком. Так что смотри — я опишу, какие у меня проблемы, а ты сам определи, с чем справишься за смену, — Марципан развернулся и направился к тамбуру.
В помещении, где он нас встретил, стояли пустые танки, которым требовалась стерилизация, и танки, в которых клетчатка дозревала. В Полисе вокруг них суетились бы роботы, здесь же возилось с полдюжины людей. Проходя мимо, Марципан резко окликнул парня — примерно моего ровесника, может, чуть старше, который следил за стерилизацией:
— Анджей, не спи на работе! Не видишь — зеленый сенсор горит?
И тот, ни словом не возразив, торопливо начал разворачивать помпу, подгоняя ее к соседнему закрытому резервуару.
Видимо, за каждым из работников было закреплено по несколько емкостей. Судя по их количеству в зале — не меньше, чем по два десятка. Роботам было проще — они получали сигналы от следящей системы, с которой все танки были связаны, и соответственно реагировали, а здесь, кроме человеческих глаз, положиться было не на что.
В тамбур за нами Дар не пошел. Оно и понятно — ему требовался отдых. Он, как начальник синтезаторной, и так работал больше, чем операторы, и при этом все-таки не терял потрясающую наблюдательность и свойство везде успевать.
В общем, я с ним попрощался, вошел в тамбур и натянул специальный костюм, которым снабдил меня Марципан, достав из шкафчика. На плантации с закваской в обыкновенной одежде вход запрещался — там же открытый бассейн, а клетчатка в период начального созревания наиболее уязвима для всякой заразы. В Полисе туда вообще доступа техникам не было — только химикам и биологам, берущим пробы. Все автоматы, необходимые для функционирования плантаций, были вынесены за периметр поля. К ним мы в сопровождении инженера Белуччи и наведывались в свое время чуть ли не ежедневно. Редко-редко, если выходили из строя пневмоприводы или кабели, кто-то лез под бассейн, чтобы их починить. Чаще, опять же, справлялись сами роботы. Поэтому и датчики вынесли за пределы и спрятали в воздуховодах, чтобы не мешались под ногами — людям они практически не нужны, а следящей системе все равно, где они стоят. Очень удобно для рейдеров, как оказалось — не выползая наружу можно определить, где их ожидает созревший продукт.