— Какой же?
Я ждал этого вопроса.
— Человек, которого я убил… считал себя его сыном.
Базиль Перкс был старше меня на семь лет, но еще когда мы обитали в соседних флатах на элитном этаже, мы постоянно дрались. Его мама была моложе, а моя красивее. К Мадлен Перкс частенько наведывался Первый офицер, а мою маму навещал Адмирал. Перкс был похож на мать, но упорно во всех разговорах называл Первого офицера «отцом». Я был похож на Адмирала, только мамин цвет глаз мешал признать меня его копией, и Адмирал сам в свои визиты с удовольствием окликал меня «сынок». По справедливости, нам было нечего делить, но Первый офицер не ладил с Адмиралом, Мадлен Перкс смотрела свысока на Делию Раду, и Базиль Перкс не мог терпеть меня настолько, что первый раз поколотил, когда мне едва исполнилось три. Нянька оставила меня ненадолго одного в песочнице, отлучившись за водой, а тут Базиль возвращался с занятий…
За годы в начальных и подготовительных классах мы наставили друг другу несчетное количество синяков и ссадин, и преподавательский состав вздохнул с облегчением, когда Базиль ушел в Школу. На какое-то время наступило затишье — ровно до тех пор, пока в Школу не приняли и меня. А там обнаружилось, что младший офицер Перкс, закончив обучение, пристроился в интендантскую службу Школы и не утратил вкуса к издевательствам. Напротив, за время нашего относительного перемирия виртуозно отточил технику. Он знал, как меня достать и куда бить, он глумился над моей семьей и мной самим, он унижал меня перед моими товарищами по группе, а если получалось — выставлял дураком перед командирами. Я терпел целый год. Сжимал зубы и делал вид, будто ничего не происходит. Я знал: мне нельзя срываться. И не только потому, что в противном случае мне грозил вылет из Школы. Несколько раз я пытался с ним поговорить, объяснить, насколько все это по-детски и недостойно звания офицера — как настоящего, так и будущего. А еще старался намекнуть, что все может плохо кончиться. Но он не желал понимать. Ему было все равно…
В тот день я действительно выпил — двое моих сокурсников уговорили меня раздавить бутылку «Старого Ковчега» в честь наступившего семнадцатилетия. Но я все прекрасно помню, что бы ни говорил на заседании трибунала, — на самом деле я не был пьян. Меня вообще алкоголь берет плохо, если я того не хочу. Но расслабиться я себе позволил и, по пути забрав Криса, у которого как раз завершился второй блок занятий по технике, шел к матери — мы договорились отметить мой день рождения в семейном кругу. Голос Криса звенел колокольчиком, и я с удовольствием слушал его истории, под которые мы миновали игровое поле, прошли поворот к жилому сектору младших офицеров и по самому краю пересекли сад. Перкс попался нам навстречу у озера, в период между полуденной рындой и первыми склянками совсем безлюдного. Базиля пошатывало — судя по всему, он тоже где-то что-то отметил, — и уже издалека он нехорошо заулыбался.
Первое, что я сделал, чуя неприятности — услал Криса домой. Он бросился прочь во все лопатки — видно, ему тоже не пришелся по душе вид неопрятного ухмыляющегося офицера.
— Какие люди! — подойдя ближе, начал Базиль. — Надо же, удивительное совпадение!
— Добрый день, офицер Перкс, — официальным тоном ответил я и собирался миновать его, когда он загородил мне дорогу. — Что-то случилось?
— Ничего плохого, — он по-прежнему кривил губы в усмешке, — просто хотел поздравить тебя с прекрасной сестрой.
— Спасибо, — все еще сдержанно отозвался я. — Я передам Мари при встрече ваши слова, она будет рада.
— Не стоит, я только что от нее. Все сказал сам. Надо признать, она горячая штучка в постели.
Я сжал зубы и промолчал.
— Давно мне не попадалось таких страстных сексуальных девочек. Когда шел к ней — ничего особенного не ожидал. Но, оказывается, она классно сосет. И трахается тоже здорово. Так подмахивает, так стонет. И кончила трижды за один мой стояк. И в задницу, кстати, тоже дать не против. Я прямо впечатлился. Не думал, что у такого типа, как ты, может быть такая годная сестра. Порекомендую ее сегодня друзьям.
— Я… рад, что тебе понравилось, — с трудом выдавил я, сдерживая рвущуюся наружу неприязнь. — Но не мог бы ты избавить меня от подробностей?
— А что такое? — неискренне изумился Перкс. — Тебе неинтересно? Ты же, вроде, не штрайб.
— Она моя сестра, — ногти впились в ладони — так крепко я стиснул кулаки.
— Да какая разница! Баба — и баба. Наоборот — про недоступных баб слушать даже забавнее. Хотя… тебе ведь, кажется, вообще в Скайполе еще ни одна не дала?
Он прекрасно знал, что мне остался год до допуска на женский этаж Скайпола, поэтому я не ответил, занятый усмирением разгоравшейся ярости.
— А я вот тут подумал: раз Мари такая умелица, то ваша мамаша, наверное, и вовсе виртуоз? Опыта-то у нее побольше. Недаром же Адмирал в ее флат бегает. Так что завтра пойду к ней, трахну старушку хорошенько. Потом расскажу, как понравилось.
Я ощутил, как поднявшаяся внутри чистая ненависть выходит из-под контроля, обжигая и глаза, и рот, и ноздри. Мне казалось, я готов был вспыхнуть и заодно испепелить этого наглого мерзкого типа. Я ни секунды не сомневался, что он сделает то, о чем говорит — его низости хватит на подобное.
— Не смей, подлец! — заорал я.
— И кто мне запретит? Не ты ли, сопляк? — Перкс откинул голову и заржал, демонстрируя белые зубы.
Я рванулся к нему, не очень понимая, что собираюсь делать, в мозгах мутилось от злости. Перкс ударил меня в лицо, и боль стала моим последним ощущением: виски будто сдавило стальным обручем, Перкс захрипел, схватившись за горло, и упал на газон. А я все смотрел и смотрел, наслаждаясь его агонией — тем, как он катается у моих ног, пытаясь сорвать невидимую удавку.
Потом я, кажется, отключился, потому что когда очнулся — оказалось, что я тоже лежу, и посиневшее лицо Перкса с выпученными глазами совсем рядом. Не требовалось даже трогать тело, чтобы понять — Базиль безнадежно мертв. Но я все же отвел его ладони, разглядел наливающиеся сине-багровым цветом пятна на шее, с трудом поднялся и поплелся домой. Соображал я плохо. Голова раскалывалась, внутри было пусто, мир потерял все краски, сделавшись серым. С трудом дотащившись до своего флата, я упал на лежанку и заснул.
Разбудили меня через пару часов пришедшие за мной охранники.
До сих пор не знаю, кто донес, но, по-видимому, все, что удалось разглядеть доносчику — это как я шевелил труп и уходил. Поскольку вердикт за убийство мне выносили, исходя из того, что я задушил Перкса руками.
Вполне могло случиться, что моя высылка на нижние ярусы не удовлетворила Ричарда Мора. Наверное, смерть за смерть он считал более правильной, а как там сложится внизу — неясно. Вот и решил подстраховаться. Официально перечить Военному Совету и трибуналу он не мог. Даже в тройке Адмирал — Первый офицер — Второй офицер Мор далеко не всегда встречал поддержку у Второго офицера. Понтий Красс был самым старшим в триумвирате, самым молчаливым и держался в стороне от разногласий между Адмиралом и Первым офицером, пока существовала возможность делать вид, будто он их не замечает. Если же вдруг личные взаимоотношения начинали сказываться на эффективности работы Совета, Второй офицер разрешал конфликт, непоколебимо вставая на позицию той или другой стороны, и этим мгновенно прекращал споры. К чести Красса надо признать: он всегда выбирал то, что шло на пользу Кораблю.
Так что действовать Первый офицер мог только тайно, в обход Совета… А Адмирал мог об этом догадываться — недаром же Джон подсунул мне в Коридоре ультразвуковую хлопушку. Вряд ли техники ни с того ни с сего проявили бы подобную инициативу — какое им дело до офицерских разборок вообще и до выгнанного из Полиса курсанта в частности?..
— Хорошо, предположим, Адмирал рассчитывал, что я окажусь внизу живым и невредимым, — кивнул я. — Тогда почему он со мной не поговорил? Если он хотел, чтобы я стал его глазами здесь — он бы сообщил мне об этом.