Банкротство Бакланова очень подорвало доверие к Н.А. Найденову среди московских купеческих тузов, считавших его виновным в допущении кредита Бабкинской мануфактуре в 2 миллиона рублей в то время, когда Бакланов был председателем совета — высшего контролирующего органа банка.
Н.К. Бакланов пришел к Н.А. Найденову, упал в ноги перед ним и со слезами просил простить его за легкомыслие, что он не имел сил сознаться в плохом положении своих дел, все еще до последней минуты рассчитывая на изменение фортуны в лучшую сторону, как это бывает нередко с торговыми людьми.
Николай Александрович ежедневно заходил ко мне после собрания членов совета банка, и я видел, сколько стоит ему сил, здоровья, энергии, самолюбия и терпения перенесение всех выпавших на него невзгод, с восстановлением опять к нему пошатнувшегося доверия со стороны лиц, крупно заинтересованных в банке. По его измученному и неспокойному лицу можно было судить, как эти заседания совета обходились ему тяжело; у него однажды вырвалась фраза: «Один Бог знает, сколько история с Баклановым у меня отняла здоровья! Когда я мочусь, у меня идет кровь». Я глубоко уверен, что другой человек на его месте, с обыкновенными способностями, не смог бы перенести создавшегося положения.
Акции Торгового банка в цене падали, вклады уменьшались, на собраниях совета доходило дело почти до скандала, некоторые члены совета наседали на Николая Александровича, в особенности в этом отличался Василий Иванович Якунчиков, человек грубый и не отличающийся объективностью; про него говорил Иван Иванович Казаков, бывший тоже членом совета банка, хорошо знавший В.И. Якунчикова: «Вот везет же ему, как незаконнорожденному. Ведь, поди, может в трех соснах заблудиться, а в делах ему счастье так и прет!» В какой-то газете промелькнуло о банкротстве Бабкинской мануфактуры и владельцев ее Баклановых, имеющих большое положение в банке с большой задолженностью в нем. Очень настойчиво поговаривали о назначении ревизии Министерством финансов, куда от кого-то поступила просьба о ревизии Торгового банка. Если бы ревизия состоялась, то положение Найденова было бы крайне невыносимое и ему пришлось бы оставить все свои общественные дела, а без них, я уверен, Найденов потерял бы смысл жизни — так он вкладывал в них много души своей! Но, к благополучию его, ревизии не было назначено. Поступившее от кого-то в Министерство финансов прошение о ревизии банка попало в комиссию, где председательствующим был товарищ министра (фамилию забыл, кажется, не то Покровский, не то Петровский 6*), только недавно назначенный на эту должность из Москвы, где он занимал должность, кажется, управляющего Казенной палаты. Он знал лично Н.А. Найденова и в комиссии заявил: «Нахожу, что ревизию Торгового банка производить не следует в данное время, Найденов и многие другие, стоящие во главе банка, мне лично известны и заслуживают полного доверия».
В довершение всех этих неприятностей, его единственный сын Александр Николаевич, с горя загулял от безнадежной любви к барыш не Савостьяновой (дочке булочника с Петровки), не пожелавшей выйти за него замуж. Александр Николаевич, состоя главным бухгалтером банка, начал манкировать службой, не являться своевременно в банк и имея контрольные ключи от кладовой кассы, задерживал текущие операции.
Таковым создавшимся положением пользовались лица, не симпатизирующие Найденову, начали наносить уколы, как клопы во время жар кой летней ночи в наполненной разными жильцами комнате без достаточного внимания к чистоте, употребляя все усилия, чтобы досадить ему И.А. Колесников, директор С. Морозова, занимающийся денежны ми делами Марии Федоровны Морозовой (жены Т.С. Морозова), имев шей большое количество акций Торгового банка, пустил их в продажу предполагаю, из-за желания отомстить Найденову за уход его хозяина Т.С. Морозова, из председателей Биржевого комитета по вине Найденова.
Один из директоров банка, Александр Карлович Гок, пользуясь распущенностью поведения Александра Николаевича Найденова, старался раздуть это сравнительно неважное дело в событие. Прибегал ко мне жалобой на него: «Скажите, на что это похоже! Уже половина одиннадцатого, а бухгалтера еще нет на службе, а из-за этого происходит при остановка всех операций банка!» Жалоба эта была справедлива и основательна, но было видно, что она делается не из-за боязни за дела банка а скорее, с целью ухудшить положение Н.А. Найденова. Гок отлично понимал, что я ничем не мог помочь в этом случае, разве только довести до сведения отца, чем мог бы еще больше расстроить его в и без тог тяжелые минуты его жизни. Понятно, Гок не стеснялся жаловаться н одному мне, но всем приходящим к нему по делу, даже лицам, не близко стоящим к банку *.
Все неприятности Н.А. Найденова были им перенесены и изжиты, на дела Бабкинской мануфактуры он обратил серьезное внимание, и юстепенно она вошла в свою колею, особенно получилось облегчение после того, как было продано лесное имение на юге России и за сумму, значительно большую, чем за него было заплачено.
* Не знаю, из каких источников Найденов узнал о кутежах сынка, и он решился прибегнуть к крутым мерам — женить его. О чем сообщил мне, но сетовал, что не имеете на примете подходящей невесты. Между тем года за полтора или два до этого Н.И. Решетников пригласил меня поехать с ним в Исторический музей на лекцию академика Янжула, где и познакомил со своей сестрой Елизаветой Ивановной 7*, еще очень молоденькой, но привлекательной и интересной девицей, только что кончившей Черняевскую гимназию. Еще тогда Решетников намекнул мне, что хорошо бы выдать ее замуж: А.Н. Найденова. Я знал об увлечении Александра Николаевича другой, не обратил на слова Решетникова внимания, но теперь вспомнил и сказал Николаю Александровичу: невеста есть, сестра Н.И. Решетникова. Я и Александр Николаевич были приглашены а обед к Н.И. Решетникову, где Найденов и познакомился с Елизаветой Ивановной, не предполагая, с какой целью он был приглашен на обед. Вскоре после этого обеда Н.А. Найденов просил приехать меня к нему, чтобы совместно убедить сына в необходимости жениться.
Александр Николаевич, услыхав о таковом желании отца, наотрез отказался исполнить это, встал со стула, чтобы покинуть комнату, но я воспрепятствовал этому, стал у дери и не выпустил его. Произошел у меня с ним крупный и неприятный разговор: Николай Александрович и его брат Виктор Александрович, бывший здесь же, даже убежали из комнаты, но после долгих разговоров и моих убеждений Александр Николаевич, Взбешенный моими доводами, подошел ко мне и сказал: «Хорошо-с — я женюсь!» — Уничижаюше осмотрел меня и немедленно вышел из комнаты. До сего времени у меня в душе сохранился неприятный осадок от этого разговора, но я, право, не сожалею, что я поступил, и уверен, что, если бы его женитьба не состоялась, он бы окончательно спился и с ним было бы то же, что с сыном Г.И. Хлудова, о котором я уже писал. Надетая на него почти насильно узда сохранила ему жизнь и здоровье, хотя не излечила его от алкоголя.
1* Домовладение 27/33 в 1-м квартале Яузской части (ныне Садово-Черногряз-11 ская ул., д. 8) в 1863 г. было приобретено Сергеем Владимировичем Алексеевым у моск. 2-й гильдии купца Козьмы Карповича Бакланова. См.: ЦАНТД^ Яузская часть. Д. 27/33.
2* После Н.К. Бакланова домовладение № 6 по Моховой ул. принадлежала Ю.И. Базановой, а затем Е.А. Красильщиковой, жене Н.М. Красилыцикова. «Николай Михайлович [Красильщиков] был в приятельских отношениях с моим отцом. Он и его жена бывали у нас, бывали и мы у них, в доме на Моховой (бывшей «Базановке»), где они жили в последнее время» (Бурышкин П.А. Москва купеческая. М., 1990. С. 194).
3* Семья Баклановых в конце XIX в. владела усадьбой под № 5–7 в Обуховом (Чистом) пер. на ул. Пречистенке (ныне — резиденция Московского Патриархата).
4* Jour-fixe (фр. — ‘определенный день’) — прием гостей в определенный день недели.
5* В конце XIX в. здание Запасного дворца у Красных ворот (на углу Садово- Черногрязской и Новой Басманной улиц) было передано императором Николаем II московскому дворянству для устройства Института благородных девиц имени императора Александра III. Здание перестраивалось в 1906 и 1933 гг., с 1918 г. в нем размещался Народный комиссариат путей сообщения (НКПС).
6* Речь идет о Покровском Николае Николаевиче — товарище министра финансов в 1906–1914 гг.
7* Елизавета Ивановна Найденова (урожд. Решетникова) впоследствии стала известной актрисой Малого театра. Ей одной из первых было присвоено звание заслуженной артистки РСФСР. См.: Найденов Н. Найденовы // Былое. 1992. № 12. С. 4.