которые противник вез в Кромы, чтобы передать в распоряжение командира Корниловской дивизии. В Фатеже была захвачена тюрьма и из 400 освобожденных политзаключенных был сформирован батальон, вместе с возчиками присоединившийся к кавалеристам. Разгромив вражеские тылы, конники снова собрались в деревне Ольховатке и весь день 6 ноября спали и отдыхали после 37-часового похода, в течение которого было пройдено с боем 135 км.
В то же самое время, сразу же после того как конники прорвались через линию обороны неприятеля, Дроздовская дивизия перешла в контрнаступление и вытеснила латышей из Черни и Чернодья. Весь день 4 ноября Латышская дивизия отбивала атаки дроздовцев и корниловцев и только 5 ноября вместе с Эстонской дивизией и пластунской бригадой Павлова перешла в наступление.
Противник, дезорганизованный рейдом конницы и лишившийся связи между своими частями, отступил. В ночь на 7 ноября, когда конники уже двинулись в обратный путь, навстречу им полились колонны Корниловской дивизии. У деревни Тагино передовые посты конников встретились с авангардом Латышской дивизии, и у села Сабуровки отходящая Корниловская дивизия была зажата в тиски между латышскими стрелками и кавалерийской дивизией. В результате боя и конной атаки Корниловская дивизия оставила на большом Сабуровском поле четыре 76-миллиметровых орудия и три 122-миллиметровые гаубицы, три батальонных значка и кассу 1-го Корниловского офицерского полка. Пять батальонов корниловцев были сжаты этими огромными тисками, охватившими Сабуровское поле с севера и юга. Латышские полки на этом поле встретились со своими конниками, завершившими рейд, и на обширном заснеженном поле над разгромленными батальонами корниловцев было подтверждено боевое братство, скрепленное общей кровью и общей победой.
Корниловская дивизия на продолжительное время была лишена способности организованно сопротивляться. 8 и 9 ноября офицерский корпус продолжал отступать и остановился только у Фатежа. 10 ноября к Фатежу подошли преследовавшие противника части ударной группы. Ударная группа продвигалась медленно, так как наступившая оттепель и гололедица задерживали артиллерию и обозы с патронами. Но уже 14 ноября фронт противника был снова прорван на участке села Солдатское, и под прикрытием сильной метели бригада червонных казаков почти без боя вырвалась в район станции Льгов. 16 ноября на рассвете станцию Льгов заняли спешившиеся Латышский и 3-й Кубанский кавалерийские полки. Станция была взорвана. Поезд командующего армией Май-Маевского едва выскочил из-под внезапного удара и, провожаемый шрапнелью, удрал в Харьков. Дроздовская дивизия была отрезана от своей армии, зажата между наступающей 7-й дивизией и кавалерией; 17 ноября отступающие части дроздовцев были разбиты под Льговом. На поле боя враг бросил 27 орудий, потеряв 2400 человек пленными[54].
Противник не знал о падении Льгова и полагал, что связь со Льговом прервана только из-за метели. Благодаря этому четыре бронепоезда, которые были отправлены противником из Курска в Льгов и замечены нашими конными патрулями, были пропущены вплоть до станции Льгов, а затем путь позади них был взорван. Они оказались в ловушке и 18 ноября были вынуждены сдаться без боя. Таким образом, в середине ноября основные офицерские дивизии – Корниловская и Дроздовская – утратили боеспособность, потеряли половину своей артиллерии и свои бронепоезда. Удар конницы вынудил корниловцев отступить с фатежских позиций, и остатки Корниловской и Дроздовской дивизий смогли снова занять оборонительные рубежи только под Харьковом.
Так закончилось Орловское сражение. Поддерживаемая английским и французским генеральными штабами армия Деникина оставила в Фатеже свои танки и тяжелую артиллерию и под натиском ударной группы, в центре которой находилась Латышская стрелковая дивизия, покатилась на юг. Офицерские полки потерпели в Орловском сражении поражение. Вмешательство в наши дела путем поддержки нашей отечественной контрреволюции обошлось организаторам интервенции во многие сотни миллионов, но не принесло ее вождям и организаторам ничего, кроме бесчестья.
Воспоминание об Орловско-Кромском генеральном сражении
Ю.Я. Балодис (Юлиан),
бывш. командир взвода, позднее – комиссар 2-го батальона
5-го латышского полка
5-й полк Латышской дивизии, где я служил командиром взвода 2-й роты, в начале октября 1919 года был переброшен с Западного фронта на Южный. Полк расположился в деревне Смородино и ее окрестностях, примерно в 25–30 км южнее Карачева, где находились штаб и политотдел дивизии. Здесь мы некоторое время стояли и готовились к предстоящим боям. Особенно тщательно мы повторяли и отрабатывали приемы борьбы пехоты с атакующей кавалерией, так как ходили мрачные слухи о рейде мамонтовской конницы по нашим глубоким тылам. Ежедневно мы ждали приказа о выступлении навстречу стремительно наступающему противнику – Добровольческой армии генерала Деникина, которая 8 октября заняла Дмитровск, 10 октября – Кромы, а 13 октября – Орел.
11 октября после полудня Латышская дивизия, наконец, двинулась из района сосредоточения на врага. В тот день шел проливной осенний дождь – настоящий ливень. Дороги превратились в сплошное месиво грязи. Промокшие насквозь стрелки с трудом продвигались вперед, орудия и повозки приходилось иногда извлекать из грязи просто на руках. Поэтому к выделенному нам боевому участку мы добрались с большим трудом только в полночь и заняли его, расположившись за какой-то деревней на линии Турищево – Молодовое. На следующий день, 12 октября, дождь еще шел, но когда к вечеру мы начали переход в юго-восточном направлении в сторону Кром, – моросить перестало.
Ночью мы захватили первого пленного – деникинского конного разведчика, который начал плести всякие ужасы об удивительной боеспособности и военной технике Добровольческой армии генерала Деникина: о пулеметах, пушках, броневиках, бронепоездах, которых так много, что не перечтешь, и даже о танках, которые он сам видел.
Боевые позиции мы заняли юго-восточнее какой-то деревни. Перед нами находился исток реки Кромы, а за Кромой – деревня Рыжково, в которой уже были деникинцы. К ночи погода прояснилась.
На заре 13 октября бригада червонных казаков, также входившая в состав ударной группы, начала бой с деникинцами и благодаря умелому стремительному удару выбила их из деревни Рыжково. 1-й батальон нашего 5-го латышского полка вслед за червонными казаками вошел в Рыжково. Не давая противнику передышки, стрелки и червонные казаки начали преследование выбитых из Рыжково деникинцев, отогнав их более чем на 10 км на юг. С наступлением ночи наша 2-я рота взяла одну из деревень и на южной ее окраине заняла оборону. Справа от нас, в другой деревне, стояла 1-я рота 1-го батальона 5-го полка.
Ранним утром 14 октября противник атаковал нашу роту. Стрелки встретили атаку врага на южной опушке леса, находившегося за деревней. Развернутые боевые цепи деникинцев приближались довольно беззаботно, так как нас надежно укрывал от них лес и кустарник, росший на опушке.
Приблизившись на расстояние 40–50 шагов к опушке, деникинцы вдруг остановились.