1750 г.; одновременно длина куска почти удвоилась и с 35 дошла почти до 60 ярдов.
Каким бы разительным ни был прогресс в шерстяной промышленности, все же решающие успехи были достигнуты не в ней, а в более новой, более концентрированной и с самого начала более капиталистической по характеру хлопчатобумажной промышленности. Эту отрасль удалось создать с большим трудом и только после длительной борьбы с влиятельными суконщиками, видевшими в ней опасного конкурента. Прекрасные хлопчатобумажные ткани ввозились из Индии и хорошо раскупались до тех пор, пока в 1700 г. постановлением парламента их ввоз не был запрещен на том основании, что это «неизбежно наносит большой вред королевству, выкачивая из него средства… и лишая работы людей, в результате чего очень многие работники мануфактур нации превращаются в чрезмерное бремя и обузу для своих приходов».
Запрещение ввоза индийских хлопчатобумажных товаров послужило стимулом для производства таких же товаров в самой Англии, хотя прошло довольно много времени, прежде чем удалось сделать бумажную пряжу достаточно прочной для того, чтобы из нее можно было изготовлять ткань без льняной или шерстяной основы. Поначалу рост новой промышленности тормозился различными препятствиями, чинимыми ей завистливыми производителями шерсти, но дешевизна, легкость и новизна хлопчатобумажных тканей обеспечивали им быстрый сбыт. И именно потому, что новая промышленность внедрялась искусственно и зависела от сырья, импортируемого из-за границы, и что ей приходилось приспосабливаться и быть готовой к применению новых методов, чтобы отражать нападки и преодолевать технические трудности, она развивалась на капиталистической основе и стала первой, получившей большую выгоду от изобретений конца XVIII в.
С самого начала эта промышленность концентрировалась в Ланкашире, где имелась необходимая для основы шерсть и был влажный климат, подходящий для прядения хлопчатобумажной нити. Как и всякое другое текстильное производство, хлопчатобумажное производство делится на два резко разграниченных основных вида работы – прядение и ткачество. Ткачество оплачивалось лучше и было вообще более перспективным. Прядение представляло собой медленный и трудоемкий процесс, так что обеспечить ткачей достаточным количеством пряжи для работы всегда было трудно. Летающий челнок Кея, вдвое ускоривший работу ткача, полностью нарушил равновесие между этими двумя процессами работы, создав хроническую нехватку пряжи и вызвав острую необходимость в улучшении методов прядения.
В 1764 г. некий ткач Харгривз из Блэкберна сконструировал свою прялку «дженни». Несколько лет спустя Аркрайт изобрел ватермашину, которая не только ускорила процесс изготовления пряжи, но также улучшила ее качества настолько, что теперь хлопчатобумажная ткань могла изготовляться без примеси шерсти или льна. Кромптоновская мюль-машина сочетала в себе лучшие качества обеих этих машин. Приблизительно в это же время появилась трепальная машина Уитни, упрощавшая процесс получения пригодного для обработки хлопка из растения и, таким образом, увеличивавшая поставки сырья, что повело к грандиозному развитию плантационного рабства в хлопковых штатах США.
Равновесие между ткачеством и прядением, таким образом, было снова нарушено, причем на этот раз из-за избытка пряжи. С этого времени начался непрерывный ряд появлений технических изобретений, приводивший к новым усовершенствованиям какого-нибудь одного вида работы, что, в свою очередь, стимулировало прогресс другого и, таким образом, создавало беспрерывный дисбаланс. Механический ткацкий станок Картрайта, после того как в течение десятилетия он усовершенствовался Хорроксом и другими инженерами, позволил ткачу снова обгонять в работе прядильщика. Другие изобретения того же периода относились к чесанию шерсти и набивке тканей.
В отличие от летающего челнока и прялки «дженни», которые на деле являлись лишь улучшенным видом ручного ткацкого станка и прялки, ватермашина Аркрайта и появившиеся вслед за ней другие машины нуждались во внешней двигательной силе, которой поначалу служила вода. Это, естественно, сделало их недоступными для надомных рабочих и привело к быстрому появлению фабрик, на которых сообща трудилось большое количество сначала прядильщиков, а затем и ткачей. За свой труд они получали зарплату от своих работодателей, которым принадлежал не только материал, из которого изготавливался текстиль, но также орудия производства и место, где они работали.
К 1788 г. насчитывалось 143 фабрики, работавшие на водяных мельницах, и обилие водной энергии в Ланкашире привело к дальнейшей концентрации в этом графстве промышленности и населения. В 1785 г. впервые для приведения в движение прядильной машины был применен паровой двигатель, который быстро вытеснил менее управляемую и менее надежную водную энергию. Открытие в этих местах крупных угольных залежей способствовало тому, что Ланкашир по-прежнему оставался местом концентрации промышленности, и к концу столетия фабриканты хлопчатобумажных тканей «обезумели от паровой мельницы». Использование пара в качестве источника энергии освободило промышленность от ее тесной зависимости от рек, в которых она ранее нуждалась. Фабрики и даже целые города возникали повсюду, где только для этого имелись благоприятные условия. Вскоре пар начал использоваться не только в текстильной промышленности: какое-то время его применяли для откачки воды из шахт, а теперь он стал главной движущей силой для всех отраслей промышленности, в которых требовалась энергия. В свою очередь, это послужило новым толчком к развитию угольной и металлургической промышленности, а также выдвинуло новые требования к системе транспорта – требования, которые были удовлетворены за счет применения самой энергии пара для привода в движение поездов и судов.
Некий очевидец перед фабричной комиссией 1833 г. следующим образом охарактеризовал разнообразный состав новобранцев, привлеченных на фабрики: «Многие пришли из сельскохозяйственных мест; многие из Уэльса; многие из Ирландии и Шотландии. Люди бросали свою работу и становились прядильщиками ради высокой зарплаты. Я вспоминаю сапожников, побросавших свое дело и учившихся прясть, вспоминаю портных, а также углекопов, но гораздо больше земледельцев оставили свое занятие ради того, чтобы научиться прясть. Очень немногие ткачи в то время шли в прядильщики, но поскольку ткачи могли отдавать работать на фабрики своих детей в более раннем возрасте, чем те могли становиться за ткацкие станки, то они отправляли их туда как можно скорее».
Основные источники рабочей силы на фабрике очевидны: это был детский труд, труд ремесленников, потерявших работу, труд ирландцев, доведенных до голодного состояния английским правлением, но прежде всего это был труд нового сельского пролетариата, бежавшего из обширных бедственных районов, в которые огораживание превратило большую часть Англии, где произошла промышленная революция. Условия труда и судьба промышленных рабочих в городах будут описаны в следующей главе.
Приблизительно до 1790 г. машинное производство ограничивалось почти исключительно хлопчатобумажной промышленностью Ланкашира. Таким образом, его влияние было ограничено небольшой частью населения, однако оно обеспечило занятостью гораздо большее число людей, чем принудило покинуть свои дома. Когда машины стали также применяться и для выработки шерсти, это отразилось уже почти на всех графствах. А поскольку удар пришелся на самый разгар огораживаний, когда сельские рабочие уже