чтобы беспорядочно пастись на земле, находящейся под паром, содержался и кормился в стойлах. Средний вес продаваемых в 1710 г. в Смитфилде овец достигал 28 фунтов, а рогатого скота – 370 фунтов, в 1795 г. он уже соответственно равнялся 80 и 800 фунтам.
Применение новых методов скотоводства повлекло за собой увеличение урожая зерна. Впервые стал доступен обильный запас навоза для удобрения, получаемого как от систематической выпаски овец на участках, засеянных травой или засаженных корнеплодами, так и от рогатого скота и свиней, откармливаемых на фермах. Таким образом, каждое усовершенствование какой-нибудь одной отрасли сельского хозяйства давало возможность усовершенствовать также и другие. В то время как спрос на мясо вырос в связи увеличением населения, быки оказались непригодными для глубокой вспашки, вводящейся тогда в применение, и их постепенно заменили лошадьми. Усовершенствование сельскохозяйственных орудий и машин шло в ногу с прогрессом и в других областях. К началу XIX в. стали повсеместно использовать железный плуг; и не позднее чем в 1730 г. Талл[45] стал экспериментировать с рядовой сеялкой, которая уже в 1780-х гг. приобрела форму, сходную с современной.
Все эти нововведения имели одно общее сходство: они могли быть осуществлены только с помощью значительных капиталовложений. Эти новшества оказались совершенно недоступны для примитивного открытого земледелия, все еще применяемого более чем на половине территории страны, а также для мелких фермерских хозяйств, пришедших им на смену в некоторых районах. Пионерами новых методов стали состоятельные люди, главным образом богатые землевладельцы, занимавшиеся сельским хозяйством в крупных поместьях, такие как Джетро Талл, лорд Таунсенд, Вильям Кок и Бейквелл, которые первыми улучшили породы овец. Таким образом, техническая революция развивалась и одновременно вела к социальной революции, которая изменила всю структуру сельской Англии.
Если огораживания в более ранний период проводились с целью превращения пахотной земли в пастбища для овец, огораживания в XVIII в. превратили совместно обрабатываемые открытые поля в крупные и компактные фермы, на которых зерновое и скотоводческое хозяйство можно было успешно вести новым и более научным способом. Кроме того, огорожено было значительное количество не обрабатывавшейся ранее земли, которая использовалась деревенскими жителями в соответствии с давними, узаконенными обычаями правами под пастбища, для вырубки леса и добывания торфа; также были огорожены и другие земли, которые раньше оставались пустошами.
В других районах Англии мелкие фермеры-арендаторы постепенно сгонялись с земли или разорялись из-за роста арендной платы, в четыре, пять и даже в десять раз превышавшей обычную. Земля, обрабатываемая новыми методами, дала бы возможность платить повышенную арендную плату, но для людей, чьи фермы и капитал были слишком малы для успешного применения этих методов, наступили тяжкие времена. Многие мелкие фригольдеры также были вынуждены продать свои земли из-за невозможности конкурировать с современными методами ведения хозяйства своих более богатых соседей. Высокие земельные налоги, особенно после 1688 г., побудили лендлордов сдавать в аренду свои поместья тем арендаторам, которые обрабатывали не менее 200 акров земли и больше и сами производили требуемый ремонт, что привело к общему укрупнению участков и к вытеснению мелких фермеров-арендаторов.
В этот период наблюдается значительное уменьшение числа ферм с участками земли меньше 100 акров и возрастание ферм с участками более 300 акров. Было подсчитано, что от 1740 до 1788 г. число самостоятельных ферм уменьшилось больше чем на 40 тысяч. Процесс этот начался задолго до 1740 г. и продолжал ускоряться в следующие десятилетия. Число актов об огораживаниях, проведенных через парламент, может в определенной мере служить показателем того, как развивалось это движение, но при этом необходимо учитывать, что в начале столетия многие земли были огорожены без получения каких-либо актов. С 1717 по 1727 г. было 15 таких актов, с 1728 по 1760 г. их было 226; с 1761 по 1796 г. – 1482, тогда как с 1797 по 1820 г., в период Наполеоновских войн, число их равнялось 1727. По этим актам было всего огорожено более четырех миллионов акров.
Начавшись в Норфолке и Эссексе, огораживания достигли своего пика во второй половине XVIII в., когда они стали серьезно влиять на центральные графства. Приблизительно с 1760 г. положение полностью изменилось. Рост населения превратил Англию из экспортирующей страны в импортирующую в то время, когда лишь немногие страны располагали значительными излишками зерна. Цены быстро возросли и начали бешено колебаться. В период от 1764 до 1850 г. цена на пшеницу только четыре раза опускалась ниже 40 шиллингов за квартер, а в течение ряда лет, особенно в период 1800–1813 гг., она превышала 100 шиллингов. Если в XVIII в. можно было получать большой доход, теперь уже возможным стало наживать целые состояния, хотя их можно было и потерять. Когда война прекратила поставки зерна из Европы, цены начали скакать еще сильнее и земледелие превратилось в азартную игру, в которой только те, у кого хватало достаточно капитала, могли надеяться на выигрыш. Это одновременно привлекало капиталистов к инвестированию в земельную собственность и более чем когда-либо ослабляло положение мелких фермеров.
Акты об огораживаниях могли быть получены с согласия четырех пятых по количеству и значению арендаторов земли в приходе, подлежащем огораживанию. Там, где, как это часто случалось, большинство жителей прихода состояло из арендаторов одного или двух крупных землевладельцев, согласие на огораживания получить было легко, к тому же беспрепятственно использовался грубый нажим и взяточничество. Применение силы и мошенничества являлось не менее характерным для огораживаний в XVIII в., чем при огораживаниях во времена Мора.
После проведения акта об огораживаниях земля перераспределялась между ее держателями. Даже когда такое перераспределение проводилось добросовестно, оно обычно сопровождалось значительными трудностями. Держатели по воле лорда могли, что довольно часто случалось, потерять землю, которую их семьи обрабатывали на протяжении многих поколений. Копигольдеров и лизгольдеров часто убеждали продавать свои земли, и те трудности, с которыми они сталкивались при поиске крупных сумм денег для покрытия судебных издержек по огораживанию, а также стоимости изгороди для их новых ферм, неизбежно подталкивали их к этому. Страдали даже и фригольдеры, так что огораживание оказало влияние на значительную концентрацию как землевладения, так и землепользования. Французские историки Ренар и Вёлере описывают результат этого процесса следующим образом: «Как только парламент утверждал акт об огораживаниях, перераспределение земли проводила влиятельная комиссия, находившаяся под таким сильным давлением со стороны богатых землевладельцев, что, по существу, перераспределение сводилось к конфискации. Участки, отводимые мелким владельцам, стоили обычно гораздо меньше, чем те, что были у них отобраны».
Денежные суммы, получаемые при условиях, по существу представлявших собой вынужденную продажу, были крайне малы, чтобы можно было успешно их применить в каком-либо ином деле, даже если фермеры знали, как их использовать. Только немногие из них, в частности в