Перед ним снова была вся оставшаяся жизнь.
***
Пятница, 3 июня 1994 года.
Семен минут пять смотрел на запад, где происходил закат Солнца, прежде чем желание закурить возобладало над остальными.
– Привет, сосед! – приветствовал его Василий Рында, куривший свою вечернюю сигарету на соседнем балконе.
– Привет, – жизнерадостно ответил Саньковский.
– Как жизнь?
– Лучше всех! – наивно не боясь накликать на себя беду, окатил соседа оптимизмом Семен. Ему было наплевать на людскую зависть.
– Угу, – как-то клаустрофобически хмыкнул Василий и неожиданно задал анекдотический вопрос. – Ты рыбу жаренную любишь?
– В каком смысле? – насторожился Саньковский и тут же в его груди зашевелились нехорошие предчувствия.
Как-то так уж в жизни получалось, что стоило кому-нибудь заговорить с ним о рыбе и на Семена тут же обрушивались целые косяки неприятностей. Стоило опустить голову в реку – и появился Тохиониус; не успел заняться с Димкой Самохиным подледной рыбалкой как очутился на Понго-Панче; а чего стоили золотые рыбки Длинного он предпочитал вообще не вспоминать.
– В жаренном, вестимо!
– Ты знаешь, я больше предпочитаю тарань, – на всякий случай тщательно взвешивая каждое слово, ответил Семен после паузы.
– Тем более! Идем завтра на рыбалку... Что? – Рында не сводил глаз с лица соседа, которое могло своим выражением ярко проиллюстрировать принцип единства и борьбы противоположностей. – Понимаешь, завтра у меня день рождения, придут гости, а с деньгами туговато... Водка есть, а на зуб положить нечего.
Саньковский слушал вполуха, сопя носом. Ничем экстремальным в воздухе не пахло. Да и не могут всякие инопришельцы являться ему каждый раз, когда он... В воображении возник сексапильный образ русалки.
– Согласен, – изрек он здравый во всех отношениях вывод, навеянный афродизиатической диетой. – Когда выходим?
– В половине пятого, – сказал Василий и щелчком отправил потухший окурок в добродушное пространство летнего вечера. – Лады?
– Лады, – кивнул Семен.
Сосед скрылся у себя в квартире. Солнце нырнуло за горизонт. Закат состоялся по полной программе как и обещал Гидрометеоцентр.
Саньковский сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, вызвавших эротические видения, и проследовал на кухню, где хозяйничала Мария.
В последнее время все, что бы он ни делал, вызывало у него эротические видения.
***
– Добрый вечер! – завидев Солнечную систему, издал довольно-гортанный звук космический диссидент, приветствуя настоящую родину.
Заложив крутое пике, он ринулся навстречу знаниям. Его корабль, едва не став причиной очередного международного конфликта на космическо-истерической почве, все-таки благополучно вырвался на финишную прямую и удачно плюхнулся в озеро Кучерявое.
Произошло это безлунной ночью за несколько часов до рассвета.
***
Суббота, 4 июня 1994 года.
С первым лучом Солнца, превратившим кромешную подводную тьму в зеленоватую мглу, Фасилияс шагнул в шлюзовую камеру. Все его земноводное тело дрожало от возбуждения. Когда первые струйки воды забурлили водоворотами у щупальцев, он наклонился и прополоскал полость клюва, выполняя древний ритуал встречи с Родиной и нарушая кислотно-щелочной баланс.
Над поверхностью озера стлался туман. С одной стороны это было ему наруку, вернее, нащупальце, но с другой – было абсолютно непонятно куда плыть. Однако, как говорят умные осьминоги, на всякий хитрый туман есть хороший сонар.
Определившись где есть что, Фасилияс погреб к нужному берегу.
– На червяка плевать обязательно? – неожиданно услышал он и замер в камышах.
– Дело вкуса, – ответил голосу второй, заставивший осьминога насторожиться.
Отпрыск Тохиониуса обладал отличной памятью и в ее глубине забрезжило воспоминание. Слуховые мембраны напряглись, стараясь точнее уловить все интонации.
– А ты будешь плевать?
– Я к этому методу прибегаю только в крайнем случае.
– Когда совсем не клюет?
– Когда под рукой нет динамита, – брякнул Василий Рында и у Фасилияса окончательно развеялись сомнения относительно того, кто есть кто.
Несмотря на то, что инопланетянин не принадлежал ни к одной из разновидностей мафии, не узнать своего крестного отца он не мог. Ему моментально захотелось сделать человеку что-нибудь приятное.
Крестник погрузился под воду как раз в тот момент, когда Саньковский, так и не плюнув на червяка, замахнулся удочкой. Поплавок, описав в воздухе нечто замысловатое, булькнул в воду. Перед кончиком осьминожьего клюва повис, извиваясь на крючке, жирный червяк.
Он дернул его, но ничего не произошло. Червяк продолжал зазывно корчиться. Рядом прошмыгнула рыба. Подплыв к червяку, она его немножко пожевала, после чего энергии у того заметно убавилось. Рыба заглотала его и вдруг взмыла вверх, оставив после себя струю пузырей. Процесс человеческой забавы стал пришельцу предельно ясен.
– Васька, смотри! – заорал Семен, снимая с крючка тощую верховодку. – Я на него даже не плевал!
– Поэтому она такая маленькая, – охладил азарт Василий.
Как человек и рыбак более основательный, он все еще возился со снастями, колдуя над хитроумными приспособлениями, которые должны будут обеспечить гостей ужином.
Фасилияс снова услышал свист лесы и нырнул. Теперь он знал, что надо сделать.
Легкий бриз разогнал туман. Поплавок Саньковского тихо покачивался под его порывами. Оставшаяся в озере рыба клевать не спешила, но это беспокоило мало. Семен не без основания считал, что главное – не рыбалка, а сам процесс. Так ему казалось минут двадцать, а затем закралось подозрение, что зря он плюнул на червя в этот раз. Но и эту мысль вытеснил из сознания образ местной Афродиты, которой уже пора было явиться пред его очи.
Жмурясь от солнца и слушая интимный шелест камыша, Семен во всех подробностях представлял себе, чем он займется с нею после того, как ее руки, поблескивающее капельками влаги, обнимут его. Он уже слышал ее зов...
– Семен!
Саньковский дернулся и ошалело повертел головой. Так орать было не под силу даже супруге.
– Сенька!
Вопил Васька и тыкал пальцем в его сторону. Он все еще не разобрался с удочками и только нетерпеливо подпрыгивал на месте, окруженный мотками лесы и резины, из которых торчали спиннинги и бамбуковые удилища. Рында явно страдал боязнью того, что его кто-нибудь упрекнет в несерьезном отношении к ловле рыбы на любую снасть.
– Чего?
– Поплавок!
– Где? – Семен вскочил, схватил удочку и попытался отыскать поплавок взглядом. Тот, равно как и Афродита, в поле зрения отсутствовал.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});