«Делать нечего. Явился я в распоряжение этого знатного лодаря, вручил бумаги, добытые у француза и закатились мы с ним на три года в Азию. Скитались мы там по Бирме. Мой лорд все желтых собирал в союзную армию, попутно крамолу выводил, чтоб не воспользовались бирманцы войной и свою свободу не объявили. А как кончилась война, и уехал лорд Пальмерст, стали мы с французским генералом Мурреем оружие контрабандой в английскую Индию перебрасывать. С англичанами в союзе, а за спиной — индусов подымаем. Так уж у них повелось, у цивилизованных. Все это время бежать никак нельзя было, и я продолжал состоять поручиком воздушного флота «великой французской республики» — Жаком Де-Лятюр-Бем. Только уже в двадцать пятом году послали меня на высшие летные курсы в Париж. Терпел я. Сердце в кулак зажал, ждал все. А от учебы не отлынивал. Зачем отлынивать? Учеба-матушка, она и у нас в СССР пригодиться может. Вот за день до вашего приезда произвели меня в старшие пилоты. А полет этот через океан должен был я держать вроде экзамена. Да чорта с два. Если бы не руль, были бы мы теперь в СССР…
Ребята так заслушались приключений Сидоренка, что и не заметили высоко поднявшегося и начавшего снова палить солнца.
Воды в поле уже не было. Только капельки сверкали бриллиантами в обсыхающей и подымающейся траве, да далекая радуга украшала синее, синее небо.
Первым очнулся Микола. Он горячо пожал руку Андрея Поликарповича и сказал:
— Хоть у нас никто не поверит… а я верю и буду за вас…
— И я, и я… — присоединились Нездыймишапка и Антошка.
— Ребята, объясняться в любви успеем, а теперь надо нам выбраться из этой безлюдной, неизвестной земли и двинуться каким-нибудь способом к своим. Не забывайте: у нас нет бензина, нет пропитания, мы не знаем, где находимся, а наши нас не ждут, — сказал Сидоренко.
— Стойте! Стойте! — вскричал вдруг Микола. — Что там ревет?
Все насторожились. Откуда-то из зеленого степного простора доносилось низкое металлическое гудение и плыло настойчивыми рывками над степью.
— Завод! — крикнул Нездыймишапка.
— Аэроплан! — перебил Микола.
— Ни то и ни другое, — спокойно сказал Сидоренко. — По-моему, где-то близко идет пароход. Если бы вы меньше возились, слышно было бы и вам. Только-что ревел, а сейчас пыхтит слышно.
— Пароход? Как пароход? — изумились ребята. — Что ж он, по-вашему, по песку, что ли, плывет?
— Зачем по песку? — невозмутимо сказал Сидоренко. — Вы не понимаете, друзья. Здесь, в этом необъятном поле, благодаря зелени, не видно отчетливо контуров. А я уверен, что долина не так ровна, и у берега реки есть холмы, закрывающие ее от наших глаз. Только холмы эти не видны из-за сплошного зеленого фона.
— Да ну? — изумился Микола, — я бы никогда этого не понял…
Антошка не дожидался конца спора. Быстро сбросив куртку и ботинки, он начал взбираться на пальму. Ее шероховатая поверхность, несмотря на объем, позволяла легко карабкаться по стволу. Скоро Антошка скрылся в развесистой пальмовой кроне. Через минуту донесся его голос:
— Вижу! Вижу! Больша-а-я речища! Страсть… и верно — пароход на ней.
Подкрепившись скромными запасами летчика, друзья сговорились двигаться к реке. Порча руля оказалась настолько незначительной, что аэроплан был вполне пригоден к дальнейшему путешествию, оставалось только наполнить резервуар бензином. У реки ребята надеялись раздобыть горючее, справедливо полагая на берегу разыскать населенный пункт.
Машину решили временно оставить под пальмой. Около получаса ушло на маскировку аэроплана зеленью. Затем путешественники двинулись напрямик к реке.
Через два часа, когда солнце начало опускаться за далекие, невидимые горы, друзья достигли цели. Перед ними была широкая водная равнина, около пяти километров шириной. Величественно катились массивные волны. Вода была мутна, но это не уменьшало силы и красоты ее плавного движения.
— Ура! —крикнул Сидоренко. — Теперь ясно… Я знаю точно, где мы.
— И я знаю, где мы, потому что знаю, какая это река! — крикнул Микола.
— Какая? Какая? — в один голос закричали Нездыймишапка и Антошка.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
В ТРОПИЧЕСКОМ ЛЕСУ
Наши герои стояли на берегу, разинув рты. Один только Сидоренко был спокоен.
— Если я не ошибаюсь, — сказал он, — осталось пройти километров десять, и будет город. Его не видно за тем холмом.
— Больно тихо для города, — усомнился Микола.
— Это ничего, что тихо, а вот погляди на небо!
— Что ж глядеть? На нем ничего не написано, — удивленно поднял голову Микола.
— Серьезно? Не написано?
Летчик явно подсмеивался над мальчиком.
Микола с недоумением указывал:
— Ну, что там? Смотри: вон птицы, вон облака, вон серый туман.
— И этого мало?
— Говори толком! — озлился Микола. — Нечего загадки загадывать!
— В самом деле, — вмешался Нездыймишапка, — чего парня зря мучить?
— Да я не мучаю! А только надо было больше читать. Я и сам здесь не бывал, а могу спорить, что за тем бугром будет большой город и называется он Пара.
— Как же ты узнал?
— Очень просто. Вон поглядите, ребята — птицы. Это ястребы, и Пара ими славится. Читал я много про Южную Америку. Они заместо голубей здесь. Серый туман, о котором говорил Микола, это дым от пароходов. Пара — морской порт, и в нем всегда много пароходов со всех концов света. А что шума нет, так это очень просто: город выше нас за бугром, шум и не доходит. Вот и все. К тому же тут и шуметь особенно нечему: заводов нету.
В это время тишину прервал низкий вибрирующий звук, постепенно вытягивавшийся над степью. Он плыл, казалось, издалека, был слаб, но настойчив, и в тишине прекрасного вечера являлся единственным цельным стройным шумом.
— Вот вам и порт шумит, — продолжал Сидоренко. — Это, должно, или пароход пришел, или уходить собрался. Одно из двух.
— Айда в город! — прервал разговоры Микола.
Бодро двинулись берегом вдоль реки, по течению. Золотой закат багровел, прижимая голубые остатки дня к изумрудной земле.
Итти было трудно. То и дело приходилось обходить ручейки, ручьи, речушки. Густой лес неожиданно надвинулся сплошной стеной. Лавировать между деревьев было почти невозможно, так как лианы сплошь оплетали стволы, спускались с деревьев, переплетались между собой, образуя крепкие сетчатые стены.
В лесу стало совсем темно. Путешественники не видели друг друга. Сидоренко, как более опытный, подал совет:
— Ребята! Давай перекликаться. Я буду говорить: «есть»! А вы — один за другим — отвечайте по имени.
Микола слышал, как кто-то сопит вблизи. Иногда тьма неожиданно сгущалась и принимала очертания человеческих контуров, но он не мог разглядеть, чей это силуэт. Потом тень исчезала, сопение прекращалось, и мальчику на минуту казалось, что он один, затерянный в неведомо диком и фантастическом лесу. Тогда, не дожидаясь Сидоренка, Микола кричал:
— Я, я — есть — Микола! Здеся!..
И из темноты доносилось глухое:
— Я — Антон Жуков!.. Здеся!..
— Я-а-а!.. Нездыйми-и-ша-а-пка-а-а-а!..
— Не робей, ребята! — орал Сидоренко, — я с вами. Покуда я жив, вы обеспечены.
Так они пробивались с полчаса. Сидоренко, очевидно, был где-то впереди. Вдруг раздался его голос:
— Стоп, ребята! Вали сюда, только потише…
Антошка двинулся наугад и столкнулся с Миколой.
У корней огромной пальмы они нашли Сидоренка и Нездыймишапку.
— Погляди туда, ребята! — сказал Сидоренко, указывая рукой.
Мальчики увидели робкий, мигающий огонек. Он то появлялся, то исчезал.
Посовещавшись, друзья решили двигаться на огонь. Это тоже было не легко. Тем более, что у путешественников не было топоров, тесаков или другого оружия, которым можно было бы прорубить путь в стене лиан.
Скоро друзья наткнулись на извилистую тропинку, итти стало легче, и движение ускорилось. Неожиданно на повороте блеснул потерянный было огонь, и тропинка уткнулась в мрачное небольшое здание, от которого падал свет на притоптанную траву.
Ни пристроек, ни служб вокруг не было. Здание представлялось необитаемым. И если бы не привлекший внимание огонек, пожалуй, можно было думать, что дом покинут.
Мальчики придвинулись к Сидоренку. Тот приложил палец к губам и сделал знак:
— Тс…
Затем он осторожно обошел вокруг домика, подобрался к окну, из которого падал свет, и пригнувшись, поглядел внутрь.
Неожиданно, близко, над самым ухом Миколы, раздался резкий гортанный крик. Мальчики испуганно обернулись. Но сзади никого не оказалось. Сидоренко быстро выхватил «кольт» и приготовился к обороне.
Крик повторился. На этот раз ясно было: кто-то гневно выкрикивает на незнакомом языке.
Сидоренко тихо сказал:
— Здесь живут индейцы — сборщики каучука. Их, должно быть, двое. Один там сидит, в домике, и коптит сок, а другой, видно, возвращался, увидел незнакомых и кричит что-то по-своему. Привычные они. Ночью, как кошки видят. Стоит, наверное, где-нибудь за деревом и орет. Хорошо, если без оружия, а то как бы со страху беды не наделал…