лице. Что – неужели я сломала твои хрупкие барьеры? Неужели болезненное увлечение девчонкой-чудовищем ослепило тебя?
Я откидываю голову назад и смеюсь над выражением лица Люсьена – крайнее недоумение. Смущение. Боль. Я делаю ему больно и каждым произнесенным словом разрываю себя на части. Каждое слово предназначено мне самой, той мне, которая в своей жестокости лишь притворялась, будто наслаждается его обществом. Притворялась, будто любит его. Потому что только это между нами и было, только это и могло быть – притворство.
Я жду, что он начнет кричать в ответ, оскорблять в отместку. И совсем не ожидаю, что его руки, грубые и теплые, обнимут меня так резко и быстро, что этого невозможно избежать. Он прижимает меня к себе, и запах дождевой воды наполняет мое сознание, а жар его тела согревает каждую холодную частичку моего естества.
– Ты вовсе не такая, – бормочет он в мои волосы. – Ты не чудовище. Ты умная и очень добрая…
Как он смеет. КАК ОН СМЕЕТ! Голод усиливает мою ярость десятикратно, превращая пламя внутри меня в ведьмовской огонь.
Я отталкиваю его изо всех сил с криком:
– Да что ты знаешь? Ты провел всю свою жизнь в этом убогом городе, не в силах вырваться из сожалений, из тени своей умершей сестры! Ты ничего обо мне не знаешь! Не тебе судить о моей чудовищной сущности!
Люсьен застывает, его лицо в свете двойной луны совершенно неподвижно.
– Ты… Почему ты себя так ведешь? Как будто совсем другой человек.
– Я никогда не была той, кого, как ты думал, ты знаешь, – насмешливо отвечаю я. – Той девушки не существует. Она была здесь с одной-единственной целью, и эта цель еще не достигнута. Девушка, в которую ты влюбился, – та умная и добрая девушка – мертва. Я УБИЛ ЕЕ. Я убиваю ее прямо сейчас, у тебя на глазах, чтобы ты понял, как сильно попался на крючок. На иллюзию. На то, чего нет. Да помогут тебе боги, если ты когда-нибудь взойдешь на трон, – если такая деревенщина, как я, смогла тебя одурачить, кто знает, чего добьется действительно способная актриса.
– Зера…
– Елизера на самом деле. Без фамилии. Дочь пары торговцев, чьих лиц я уже не помню.
– …это не ты, – жестко говорит он. Даже властно.
– Это я. – Я улыбаюсь во все зубы. – Просто ты был слишком глуп, чтобы увидеть. Ослеплен аппетитной грудью и красивым платьем. КАК ЖАЛКО.
Люсьен отшатывается, словно я физически его ударила, и в этот миг я едва не падаю к его ногам. Я хочу обнять его и объяснить, что все мои слова сейчас были ложью. Сказать, что люблю его, выйду за него замуж и буду его королевой в новом, исполненном надежды Каваносе. Идеальный финал. Но все закончится не так. Наше счастье не то, за чем я пришла. Чем больнее будут бить мои слова, тем лучше он усвоит урок. Тем умнее будет в следующий раз, с другой девушкой. Чем тяжелее мои слова, тем ярче засияет правда. А он заслуживает правды больше, чем кто-либо.
Отчаянье. Я чувствую, как оно разверзается подо мной, словно зияющая черная пропасть. Он все еще не достал свой меч. Я тянусь к своему.
ВСЕ КОНЧЕНО, – каркает голод, и эти два слова звенят у меня в ушах оглушающей дисгармонией криков. – ВСЕ КОНЧЕНО! ВСЯ БОЛЬ. ВСЕ МОИ СТРАДАНИЯ – НАКОНЕЦ-ТО КОНЧЕНЫ. СВОБОДА! СВОБОДА ЖИТЬ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ЖИЗНЬЮ… – Мои ноги подходят к нему, длинные зубы скалятся в улыбке. – НАКОНЕЦ-ТО ЭТОТ УЖАСНЫЙ ГОЛОД ЗАКОНЧИТСЯ. Я БОЛЬШЕ НЕ БУДУ МОНСТРОМ, Я НЕ БУДУ МОНСТРОМ, Я БОЛЬШЕ НИКОГДА НЕ БУДУ МОНСТРОМ…
Слепой гнев, слепая страсть поднимаются во мне на краткий миг. Мой меч направлен прямо в грудь Люсьена. В его глазах полыхает тьма, порожденная предательством. Я вижу это – семена ненависти начинают расцветать в его зрачках. Прежняя я – мертвая я – рыдает в раскаянии, ее кровь сворачивается от холода, от ужаса.
Единственный человек в этом мире, который сделал меня по-настоящему счастливой, презирает меня.
Моя рука, сжимающая меч, внезапно начинает трястись.
СДЕЛАЙ ЭТО.
Нет. (Я подняла свою вуаль, и он посмотрел на меня так, словно я что-то значу.)
ОН СДЕЛАЛ БЫ ЭТО С ТОБОЙ, ОН СДЕЛАЛ БЫ ЭТО С ТОБОЙ В МГНОВЕНИЕ ОКА – ВСЕ ЛЮДИ ПРОСТО ЭГОИСТИЧНЫЕ ЖИВОТНЫЕ, ВСЕ ЛЮДИ НЕНАВИДЯТ ТЕБЯ…
Нет. Только не он. (Он повел меня в танце, и его глаза были словно черный янтарь.)
ОН СОБИРАЕТСЯ УБИТЬ ТЕБЯ – ПОСМОТРИ НА НЕГО. ПОСМОТРИ НА ЕГО ЛИЦО. ОН НЕНАВИДИТ ТЕБЯ. ОН СОБИРАЕТСЯ БРОСИТЬСЯ НА ТЕБЯ. АТАКУЙ, ПОКА У ТЕБЯ ЕСТЬ ПРЕИМУЩЕСТВО.
Ты ошибаешься. (Он целует меня. Он целует меня, и наступает конец света.)
СДЕЛАЙ ЭТО, ТЫ, ТРУСИХА, ОН ПРЯМО ПЕРЕД ТОБОЙ! ВСЕГО НЕСКОЛЬКО ШАГОВ! ОДНО ДВИЖЕНИЕ, И МЫ СВОБОДНЫ НАВСЕГДА…
– Нет! – Я сжимаю голову, голод борется со мной как никогда раньше – выворачивая внутренности, сжимая мое горло, чтобы вырваться наружу, завершить то, что ему нужно. – Я не сделаю этого с ним! Не заставлю его страдать! Только не его!
Мои зубы становятся еще длиннее, острее, а крики громче. Я замахиваюсь и отбрасываю меч так далеко, как только могу, прежде чем голод вновь завладевает моим телом.
«Я этого не сделаю, ты, чертов монстр…»
Вспышка жгучей боли – и холодная сталь пронзает мою грудь, срезая половину слов. Я медленно наклоняю голову и вижу клинок, торчащий из того места, где должно быть сердце. Кто-то зашел сзади. Кровь капает с лезвия, впитываясь в платье, и расплывается на черной ткани мокрым багровым пятном. Вперемешку с полосами белой жидкости. Я трогаю жидкость, и тут же с шипением отдергиваю кончики пальцев. Белая ртуть.
Кто-то убил меня. Кто-то, кто знает, что я Бессердечная.
Перед собой я вижу лишь Люсьена и его темные глаза, неподвижные, не выражающие ничего. Отчаянно, безнадежно я тянусь к нему.
– Люсьен, – хриплю я. – Мне жаль. Мне так… жаль.
Ноги подламываются, и земля неизбежно притягивает меня к себе. В носу запах сосен, запах крови. Как это знакомо – сколько дней я провела в лесу Ноктюрны, где меня убивали наемники. Или дикие коты. Сегодня все по-другому. Сегодня, насколько я могу видеть сквозь пелену перед глазами, пока мое тело ни на что не реагирует, это Гавик. Странный Гавик – лохматый, одетый в потрепанную коричневую робу, покрывшуюся, как и борода и волосы, пылью за время путешествия. Только его холодные