В поисках доказательств своей правоты Г. Городецкий ставит под сомнение полноценность книги В. Суворова на том основании, что в ней использованы исключительно открытые, доступные всем публикации (с. 14, 17, 28, 116). Но следовало бы воздать должное тому, кому удалось переработать такой массив исторического материала, что критики-завистники «Ледокола» выражают сомнение в способности одного человека проделать столь замечательную работу. Разве что, говорят они, ему это удалось с помощью людей из служб английской разведки. Книга В. Суворова наглядно доказывает, что никакие архивные материалы, при всей их ценности, не могут отменить уже состоявшиеся исторические события, как и их преломление в официальных документах своего времени. Между тем тексту «Мифа “Ледокола”» как раз недостает таких документов, чтобы, выражаясь языком его автора, увидеть описываемые им события «именно такими, какими они были» и «не судить о них с позиций сегодняшнего дня» (с. 4, 12).
Г. Городецкий противопоставляет книге В. Суворова свое повествование как основанное на многих источниках, особо подчеркивая значение архивных документов. В одной из антисуворовских статей он пишет, что «тщательно» изучил материалы важнейших российских архивов: МИДа, Генерального штаба, Разведывательного управления и Архива Президента Российской Федерации{886}. Мне, которому не раз отказывали в доступе к секретным архивным материалам, верится с трудом. Летом 2005 г., будучи в Департаменте по обеспечению деятельности Архива Президента Российской Федерации (чтобы узнать об ответе на свой запрос), при упоминании имени Г. Городецкого я услышал заявление, что он никогда в этом архиве не работал.
Еще об одном весьма и весьма странном утверждении израильского историка. В его интерпретации, В. Суворов «изобразил Советский Союз не жертвой, а виновником войны, утверждая, что в июне 1941 года Сталин был готов к неожиданному нападению на нацистскую Германию, а Гитлер лишь опередил его» (с. 7). Налицо подмена одного вопроса — об ответственности за Вторую мировую войну другим — об обстоятельствах нападения гитлеровской Германии на СССР. Поразительно, как критики В. Суворова «в упор» не видят основного смысла его книги «Ледокол». Подменяя вопрос о концепции книги, отраженной в расширении ее названия — «Кто развязал Вторую мировую войну?», вторичным, производным от первого вопросом — готовил ли Сталин нападение на Гитлера в июле 1941 г. То же самое с продолжением «Ледокола» — книгой «День — М», с подзаголовком «Когда началась Вторая мировая война». Суть обеих книг — в доказательстве того, что Сталин, как и Гитлер, также несет ответственность за развязывание мировой войны. Тут можно спорить лишь о мере вины каждого из диктаторов. У Сталина была подсобная, по сравнению с Гитлером, роль. В то же время роль подстрекательская, провокационная, что сам Сталин, как мы увидим далее, ставил себе в заслугу.
Несомненно, начало мировой войны в сентябре 1939 года и нападение Германии на Советский Союз 22 июня 1941 года — события взаимосвязанные: не было бы мировой войны, не было бы и гитлеровского нападения. Но повторюсь: главная мысль «Ледокола» (как и его продолжения «День — М») в том, что свою долю ответственности за мировую войну несет и сталинский Советский Союз. Мне лично спор с В. Суворовым его критиков представляется малопродуктивным, так как он сводится к срокам начала войны СССР с Германией — в 1941 году или несколько позже. И никто не оспаривает, что нападение, опережая врага, — лучшее средство обороны.
Думается, не имеет смысла перечислять все странности «Мифа “Ледокола”». Они обусловлены самой целью его автора, иным способом недостижимой. Отметим далее лишь такие суждения, когда то, что можно было бы счесть за банальную ошибку (с кем этого не бывает), используется автором в качестве аргумента для обоснования своей правоты.
«Россия в осаде»
Сталинские тезы брошюры «Фальсификаторы истории» нашли наглядное продолжение в трактовке Г. Городецким предвоенного курса советской внешней политики. Содержание раздела его книги «Россия в осаде» (с. 45–47), где это преподносится наиболее выпукло, отчетливо перекликается с третьей главой брошюры «Изоляция Советского Союза. Советско-немецкий пакт о ненападении»{887}.[69]
Ставшие доступными для исследователей материалы архивного фонда Сталина в Российском Государственном архиве социально-политической истории (РГАСПИ) подтвердили, что он был одновременно заказчиком, соавтором и редактором «Фальсификаторов истории». Его рукой внесены вставки, наиболее показательная из которых — оправдывающая заключение пакта с Гитлером враждебностью стран демократического Запада{888}.
Как известно, брошюра эта была подготовлена в противовес западной публикации архивных документов германского МИДа под названием «Нацистско-советские отношения, 1939–1941», чтобы опровергнуть вытекавшее из этих документов заключение о том, что пакт о ненападении между Германией и СССР имел антизападную направленность{889}. О правдивости брошюры можно судить по тому факту, что в ней нет и намека на подписанный одновременно с пактом секретный дополнительный протокол, раскрывающий подоплеку советско-германской договоренности. (Г. Городецкий по- своему обходит этот неприемлемый для его исторического построения момент, но об этом чуть позже.). Недаром после смерти Сталина мало кто из советских историков решался ссылаться на «Фальсификаторов истории». Г. Городецкий, наоборот, воспользовался сталинскими наработками, забыв об обещании сказать нечто свежее о политике «кремлевского горца».
Отсюда положения «Мифа “Ледокола”» о строго оборонительном характере внешней политики Советского Союза, когда даже призывы к революционной войне «имели исключительно оборонительное звучание» (с. 15, 25, 95), об угрозе, исходившей для Советского Союза от всех без исключения капиталистических государств (с. 46–47), о том, что, заключив пакт с Гитлером, «Сталин сделал выбор в пользу меньшего из двух зол» (с. 61) и т.д. и т.п. Все это прикрывается абсолютно ничем не обоснованным посылом, что восстановление всей правды о Второй мировой войне, включая раскрытие далеко не однозначной роли предвоенной сталинской внешней политики, якобы ведет к обелению германского нацизма и его агрессии.
Как же доказываются (и доказываются ли) старые как мир положения из «Фальсификаторов истории»? Или — скажем по-иному: почему Г. Городецкий, в отличие от «других историков», исходит из того, что «советская политика ни в коей мере не определялась экспансионистскими соображениями» (с. 46)? Почему он отказывает сталинскому Советскому Союзу в праве на активную, наступательную антикапиталистическую политику?
В упомянутом разделе «Россия в осаде» читаем: «Ясная и последовательная, с небольшими тактическими отклонениями, [советская] политика строилась на осознании потенциальной опасности, исходящей от всего капиталистического мира, будь то фашистская Германия или западные демократии. Стремясь в отношениях с державами к балансу, столь чуждому для марксисткой теории, отвергающей идею поддержки одной капиталистической державы против другой, Сталин стремился защитить российскую революцию». Вначале сотрудничая с Веймарской Германией, а с приходом к власти Гитлера — через коллективную безопасность (с. 46–47. Курсив мой. — В.Н.)
В самом деле, Сталину не откажешь в определенности его предвоенной внешней политики, поистине «ясной и последовательной», но — в проведении экспансионистского, классово-имперского курса. Да, ему были одинаково чужды и «агрессивные державы», и «так называемые демократические государства» (пользуясь определениями из «Краткого курса истории ВКП(б)», повторенными в докладе Сталина на партийном съезде в марте 1939 года). Вот почему упоминаемая автором марксистская теория, которая видела в «межимпериалистических противоречиях» причину мировых войн, исключала длительную ориентацию на какую-либо из формировавшихся с середины 1930-х годов враждующих группировок — нацистско-фашистско-милитаристского блока Германии, Италии иЯпонии и государств демократического Запада — Англии и Франции, за которыми маячили США. В попеременном участии Советского Союза в ходе мировой войны на стороне обеих капиталистических коалиций Г. Городецкий, видимо, и видит проявление «стремления в отношениях с державами к балансу». Но советские руководители усматривали в таком «балансировании» проявление «мудрой сталинской внешней политики», благодаря которой, по их словам, удалось как в предвоенные, так и военные годы «правильно использовать противоречия внутри лагеря империализма» (Г.М. Маленков){890}.[70]