не был одним из нас и постоянно, так или иначе, давал нам это понять. Карьерист — серьезное обвинение, но я не нахожу другого слова для определения того, что он собирался сделать любой ценой. Показать, на что он способен, подставить голову под лавровый венок и вернуться к вам уже, наверное, не на должность старшего инструктора. И все время его терзало честолюбие, перед его глазами смутно виднелось победное возвращение. Он толкал вперед, подгонял, выходил из себя, если какая-нибудь кампания удавалась только частично. Четвертое место района в сборе средств на строительство школ привело его в ярость. Он душу хотел из меня вытрясти. И так мне и ответственным за это товарищам наступал на пятки, что мы наголову разбили другие районы. Благодаря нашему первому месту он добился, чтобы в районе был построен сельскохозяйственный техникум и больше начальных школ, чем намечалось. Конечно, как ему воеводский совет мог отказать, если он мог похвастаться такими результатами… За это люди его будут хвалить, но он старался-то не для них, не о них он думал, а только о себе… Почему я так считаю? Я предупреждал, что могу быть несправедливым, но вы хотели знать, что я думаю, вот я и выкладываю все без обиняков. Все его дело — это кратковременные кампании, хотя они и приносили видимые, эффективные результаты. А ведь по сути дела у нас отсталый сельскохозяйственный район, и, чтобы что-нибудь тут изменить, нужны годы изнурительного труда. Но Горчину не было смысла все это делать, потому что пожинать плоды ему бы не пришлось. Даже меня некоторые упрекают за то, что наш Дом культуры не занял первого места в воеводстве через год после моего прихода. Но давайте посмотрим, что будет через несколько лет. И даже если у нас не будет этого первого места, то я уверен, что мы добьемся чего-то действительно важного с молодежью, с детьми. Я на них делаю ставку в будущем, для них работаю.
Я знаю, товарищ Юзаля, что нелегко быть работником районного масштаба. И знаю, сколько есть возможностей споткнуться. Горчин, надо отдать ему должное, шел через все эти ловушки уверенно, несмотря даже на спешку. Он умел делать выводы и из ошибок своих предшественников. Вы знаете, за что полетел Белецкий. Горчина здесь никто не видел с рюмкой в руке. Даже когда секретарь по сельскому хозяйству получил новую квартиру, он не пошел к нему на новоселье. Горчин не отговаривался, а просто сказал, что он не сторонник таких мероприятий. Он всегда был таким даже по отношению к своим ближайшим сотрудникам. А когда люди начали поговаривать о его романе с Буковской, можете себе представить, как к этому отнеслись окружающие. Если бы он был другим, «своим парнем», может, никто и не делал бы из этого такой проблемы. Все мы люди, у каждого свои слабости. Так что, пожалуй, тут он стал жертвой собственной принципиальности. Он, поборник строгих принципов, неожиданно оказался в конфликте с самим собой. И никто ему в этой ситуации не помог и не поможет, потому что он был с самого начала и остался одиноким. И видимо, ему придется отсюда уйти, и не так, как он рассчитывал, не в ореоле славы. Ну, тут уж ваше дело и всего пленума… Я не горячусь. Может быть, немного преувеличиваю. Я не говорю о том, что он сделал хорошего, потому что он сам заботился о том, чтобы свои успехи подать в красивой упаковке… Хотя один бог знает, как это все должно выглядеть. Может, после Белецкого кто-то такой и нужен был, не смейтесь, товарищ председатель, что я сам себе противоречу, но когда такое из себя вывернешь, то появляются сомнения, не правда ли?
— Ну, с передовым председателем громадского совета вы преувеличили, конечно. Я не изображаю из себя скромного человека, где там! Просто не жду, когда меня работа найдет, а сам ее ищу. А что власть сверху велит, то исполняю без разговоров, быстро и самым лучшим образом, как только могу. И чуть больше, если все хорошо получится. А шум, который вокруг меня возник, так это из-за сельскохозяйственного кружка. Кружком я действительно могу похвастаться, у нас результаты отличные, десять тракторов, база, собственная мастерская и каждый год больше ста тысяч дохода. А из-за того, что я, если нужно, могу и речь произнести, наши районные власти и пихают меня на разные конференции да съезды, последний раз я даже в Варшаве был и тоже выступал. Раз есть чем похвастать, так и надо, пусть другие знают и пример берут. На последних выборах мне доверили еще и должность председателя сельскохозяйственных кружков в районе. Да, За́тоня во второй раз выбрали или в третий, не помню. Ничего не скажу, мужик был неплохой. Больших школ не кончал, но с людьми договориться мог, все брал здравым смыслом, и результаты у него были, действительно, ничего себе. Секретарю Горчину этого было мало, он устроил где-то в воеводстве так, что нам добавили еще землицы, и тогда дело пошло вовсю. Раз было спокойно, те нам казалось, что все в порядке. Потом оказалось, что этого мало, что нужно быстрее гаражи строить, трактористов учить, а обученных как-то задержать в селе, чтобы они не убегали на фабрики в город. Ну и кружков нужно было много организовать, а в тех, что уже были, процент крестьян тоже не слишком большой был. Горчин бросил тогда такой лозунг, что не кружок в деревне, а деревня в кружке… И прижал весь актив будь здоров как! Мне, общественному председателю, совсем не попало, а Затоню и этому инженеру из агрономов, Калете, доставалось. И уже болтали, что мы Затоня должны снимать. А он вдруг сам отказался и пошел работать в кооперацию. Но на этом дело не кончилось, потому что он начал жалобы на Горчина писать, и сюда даже из ЦК приезжали… Припоминаете, да? Я защищал Затоня до поры до времени, потому что он столько лет у нас проработал. Но уж видно, так он Горчину насолил, что тот вокруг него ходил, пока мужик сам не попался, голову под топор положил, потому что его эти контролеры даже из кооперации хотели выгнать, но тут, правда, Горчин этого не позволил. Видно, он человек не мстительный, или ему жалко было детишек затоневых, а их у того полно. Я потом обо всем узнал от самого секретаря. Затонь брал деньги из кассы союза и давал в долг своим дружкам, а те ему за это