Читать интересную книгу Яик-Горынович - Павел Георгиевич Малов

поважнее – хотя бы та же война с Турцией, вот уже пятый год длившаяся на юге. Она тут же призвала несколько секретарей и велела писать строгие циркуляры губернаторам Казанской, Оренбургской и Астраханской губерний, а также наказному атаману Области Войска Донского, о немедленном сыске и поимке беглого донского казака Емельяна Пугачева. В тот же день в письме к французскому философу Вольтеру, своему давнему другу и тайному воздыхателю, Фике жаловалась на некоего «маркиза» Пугачева, как она в шутку выразилась, который вот уже несколько месяцев заставляет ее думать о своей персоне и отрывает от наиглавнейших дел, а именно от прожектов о даровании российским крепостным долгожданной свободы…

Императрица любила разыгрывать перед своими европейскими знакомыми эдакую прогрессивную монархиню, которая спит и видит, как бы поскорее отпустить на волю крепостных мужиков, да отвлекают всякие неотложные проблемы: то война с Турцией, то чума в Москве, а теперь вот очередной самозванец, претендент в мужья!

Фике подумала, что новый претендент все больше и больше овладевает ее мыслями и тайными сексуальными желаниями. Мало того, он давно уже снится ей, а в снах давно уже стал ее мужем!

«Экая каналья сей маркиз Пугачев!.. И откуда он только взялся на мою голову? – думала, макая перо в чернильницу, императрица. – Ну на сей раз он у меня так легко не отделается. Не захотел просто плетей, что ж, прекрасно… Будет пытан на дыбе, клеймен за дерзкий побег и сослан еще дальше… В Омский острог!» – вспомнила Екатерина об этом отдаленном, глухом уголке огромной Российской империи.

Никита Панин, занимавшийся с наследником престола великим князем Павлом, различными науками, в частности географией, читал лекции и по русской Сибири, этом почти не исследованном, огромном первозданном «материке». Императрица Екатерина, плохо знавшая страну, которой управляла вот уже одиннадцатый год, тоже присутствовала на этих уроках, с интересом слушала престарелого сановника. Рассказы его были столь привлекательны и романтичны, что Фике самой захотелось в отдаленную заснеженную Сибирь, к диким туземцам и храбрым русским охотникам-землепроходцам.

2

Наследник престола цесаревич Павел Петрович рос замкнутым и неразговорчивым. Матушку, отдалившую его от дворца, он не любил, а больше вспоминал покойного батюшку Петра Федоровича Третьего и всей душой ненавидел убивших его Орловых. Особенно ненавистен ему был матушкин хахаль Гришка, его он просто терпеть не мог и постоянно в уме строил фантастические планы мести.

Учитель и воспитатель Никита Иванович Панин вполне разделял чувства великого князя и призрачно намекал, что есть люди, желающие видеть на российском престоле его светлость, а матушку Екатерину Алексеевну – при нем, в качестве регентши. Но это были только несбыточные мечты! Павел и сам понимал сие. Вся столичная гвардия горой стояла за Екатерину, а нахальный временщик Гришка Орлов не вылезал из спальни императрицы. Ночами юный Павел Петрович слышал доносящиеся оттуда страстные стоны матушки, как будто Гришка ее резал кинжалом на кусочки. Наследник понимал причину этих стонов, а однажды, войдя невзначай в матушкин будуар, застал там ее, полуобнаженную, в объятиях Орлова. Екатерина, быстро вскочив, захлопнула на груди полы шелкового халата, гневно взглянула на сына.

– Стучаться нужно, Павлуша, когда входишь в помещение, – назидательно сказала она.

Григорий Орлов, смущенно отвернувшись к окну, промолчал.

– Извините, матушка, – сконфузился великий князь и поспешил тотчас ретироваться.

Но ее большие, соблазнительно округлые белые груди до самого вечера не выходили у него из головы, так и стояли перед глазами. Ночью Павлу приснилась матушка… в том же виде, в каком застал ее давеча… От этого он проснулся, еще ничего не понимая, ощупывая место рядом, ища ее… Но никого рядом не было, только измятая простыня. И он понял, что это был сон. И ему стало вдруг совестно… перед собой и… Богом. Который, конечно же, все знает и видит! Павел торопливо вскочил с постели, упал на колени в угол и начал горячо молиться…

Когда в столицу поступили с Яика первые известия о самозванце, цесаревич не очень в это поверил, слишком их было много за последние годы. Но в глубине души Павел все же надеялся и лелеял мечту, что батюшка, возможно, как-нибудь спасся и бежал из-под ареста. Ведь не все же сановники и приближенные предали бывшего императора, могли ведь оказаться и верные? Голштинские офицеры, например… Вдруг отец действительно жив и ждет только удобного случая, чтобы объявиться?

Великий князь решил, что если это так, если батюшка действительно когда-нибудь объявится, и он, Павел, в этом твердо удостоверится, не задумываясь перейдет на его сторону! Поднимет гвардию, а если она не поддержит, упросит помочь Никиту Панина… В конце концов, обратится к простому люду. Но все сделает, чтобы вернуть отцу утраченный престол и наказать виновников его несчастий!

Екатерина была в шоке, получив известие из Оренбурга от губернатора Рейнсдорпа о том, что разыскиваемый повсюду вор и беглый каторжник Емельян Пугачев собрал шайку таких же головорезов и берет форпосты и крепости. «Маркиз» Пугачев не оставлял ее в покое, все время напоминая о себе, и Екатерина вынуждена была постоянно о нем думать, как будто он был членом ее семейства. Проклятый Пугачев!

В тот же день императрица созвала секретное совещание, на которое были приглашены президент Военной коллегии генерал-фельдмаршал граф Чернышев, генерал-прокурор Сената князь Вяземский, тайный советник Василий Шкурин, Никита Иванович Панин, заведовавший внешними делами империи, и, конечно, Григорий Орлов.

– Господа, я вызвала вас по весьма важному и неотлагательному государственному делу, – открыла заседание Екатерина Алексеевна. – Некий донской казак, о коем уже было доложено мне ранее губернатором фон Брандтом, прозываемый… Емелька Пугачев (императрица чуть не сказала шутейное – «маркиз»), бежал от наказания плетьми из казанского острога, назвался именем покойного императора Петра Третьего, собрал шайку воров и клятвопреступников в Оренбургской губернии и уже угрожает самому городу! Предерзостные мятежники взяли штурмом и сожгли несколько форпостов и крепостей на Яицкой линии, захватили там пушки и людей, перевешали офицеров… Это неслыханно, господа! Сему злодейству необходимо суть положить немедленный конец, а виновных возмущения схватить и примерно наказать. Главарю же, оному донскому казаку Пугачеву, по взятии его отрубить голову… Что скажете на это, господа сановники? – Екатерина обвела присутствующих вопросительным взглядом.

Первым заговорил президент Военной коллегии граф Чернышев:

– А как оценивает возможности самозванца губернатор Рейнсдорп? Хватит у него собственных воинских сил справиться с мятежниками, или нужны дополнительные команды?

– Иван Андреевич о сикурсе ничего не пишет, – ответила Екатерина. – Да ведь и откуда ему взяться? Все войска – на юге, на турецком театре военных действий. Опытные генералы – тоже… Вы сами все это прекрасно знаете: война длится уже пятый