Читать интересную книгу Поэты 1880–1890-х годов - Дмитрий Михаловский

403. «Мне снилось, что солнце всходило…»

Мне снилось, что солнце всходило,Что птицы очнулись от снаИ стаей неслись легкокрылойПоведать природе унылой,Что скоро вернется весна!Забыты снега и морозы,Уж льды расторгает поток;И вот — оживают березы,Повеяло запахом розы,И теплый пахнул ветерок…

То сном мимолетным лишь было,Обманчивым призраком грез:Нет, солнце еще не всходило,И в мире царили унылоИ льды, и снега, и мороз!

И прежнего боле тоскуя,Душа нетерпенья полна,Я жду твоего поцелуя,Дождаться тебя не могу я,Весна, молодая весна!

16 декабря 1885 Мраморный дворец

404. «Гаснет день. Я сижу под палаткою…»

Гаснет день. Я сижу под палаткоюИ гляжу, как гряды облаковМчатся тенью прозрачной и шаткоюНад зеленым простором лугов.

Приутихли беседы веселые;Вечер… Все разбрелись на покой;Только поступью ровной, тяжелоюХодит взад и вперед часовой.

И легко, и привольно так дышитсяПосле долгого, знойного дня;Где-то песня солдатская слышится…

И сижу я один без огня…Тихо полог палатки колышется,Сладкий сон обвевает меня…

14 июля 1886 Красное Село

405. «Садик запущенный, садик заглохший…»

Садик запущенный, садик заглохший;         Старенький, серенький дом;Дворик заросший, прудок пересохший;         Ветхие службы кругом.

Несколько шатких ступеней крылечка,         Стекла цветные в дверях;Лавки вдоль стен, изразцовая печка         В низеньких, темных сенях;

В комнате стулья с обивкой сафьянной,         Образ с лампадкой в углу,Книги на полках, камин, фортепьяно,         Мягкий ковер на полу…

В комнате этой и зиму, и лето         Столько цветов на окне…Как мне знакомо и мило всё это,         Как это дорого мне!

Юные грезы! Счастливые встречи         В поле и в мраке лесном…Под вечер долгие, тихие речи         Рядом, за чайным столом…

Годы минувшие, лучшие годы,         Чуждые смут и тревог!Ясные дни тишины и свободы!         Мирный, родной уголок!

Ныне ж одно только на сердце бремя         Незаменимых потерь…Где это доброе старое время?         Где это счастье теперь?

13 сентября 1886 Павловск

406. «Пронеслись мимолетные грезы!..»

Пронеслись мимолетные грезы!Беззаботные минули дни!Словно осенью листья березы,Незаметно умчались они.

Всё, что горького в прошлом прожитоНаболевшей душою моей,Хоть на миг было мной позабытоСреди этих безоблачных дней…

Но конец пышноцветному лету,Уж грозит нам седая зима,И на смену и зною, и светуНаступают и стужа, и тьма.

Принимайся ж опять за работуИ за подвиг берись трудовой:Будь готов и печаль, и заботуСнова встретить отважной душой.

2 октября 1886 Павловск

407. А. А. ФЕТУ

Отважно пройдена дорога,И цель достигнута тобой:Ты, веря в доброе и в бога,Свершил высокий подвиг свой.

И ныне следом за тобоюПуститься в путь дерзаю я;Пусть путеводною звездоюСияет вера мне твоя.

А ты, испытанный годами,Неунывающий боец,Ты, убеленный сединами,Венчанный славою певец,

Меня, взращенного судьбоюВ цветах и счастье и любви,Своей дряхлеющей рукоюНа трудный путь благослови.

29 марта 1887 С.-Петербург

408. «Озеро светлое, озеро чистое…»

Озеро светлое, озеро чистое,         Гладь, тишина и покой!Солнце горячее, солнце лучистое         Над голубою волной!

О, если б сердце тревожное, бурное         Так же могло быть светло,Как это озеро в утро лазурное,         Только что солнце взошло!

27 сентября 1887

409. КОЛОКОЛА

Несется благовест… Как грустно и унылоНа стороне чужой звучат колокола.Опять припомнился мне край отчизны милой,И прежняя тоска на сердце налегла.

Я вижу север мой с его равниной снежной,И словно слышится мне нашего селаЗнакомый бла́говест: и ласково, и нежноС далекой родины гудят колокола.

20 октября 1887

410. УВОЛЕН

Уволен! Отслужена служба солдата,Пять лет пронеслись словно день.По-прежнему примет родимая хатаЕго под радушную сень.Там ждет не дождется жена молодая,Там ждут и сынишка, и мать…Малютка-то вырос, отца поджидая,Пожалуй, его не узнать.Уж близко теперь: вот знакомые нивы,И речка, и жиденький мост;Вот церковь белеет, и старые ивыСклонились на мирный погост;Вот избы; всё снегом пушистым одето —Овин, огороды, гумно.И трудно поверить ему, что всё этоПокинуто им так давно.Как будто вчера лишь с родной, дорогоюСемьей разлучали его.Седая старушка дрожащей рукоюКрестила сынка своего;Вся бледная, мужу повисла на шею,От слез надрываясь, жена:Всего лишь два годика прожил он с нею,Уж с ним расставалась она.Покойник отец был испытан годами,Сурового нрава мужик,Но как ни крепился — не сладил с слезами,Прощаяся с сыном, старик.Болезненно сердце заныло тоскоюУ нашего парня в груди:Всё счастье, казалось, разбито судьбою,И горе одно впереди…

Но в горе мужает душа человека:Кто в жизни бедой закален,Тот духом сильнее. Таков уж от векаНам богом положен закон.Солдатом он стал государевой ротыВ одном из гвардейских полков;Сначала скучал без обычной работы,Оторван от сельских трудов.И шумно, и душно казалось в столицеЕму после тихих полей,Где рос на свободе он вольною птицейНа родине милой своей.И долго по ней тосковал он… Но времяИ молодость взяли свое, —Привык, и слюбилось солдатское бремяИ новое это житье.Товарищей добрых нашлося довольно,Таких же, как он, молодцов,От той же отторгнутых жизни привольной,От жен, матерей и отцов.Им стала второю семьею та рота,Сроднил меж собою их полк,Одна их связала друг с другом забота,И царская служба, и долг.Тот долг исполняя во всем терпеливоНе ради похвал и наград,Служил он усердно, исправно, ретиво,Как служит наш русский солдат.Веселый и ревностный, бойкий, смышленый,Он с честью носил свой мундир,И вышел лихой из него отделенныйИ взводный потом командир.

Идут ли походом в дни жаркого летаИ все приуныли в пути —Он бодр и беспечен, хотя б на край светаЕще приходилось идти.Дожди ли над лагерем нашим польются,Тоску наводя на людей,В палатке его и поют, и смеются,Хоть вымокли все до костей.Зимой, в долгий вечер, в казарме толпоюСолдаты его окружат:Товарищам книжку прочесть иль простоюЗанять их беседой он рад.Когда ж на покой разбредутся, то волюЗаветным мечтам он дает,Родных вспоминает, их горькую долю,И долго очей не сомкнет.

Не много вестей приходило оттуда:Писали, уж с год, что постомВ могилу отца уложила простуда,И не было писем потом.Теперь что-то сталося с ними? Быть может,Ему изменила жена?..И сердце тоска безотчетная гложет,Душа злой кручины полна…А время летело; с родными свиданьяУж близился радостный час,Стрелою промчалися дни ожиданья,И был он уволен в запас.И вот наконец он на родине милой,Подходит к деревне родной…Забилося сердце, и дух захватило,От радости сам он не свой.Вот с края деревни знакомая крышаПриветливо манит к себе;Всё шибче, земли под ногами не слыша,Бежит он к родимой избе.И всё с каждым шагом растет нетерпенье…Вот, вот она, хата его!Но что это значит? В каком разрушеньи:Дверь настежь, внутри — никого;Повыбиты стекла, свалились ворота…Но что же жены не видать?Иль, может, нашлась ей какая работа,А с ней и сынишка, и мать?И душу тревожит дурная примета…Спросить бы соседей?.. Но к нимИдти он боится, страшася ответа,Предчувствием смутным томим.Задами, послушный неведомой силе,Он к церкви неспешной стопойИдет поклониться отцовской могилеИ думает: тою поройВернутся родные…                        По кладбищу бродитОн между могил и крестов;Легко на одном незнакомом находитОн надпись из нескольких слов.У самой ограды под старой сосноюОтец его был схоронен.И набожно воин, крестяся рукою,Кладет за поклоном поклон.Других два креста та сосна осенилаУгрюмою тенью своей,И свежая детская чья-то могилаЮтилася тут же под ней.Случайным, рассеянным взглядом невольноПрочел имена он, и вдругВ глазах помутилось, грудь сжалась так больно,И выпала шапка из рук.Опять, пораженный как грома ударом,Читает те надписи он,—Глаза не ошиблись: на службе недаромОн грамоте был обучен.И снова не веря, он снова читаетВсё те ж роковые слова…Кручина жестокая сердце терзает,Поникла на грудь голова.Ему те надгробные строки сказали,Что счастье погибло навек:Что некому высказать лютой печали,Что лишний он стал человек,Что тех, кто так дороги были и милы,Ему не видать никогда,Что в мире остались ему лишь могилы,Лишь горе да злая нужда…Садилося солнце; зарею вечернейРумяный зардел небосклон;Смеркалось… Ударили в церкви к вечерне,И тихий послышался звон.Лились, замирая вдали, эти звуки,Как зов милосердый того,Кто дал человеку душевные мукиИ в горе утешит его.

10 сентября 1888 Павловск

411. «Ни звезд, ни луны. Небеса в облаках…»