К появлению следующего энерго−лучевого потока «Мой Принц» был уже далеко.
Пора было начинать воскрешение.
Включив режим «автопилот», я подошла к брошенным в угол обрубкам конечностей ненавистного мне человека. Теперь главное умело держать ситуацию в своих руках.
Проверив на всякий случай состояние «Универса», я сняла с шевелящихся ступней плёнку. Смотреть на процесс воскрешения – мало приятного. Он продолжался минут пять. Уже в первую минуту мне надоело стоять, и я удобно устроилась в кресле.
Воскресший всё больше походил на Татхенгана. Когда процесс закончился, и сознание вернулось в тело, глаза воскресшего открылись. Я надеялась, что в теле находится истинный его хозяин, а не кто−нибудь из астральных существ.
В общем, мне повезло.
Татхенган удивлённо взглянул на меня, затем согнул руки и перевёл взгляд на них. Повертел. Он явно не верил, что жив и долго не мог найти слов, чтобы выразить свои чувства.
− Надеюсь, ты помнишь, как тебя зовут? – первой начала я.
− Ты… ты оживила… меня… − заикаясь, приговорил Татхенган. – Но как? Это невероятно! Я жив! Я опять жив… − он как−то истерично рассмеялся. – Я жив! И я помню все… О, ужас!
Его вдруг затрясло от страха.
− Это хорошо, что помнишь. Назови себя.
− Татхенган Мегрике Дордодотернзис, − и вздохнув, попросил: − Пожалуйста, Лануф, не убивай меня больше. Если бы ты знала, как мне было невыносимо плохо без тела. Я стучался в небо, но земля не отпускала меня, она твердила, что я рано ушёл из жизни.
− Какая земля? О чём ты?
− Не знаю… Чёрная Планета. И я был один…
Было видно, что он говорит правду. На лице его опять отразилось страдание и, не выдержав нахлынувших чувств, он закрыл его руками, и горько заплакал, став как−то ниже и ещё несчастнее.
Я такого, честно говоря, не ожидала, но утешать не собиралась.
− Одевайся! – велела я. – Ты хорош собой, но лично на меня впечатления не производишь.
Мои слова подействовали на него, как удар электрического тока. Сообразив, что стоит передо мной в обнажённом виде, а на ногах какая−то пародия на обувь, он быстро пришёл в себя и огляделся. Одежда висела рядом на спинке кресла, и он без возражений облачился в неё.
− А теперь, думаю, ты готов к серьёзному разговору. Можешь сесть.
Татхенган неуклюже опустился в кресло. Султанская кровь постепенно брала вверх: он выпрямил спину, гордо поднял голову, приготовившись к неизбежной беседе. Он был неподвижен, словно окаменел, а в глазах затаился страх. Этот страх становился всё меньше, но не исчезал окончательно.
− Ты не хотела меня воскрешать. Что изменилось?
− Я случайно встретила Ирлису, знаешь такую?
− Нет, − не задумываясь, ответил он.
− Но это неважно. Она твоя наложница.
Не сомневаюсь, что Татхенган пребывал в растерянности, пытаясь понять, к чему я клоню.
− И что?
− Ты ведь пригласил на свадьбу столько влиятельных особ, нехорошо их разочаровывать.
− Но… почему именно она? – кажется, он начал кое−что понимать.
− А почему нет?
− И кто будет её мужем?
Я весело рассмеялась
− Неужели не догадываешься? Зачем, по−твоему, я тебя оживила?
− Ты хочешь, чтобы я женился на наложнице?!! – он вскочил с кресла и принялся ходить из стороны в сторону. После нескольких шагов туфли его окончательно развалились, и он скинул их.
− В общем, я не настаиваю…
Холодность, с которой я произнесла эту фразу, напугала его.
− Ты ведь не оставила мне выбора?
Он остановился и в упор посмотрел на меня. Я коротко кивнула, указав рукой на кресло.
− Хорошо, − он вернулся на своё место, − говори, что меня ждёт, если я откажусь.
− Ничего нового: ты вернёшься в то состояние, в котором пребывал до воскрешения. Или может, я не ясно выражаюсь?
− Яснее не бывает, − сердито буркнул Татхенган.
− Времени думать у тебя почти нет. Если не согласен жениться, я поворачиваю звездолёт к астероиду. Но только женитьба – это ещё не всё, что от тебя требуется.
В его взгляде мелькнула искорка интереса.
− Все остальные условия ты узнаешь, когда дашь согласие. Думай быстрее.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Паучий сын долго молчал, разглядывая свои руки, потом спросил:
− Она хоть молодая?
− Молодая и красивая.
− Не понимаю, в чём твой интерес?
− Ищешь подвох? Я просто хочу предотвратить крупнейший скандал.
− Но почему именно она? – он не спускал с меня вопрошающего взгляда.
− Потому что она тебя любит, и это благодаря ей, ты сейчас разговариваешь со мной. Считай, что я воскресила тебя просто из каприза, желания кого−то осчастливить. Учти её счастье – это одно из условий, которое накладывает на тебя женитьба. Странно, что ты так задумался, будто женишься в первый раз.
Татхенган усмехнулся.
− Первый раз… по принуждению. И какие другие условия?
− Так, ты согласен? Я пока ещё верю твоему слову. Ты, конечно, можешь попытаться обмануть, но учти, это для тебя плохо кончится, – не дожидаясь ответа, я встала, взяла в руки маленький приборчик, спокойно лежащий всё это время на столе, и спросила:
− Догадываешься, что это?
− Голограммный преобразователь.
Я нажала на кнопку, в центре стола появилась уменьшенная вдвое копия Татхенгана, умоляющего не убивать его. Голограмму можно было переместить куда угодно и увеличить до невероятных размеров, и речь его тоже претерпела бы соответствующие изменения. Татхенган это хорошо понимал.
Провела я демонстрацию его воскрешения не только для того, чтобы произвести должное впечатление, а для того, чтобы самой убедиться, что всё получилось, как надо.
Татхенган спокойно просмотрел запись. Моё следующее действие должно было добить его: я вынула из преобразователя лазерный диск и ввела его в дисковод главного компьютера. Теперь информацию эту уничтожить будет очень сложно. Когда появится свободное время, я хорошо её засекречу и размножу. Во время всей процедуры я не спускала глаз с султана, не хотелось подставлять ему спину для удара.
− Это твоя гарантия безопасности, − сухо произнёс он.
− Да и всех моих друзей, − добавила я, − если я узнаю, что ты кого−то используешь с целью надавить на меня, я без зазрения совести выдам эту информацию на публичное обозрение, причём в самом неприглядном для тебя виде.
− Это всё?
− А разве мало?
− Достаточно. Хорошо, твоя взяла. Я женюсь на Ирлисе.
Я вынула диск и спрятала его в карман блузки.
− Учти, если в последний момент ты откажешься жениться на ней, пострадает твоя честь, а если вдруг откажется она – жизнь. Ты уж постарайся убедить её. Она очень робкая.
− Спасибо, − вдруг после небольшой паузы сказал он.
− За что? – удивилась я.
− Ты вернула меня к жизни.
− Но я не простила и никогда не смогу тебя простить.
− Я знаю, − и продолжил, − ты заставила меня почувствовать себя ничтожеством.
− Приятно слышать, − усмехнулась я.
− Но я совсем не злюсь на тебя. Я согласен, что заслужил твою месть, мне давно пора было измениться. Если я что−то могу для тебя сделать…
− Мне от тебя ничего не надо! – перебила я. Его болтовня начала меня раздражать. – От кого угодно приму помощь, но не от тебя!
− Несмотря на это, прошу: прости меня.
− Все, заткнись! Или ты трупом долетишь до «Розовой Мечты»!
Переход Татхенгана к извинениям, показался мне подозрительным. Возможно, он был искренен, но я желала думать, что его слова предназначены лишь для того, чтобы притупить мою бдительность и, потому немного подумав, добавила: «Тронешься с места, получишь пулю в лоб без предупреждения».
«Розовая Мечта» яркой звёздочкой появилась в поле нашего зрения. Мы оба следили, как она увеличивается на глазах и молчали.
Неожиданно взвизгнула сигнализация. Я вздрогнула, «мороз» пробежал по спине, а душа в мгновение ока ушла в пятки. Стараясь не показывать страха, я подошла к системе слежения, отключила «механические вопли», и, забыв о Татхенгане, уставилась на экраны радара.