Через пару дней, в среду, я заезжал к Сергею Степановичу в больницу. Он говорил мне, что еще раз просмотрел свой труд, окончательно все доработал и завтра отнесет его профессору.
– Завтра я буду вам нужен? – спросил я.
– Нет. Завтра я только отдам папку, и пока он будет читать. Неделю, может быть две. Вот потом, когда он прочтет, мы с ним встретимся, и тогда уж ваше присутствие будет необходимо.
– Понятно, – кивнул я.
Потом я рассказал ему о своей жене в будущем, опуская, конечно, подробности. Но вообще, я заметил, что мои рассказы о перемещениях перестали иметь, так сказать, научный характер, поскольку сам факт перемещения и особенности, связанные с ним, были уже, в общем-то, известны и становились даже привычными. Поэтому мои рассказы приобретали, скорее, личный характер. Я понимал это, но все равно делился впечатлениями с Сергеем Степановичем, считая, что несправедливо будет совсем не говорить с ним об этом. Он кивал, слушая меня, потом, когда я закончил, сказал:
– Да, наверно, это довольно необычно, когда в будущем вы не можете пользоваться собственной памятью.
– Необычно – это не то слово, – проговорил я.
– Но, в принципе, можно попробовать объяснить это, – сказал Сергей Степанович, не отвечая на мое замечание.
Он говорил спокойно, теперь уже не сокрушаясь, когда время преподносило новые сюрпризы. Видимо, написав о своих разработках, он более или менее расставил все по местам и пришел к выводу, что находится только где-то в начале пути, а впереди еще много работы, которую нужно просто сделать, и для этого требуется лишь время. Он поверил в это и теперь только спокойно ждал, когда сможет заняться всем этим. И новые непонятные вещи были просто еще одним пунктом в его будущей работе.
– Представьте себе, – продолжал Сергей Степанович, – как могло бы быть иначе. Сколько, говорите, лет прожил этот будущий вы со своей женой?
– Около шести, – ответил я.
– Вот. Представьте, что воспоминания об этих годах сразу появились бы в вашей голове. Это ведь тысячи событий: когда и что вы делали, с кем о чем говорили, сегодняшняя обстановка, сегодняшние дела и заботы – вы представляете, сколько это информации сразу? При том, что это ведь знание об обычной жизни со всеми мелочами и подробностями, личными переживаниями.
– Да, – ответил я, начиная понимать, о чем он. – Действительно, это очень много всего.
– Конечно, – кивнул Сергей Степанович. – И представьте, что будет, если все это сразу обрушится на вас.
– Даже говорить не хочется.
– Вот-вот. Так что, я думаю, это просто обычная защитная реакция организма. Мозг просто не пропускает все эти знания сразу, чтобы остаться целым.
– Но все же что-то мне удается узнать.
– Конечно. Ведь если есть информация, ее надо принять – мозг и принимает ее, но понемногу, так сказать, не слишком большими порциями.
– Хм, – я покачал головой. – И как это у вас всегда получается все объяснить?
Он улыбнулся.
– Если бы всегда и если бы все. Здесь вот, например, непонятно, в какой последовательности воспринимается ваша будущая память – вы ведь говорите, что знания появляются не в хронологическом порядке?
– В общем, да. Но интересно еще то, что они появляются и потом, когда я уже возвращаюсь в настоящее.
Он подумал немного, затем сказал:
– Возможно, будущая память сначала откладывается где-то в подсознании и, находясь уже там, продолжает восприниматься мозгом и после выхода из времени.
– Угу, – кивнул я. – И при этом вы говорите, что не все и не всегда можете объяснить.
Сергей Степанович улыбался, похоже довольный собой. Я был рад за него, приятно было видеть его довольным.
Потом мы курили.
– А что касается вашей жены в будущем, – сказал он, – по-моему, не стоит переживать. Это ведь просто случайности, которые могли бы произойти – знаете, сколько их, возможных случайностей, которые не произошли с вами? От вас ведь здесь совершенно ничего не зависит – это же случай.
– Случай? – не понял я.
– Ну да. Вы могли встретиться или не встретиться с ней. А кстати, не помните, как вы с ней познакомились?
– М-м-м… – я задумался. – Нет, пожалуй нет. Этого я не успел вспомнить. Кажется, что-то в студенческие годы или… Нет, – сдался я, – не помню.
– Вот и не мучайтесь. Мало ли женщин на свете. Нельзя же сожалеть о каждой, что она не ваша.
– Почему? – почти искренне удивился я.
– Попробуйте и узнаете, – ответил он.
Мы смеялись.
– Значит, завтра вы идете к вашему профессору? – потом спросил я.
– Да.
– Страшно?
– Немного, – улыбнувшись, признался он. – Но ничего. Двум смертям не бывать… Все равно. Не бросать же все на половине.
– Даже не на половине, – проговорил я, – а гораздо дальше.
– Тем более, – кивнул он.
Я смотрел на него, чувствуя, что он сказал сейчас что-то важное, случайно затронул какой-то очень важный вопрос. Но мысль промелькнула в моей голове, лишь оставив ощущение этой важности и… и даже опасности. Что это? Я пытался понять, вспомнить. О чем мы говорили? О моей будущей памяти, о времени… А потом он сказал: «Двум смертям…»
– Слушайте, – вдруг воскликнул я, – а что, если я умру там, во времени?
– Как?
– Если я буду во времени, и тот я, в котором я буду, умрет?
– Почему же он должен умереть?
– Ну, мало ли. Под машину попаду, или кирпич на голову упадет.
– Не знаю, – насупился Сергей Степанович. – Если смерть – это освобождение сознания от тела, то, наверно, может случиться так, что и ваше, пришедшее туда, сознание тоже освободится от тела, но от сегодняшнего вашего тела. То есть, если будет происходить нарушение связи сознания с телом, этот процесс распространится на все сознания, которые находятся в теле, – и на ваше тоже, если оно там.
– И что это значит?
– Не знаю, – проговорил Сергей Степанович. – Если это так, как я сказал, то работа устройства у вас в голове перестанет влиять на сознание.
– Вы хотите сказать, что устройство уже не будет управлять моими перемещениями?
– Даже когда вы уходите во время, сознание поддерживает связь с телом. Но если эта связь будет нарушена…
– В общем, тогда я не смогу вернуться, – подвел я черту. – Или, проще говоря, тоже умру вместе с ним, с собой в другом времени.
– По-видимому, да, – обескураженно произнес Сергей Степанович.
– Хм, – я задумался. – Значит, я могу умереть во времени, – проговорил я.
– Нет, подождите, пока не стоит делать такие выводы, – пытался он успокоить меня. – Это ведь еще неизвестно. Никто толком не знает, что такое смерть. И то, что я сказал, – всего лишь предположение.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});