гостей приехали сегодня в маскарадных костюмах в особняк Дэйвенпортов на событие, организованное в поддержку кампании ее отца.
Руби внимательно высматривала в толпе родителей, которые решили поехать вместе с другой парой. Она молилась о том, чтобы успеть перехватить их до того, как пятна пота, проступившего от ужаса, испортят алый лиф ее платья. Ведь родители, конечно же, поймут, что любовь для нее важнее призрачных отношений с Джоном. Руби хотела верить, что отец и мать желают для нее чего-то большего, чем фамилии Дэйвенпорт.
– Хочешь потанцевать?
Руби улыбнулась. Танец не помешает. Она позволила мистеру Бартону проводить ее в центр залы. Его ладонь устроилась низко на ее пояснице, и они начали двигаться. Харрисон и вправду танцевал потрясающе. Именно поэтому Руби так приятно было его общество в самом начале знакомства. Музыка окутала их. Пары кружились, превращаясь в пятна цвета, шелка и атласа. Точно вращающиеся колеса прялки.
– Ты помнишь наш первый танец? – спросила она.
Губы Харрисона дрогнули, и он наклонился к девушке:
– Если честно, я тогда в тебя и влюбился.
Он мягко покружил Руби, держа руку над ее головой. Потом притянул девушку к себе, прижал ее спиной к своей груди. Жар, исходящий от него, поглотил все ее сомнения.
– Я понял, – прошептал он, обдав дыханием нежную шею, – что никогда не найду другую такую, как ты.
Он раскрутил Руби, отстраняя ее от себя, и когда они сошлись снова, девушка склонила голову Харрисону на плечо. Она представила себе жизнь, полную танцев с ним. Может, им удастся провести весь вечер вместе, спрятавшись в толпе.
Так они провели еще два танца, а потом мистер Бартон захотел чего-нибудь выпить. Руби шла рядом с ним, и взгляд ее метался то туда, то сюда. Дыхание застревало в груди. Она видела только вспышки света меж черных пятен смокингов. Лица были закрыты масками, точно щитами. Девушка крепко держалась за руку кавалера, ища глазами родителей. Когда она увидела, что возле столика с напитками их, слава богу, нет, с губ ее сорвался вздох облегчения.
– Ты в порядке? – спросил мистер Бартон. Он приложил ладонь к ее влажному лбу. – Мы возьмем напитки и выйдем. На свежем воздухе тебе наверняка полегчает.
Руби уже хотела согласиться, но тут резкая боль пронзила ее локоть. Мать явилась, точно призрак, которого она так боялась, и оттащила Руби в укромный альков. Мистер Бартон последовал за ней. Руби пыталась высвободиться из захвата матери, но было слишком поздно. Девушка встала между ними, надеясь, что, что бы ни случилось, потом мистер Бартон будет по-прежнему держать ее за руку.
– Миссис Тремейн, как я рад вас видеть, – сказал он.
Его голос был теплый, но немного неуверенный. Хотя мать Руби улыбалась, на ее лице не было ни капли дружелюбия. Все трое сняли маски, и Руби увидела, что подвижная бровь матери скакнула практически к линии роста волос.
– Что это за чушь насчет вашей помолвки? Миссис Дэвис ходит по залу и рассказывает всем, кому ни попадя, что вы с мистером Бартоном помолвлены.
Харрисон повернулся к Руби.
– Так и есть.
Миссис Тремейн прищурилась и посмотрела на дочь.
Сердце Руби бешено колотилось в груди.
– Мы с Харрисоном любим друг друга.
– Любите? – повторила миссис Тремейн. – Руби, мы обсуждали тему любви и брака, и ты выйдешь замуж за Джона Дэйвенпорта.
– Я не понимаю, – проговорил мистер Бартон. – Руби, ты ведь рассказала родителям о наших чувствах еще до того, как я сделал тебе предложение?
Миссис Тремейн резко втянула воздух.
– Честное слово, ты будто нарочно разочаровываешь нас на каждом шагу. Сама будешь расхлебывать эту кашу, – сказала мать.
Руби и мистер Бартон наблюдали, как она снова надела маску и скользнула в толпу.
Руби медленно повернулась к Харрисону:
– Ты сказала, что твои родители одобряют наши отношения и что ты совершенно точно оставила Дэйвенпорта в прошлом.
– Харрисон, прости. Я собиралась… я один раз пыталась…
– Один раз?
Он высвободил свою ладонь из ее пальцев и спрятал в карман. У Руби было такое ощущение, будто ей оторвали руку.
– Я пыталась, честно. С этой предвыборной кампанией нервы у всех на пределе. Родители были постоянно либо заняты, либо напряжены. Я не хотела добавлять им хлопот.
– Значит, они были слишком заняты и напряжены, чтобы ты сообщила им… – Харрисон умолк, на лице у него заходили желваки. – А это точно не оттого, что ты до сих пор влюблена в Джона Дэйвенпорта?
Руби отпрянула, будто ее ударили:
– Как ты мог такое подумать? Я ни капли не люблю его.
– С тобой я не знаю, что и думать, Руби. Кажется, что все ясно, но потом… – Он всплеснул руками: – Но почему ты не сказала мне все честно? Все эти интриги… – Харрисон повернулся к танцующим. Спина его словно одеревенела, на лице был холод. – По-моему, ты не знаешь, чего хочешь.
– Знаю.
– Точно? Как по мне, ты хочешь только одного: одобрения родителей. Только об этом ты и беспокоишься. Притом на их условиях. И в этой схеме больше ни для кого места нет. Вся твоя бравада, все разговоры о том, что тебе плевать на чужое мнение… это ложь. – Голос его стал таким тихим, что только Руби могла расслышать в нем дрожь. – И теперь в эту ложь веришь только ты. Ты труслива, Руби Тремейн.
Он сделал шаг назад, и подбородок его одеревенел так же, как и спина.
Девушка ощутила на своем лице горячие слезы.
– Харрисон, подожди.
Кончики ее пальцев коснулись его рукава. Музыка заглушила ее зов. Перед глазами у Руби все расплылось. И в следующий миг мистера Бартона уже не оказалось рядом.
Глава 42
Эми-Роуз
Эми-Роуз грохнула свою тарелку в раковину к остальной посуде, которую Гетти оставила отмокать. «И куда она запропастилась?»
– Джесси, ты не знаешь, куда делась Гетти?
Желудок у Эми-Роуз был полный, а все тело ныло. Сколько долгих дней они готовились к балу-маскараду. Это было главное светское мероприятие лета, да к тому же ключевой момент предвыборной кампании мистера Тремейна. Эми-Роуз весь вечер находила себе любые занятия, лишь бы не попадаться на глаза обществу. Она не хотела еще раз выставить себя на посмешище. О, торчать на кухне – это было мучение. Как ей хотелось увидеть пышные наряды, прически женщин! Маски. Это куда лучше, чем листать каталог.
– Она сбежала, когда подали десерт. – Джесси покачала головой: – Я знаю это выражение лица. – Она многозначительно взглянула на Эми-Роуз: – Я уверена, ты сумеешь держать себя в руках