Оливия повернулась к наброшенной на мебель одежде.
– Я тебя люблю, – прошептала Хелен, обнимая сестру сзади. – А теперь пакуй вещички.
Хелен вышла из комнаты Оливии, громко и фальшиво что-то напевая. Неумелое пение скрывало дрожь в голосе.
* * *
Хелен снова задумалась, а не заглянуть ли в гараж, но воспоминание о разговоре с отцом о том, на что она тратит свое время, до сих пор вызывало у нее боль. Сегодня она в мастерскую не пойдет. Девушка, шагая мимо малой столовой, краем глаза уловила странное движение во дворе. Хелен направилась к ближайшему выходу из холла. С дребезгом распахнула высокие стеклянные двери.
За ними стоял Джейкоб Лоренс, щурясь на яркое солнце. В его ладони стукались друг о друга маленькие камешки. Мужчина метнул один из камешков. Камешек отскочил от окна с отчетливым высоким звяканьем.
– Что ты делаешь? – изумилась девушка, глядя вверх, на окно.
Мистер Лоренс вздрогнул от неожиданности. Он потер затылок и швырнул оставшиеся камешки в кусты.
– Я пытался привлечь твое внимание.
– И для этого бросал камушки в окно кладовки для постельного белья?
Мистер Лоренс усмехнулся. С этой застенчивой улыбкой он не выглядел таким взрослым, каким показался Хелен, когда только сюда приехал. За недели, проведенные в Чикаго, он стал спокойнее. Хелен подумала, какие еще его черты откроются через несколько месяцев – может, даже лет.
– Она и правда уезжает?
Мистер Лоренс заглянул за двери, которые Хелен не закрыла за собой.
– Да, – ответила девушка, и у этого слова было горько-сладкое послевкусие.
Она закрыла двери и повела мистера Лоренса туда, где их не будет видно. Не верилось, что у них появится шанс на счастье. Хелен всегда считала, что любовь – это для других девушек. В ее душе жила единственная страсть – к семейному бизнесу, сколько бы препятствий ни возникало у нее на пути. Она хотела только этого. А теперь, когда рядом с ней мистер Лоренс, ей есть с кем своей страстью поделиться.
Девушка привстала на цыпочки, но там, где она надеялась встретить его губы, оказался только пустой воздух. Хелен открыла глаза и увидела на лице Джейкоба полное боли выражение.
– Что случилось? – спросила она.
У нее внутри все похолодело. Как только этот вопрос сорвался с губ, Хелен тут же пожалела о своих словах. Ей хотелось оставаться в пузыре блаженных перспектив.
– Я должен тебе кое-что сказать.
Девушка нервно рассмеялась.
– Только не говори, что у тебя есть еще одна невеста, которой я должна помочь сбежать из города.
Мистер Лоренс ее как будто не услышал. Взгляд его уперся в пространство между ними. И чем дольше он в него смотрел, тем сильнее оно увеличивалось.
Тогда Хелен прикоснулась к мистеру Лоренсу, обхватила его лицо ладонями и заставила его посмотреть ей в глаза.
– Я люблю тебя, Хелен, – сказал он.
– Это я уже знаю.
В ушах ее били тревожные колокола, и от этого слова прозвучали грубее, чем девушке хотелось бы. Что бы он там ни готовился сказать, ей явно не захотелось бы это услышать.
– Я должен признаться. – Тело его напряглось. – Я лгал тебе и твоей семье. Я банкрот. Мистер Лоренс, магнат торговых перевозок – это мой двоюродный дед. Мой отец бросил семейный бизнес в моем возрасте, так что дед лишил его наследства. – Мистер Лоренс вздохнул: – И я из тех, кого называют бедными родственниками. Я собирался… – Он умолк. Все его фанфаронство и бравада испарились.
– …жениться на девушке со средствами.
– Нет, я надеялся принести компании новые ресурсы и таким образом войти в этот бизнес. Заручиться новыми инвестициями или заказами. То, что я познакомился у газетного ларька с твоим отцом, было просто совпадение. Судьба.
Хелен убрала ладони с его лица. По телу ее расползался холодок, и кончики пальцев начало покалывать, будто иголками.
– Я правда тебя люблю. Мои чувства… они искренние. Но сейчас я мало что могу тебе предложить. Согласна ли ты быть со мной, несмотря на это?
Он протянул руку, но Хелен будто одеревенела. В носу защипало от надвигающихся слез, в глазах все поплыло. Джейкоб Лоренс ждал ее ответа. Впервые в жизни Хелен Мари Дэйвенпорт не знала, что сказать. К этому откровению ее не готовил ни один учебник по этикету. Девушка вспомнила, сколько часов они болтали, делились друг с другом самым сокровенным. Неужели Джейкоб ей не доверял? Почему не сказал раньше? Может, он все равно женился бы на Оливии, если бы та не влюбилась в адвоката?
Тут Джейкоб Лоренс коснулся ее, и Хелен отреагировала инстинктивно. Она сделала шаг прочь. К девушке вновь вернулся ее голос и зазвучал куда увереннее, чем она могла ожидать:
– Не знаю. Ты говоришь, что солгал. Всем. Говоришь, что использовал мою сестру, родителей. – Она обхватила себя руками, будто чтобы не дать себе развалиться. – Мне важен ты, Джейкоб, а не то, что ты можешь мне предложить. Я влюбилась в тебя. Но теперь я не знаю. И что мне со всем этим делать? – Из бешено вздымающейся груди вырвался всхлип, замаскированный под икоту. – Я хочу, чтобы ты ушел.
– Хелен, пожалуйста…
– Пожалуйста, просто уйди, – сказала девушка и почувствовала облегчение оттого, что о его обмане знала лишь она.
Ей был противен звук собственного голоса. Жалкий и хрупкий. Совсем не похожий на ее обычный голос. И почему он не рассказал ей всю правду раньше? Мистер Лоренс выдержал ее взгляд. Все его черты были искажены болью.
Он внутренне подобрался, кивнул и повернулся.
Хелен, слишком оскорбленная, чтобы вытирать слезы, смотрела ему вслед.
Глава 41
Руби
– Ну и ну, они определенно превзошли себя.
Глаза мистера Бартона изучали бальную залу, каждый сантиметр которой, казалось, был украшен. Руби наблюдала, как он впитывает обстановку. Смокинг хорошо на нем сидел, белые жилет и галстук-бабочка красиво контрастировали с его кожей и насыщенно-черной с золотом маской. Руби положила руку на сгиб его локтя и посмотрела на палец, на который Харрисон хотел надеть кольцо. Это было великолепное кольцо, сделанное в том же стиле, что и колье Руби. Только кольцо не налезло на второй сустав ее пальца. И сейчас тот же ювелир, который отполировал рубин в кулоне, подгонял кольцо по размеру.
Руби была вне себя от счастья. А то, что она пока не могла носить кольцо, давало девушке немного времени (хотя, наверное, слишком мало), чтобы признаться родителям насчет Харрисона. Неужели они думали, что их дружбы с Дэйвенпортами недостаточно, чтобы заручиться поддержкой этой семьи? А ведь две сотни