боль. Судьи в Королевстве – практичные люди. Ни к чему калечить преступников, если позже они могут послужить.
– Признавайся, – рыкнул старик. – Ты хотела что-то украсть во дворе? Кто ты? Назови себя!
– Я Маленький Цветок, служанка королевской наложницы, – сказала я, надеясь, что хоть это удержит его от расправы.
Мне не дали продолжить.
– Хватит сочинять!!! Говори правду! Кто ты? Беглая рабыня? Воровка? Кто тебя послал? Ты одна или с подельниками? Хотела войти и ночью впустить грабителей? Пытайте ее, пока не признается, – велел управляющий.
Так я узнала, что ощущают преступники на допросе.
* * *
Даже в тот миг, когда сознание помутилось от боли и пот заливал глаза, я продолжала твердить:
– Я… невиновна… Спасите… госпожу… Прошу вас.
Но мучитель оставался глух к мольбам, хотя даже охранник, ворочавший рычагом, перестал усердствовать. Я только ждала, когда же наконец все закончится. Ничто не длится вечно – ни боль, ни радость. Они должны понять, что мне больше нечего сказать.
Может, драконья тварь помогала или я истово верила в свою правоту, но я знала – вытерплю все, что ниспослало Небо.
– Несите угли! – приказал чиновник, устав ждать признания. – Уж теперь-то она точно заговорит и все расскажет о своих сообщниках.
Палач, который поглядывал на меня с сочувствием, шепнул:
– Лучше скажи, что он хочет услышать, иначе тебя навек изуродуют.
– Я не боюсь.
Но я боялась. О, как я боялась! Угли были свежими, горшок большим. Второй охранник погрузил в угли железный прут и подождал, пока тот нагреется. Когда раскаленный металл приблизился к коже, я закрыла глаза. Боль казалась невыносимой. Запахло горелой плотью.
– А-а-а…
– Прекратить!!! – раздается вдруг. – Всем стоять!!! Именем короля!!! Что здесь происходит? Освободить девушку.
Ржание лошадей… Голоса. Меня отвязывают и освобождают. Кто-то бережно берет меня на руки и несет прочь. Чиновник лебезит, пытаясь умилостивить разгневанных спасителей. Но мне уже все равно. Сознание медленно уплывает вдаль.
– Маленький Цветок! – слышу я обеспокоенный голос. – Не смей засыпать. Посмотри на меня!
Я послушно открываю глаза и вижу Золотого Лиса. А кто там еще? Дракон, и у него в ногах валяется управляющий поместья, хватая офицера за руки. Тот брезгливо отмахивается.
– Лисичка, – спрашивает хинец, – где наложница?
– За… холмом дом. Там похитители… Госпожа… в овраге.
– Ясно.
* * *
Наложницу нашли, заговорщиков схватили. К сожалению, не всех: один успел уйти. Меня решили не перевозить и лечить в поместье, разместив в хозяйских покоях. Жизнь совершила поворот от невзгод ко спасению.
Первый Снег, грязная и продрогшая, первым делом потребовала отвести ее ко мне. Навестив, она рассказала о своих злоключениях:
– Меня поймали заговорщики. Быстро нашли.
– Как?
– У них была собака. Они шли по следу, – ответила Первый Снег. – Но почему-то не тронули. Я уж боялась, убьют со злости. Но со мной обращались вполне сносно. Все почему-то обращались ко мне как к принцессе.
«Сработало, сработало!»
– Ах, это!
Значит, наложенная иллюзия спасла ее. Но как наложница освободилась?
– Как вас…
– Освободили? – угадала она мой вопрос. – Я тоже на что-то годна. Могу не только читать стихи и любоваться сезонным цветением.
Я вопросительно взглянула на нее. О чем она? В ответ Первый Снег бережно сжала мою ладонь.
– Мне помогли, – объяснила она. – Один из похитителей оказался слишком жадным и тщеславным. И легковерным. Быть мужем наследной принцессы лучше, чем разбойником, не так ли?
– Как?! Но вы же не…
Первый Снег посулила брак негодяю? Это давало право притязать на трон. Конечно, перспективы вскружили ему голову, заглушив голос разума. Я была шокирована. Неужели она пообещала себя какому-то заговорщику в обмен на помощь? Он ведь не сделал ей ничего плохого?
– Не смотри на меня так, – рассмеялась Первый Снег, которая за эту ночь, похоже, повзрослела на несколько лет. – Он помог мне, а я – ему. Хотя не думаю, что он ожидал такой награды. Его совсем не ждут в небесных чертогах. – Принцесса помешала мне, хотя я порывалась встать с постели. – Да, мне пришлось так поступить, но я не жалею. Я сделала выбор. Травы в саду – не только целебные, сестра.
Мне снится сон? Не может быть! Не верю своим ушам.
Однако Первый Снег нагнулась ко мне и спросила:
– Могу я тебя так называть?
Я молча кивнула.
* * *
Мне снился Дракон. Он сидел у моей постели и гладил меня по голове.
– Скоро она поправится? – спрашивал он.
– Она молода, господин, – отвечал какой-то мужчина, от которого пахло травами. – Сделаю все, что в моих силах.
Гость удалился. Лекарь задремал, и фонарь погас. На дом опустилась темнота. Но я знала, что все будет хорошо.
Я хотела, чтобы боль ушла. Моя кровь обратилась в золотую паутину, и я пряла из нее нити, чтобы соткать полотно своей жизни и пошить наряд, краше которого не было и нет. Драконья тварь стала для меня таким одеянием. Она ласково окутала меня, врачуя раны. Не осталось ни ожогов на ногах, ни растянутых связок, ни синяков на лице, ни разбитых губ. Истерзанная плоть исцелялась, став лучше прежнего!
Очнувшись от грезы, я села и ощупала себя руками. А содрав повязки, убедилась, что это не сон. Даже шрамов не осталось! Хотелось петь и танцевать. Моя Лиса от избытка чувств вырвалась из Тени на волю и помчалась во двор, прокралась в лес и сплясала при свете луны танец радости.
* * *
Утром лекарь изумленно разводил руками при виде чудесного исцеления.
– Средства мои, конечно, хороши, но ни разу такого не видал!
Я благодарила его за помощь. Он отнекивался, но потом ходил гордый по усадьбе, всем рассказывая, как быстро больная встала на ноги. Первый Снег, которая отказывалась без меня возвращаться в столицу, примчалась ко мне в покои. Она под руку вывела меня на прогулку во двор, чтобы подышать свежим воздухом, хотя я отнекивалась и уверяла, что это лишнее.
– Сегодня возвращаемся, – решил Небесный Дар, заметив, что мои силы восстанавливаются. – Чиновника отвезем в город, пусть король решит, что с ним делать.
Сначала я не поняла, о ком он. Позже сообразила, увидев одетого в рубище, разом потерявшего лоск и довольство чиновника. Жизнь управляющего поместьем полностью переменилась, причем не в лучшую сторону. Не зная пощады от офицера, он стонал и умолял, обращая на меня тоскливый взор. Мне стало неловко от этого зрелища.
– Как интересно, сестра, – заметила Первый Снег с показной веселостью. – Мне докладывали, что ты не отступилась от меня даже под пытками. Его еще пальцем не тронули, а он уже молит о пощаде