«Тебя, юноша, следовало бы научить уму-разуму…»
— А зачем он тебе сдался? — спокойно поинтересовался Эрдан, решив прежде разузнать, откуда взялся наглец, а уж потом преподать ему урок.
— Хочу попроситься в ученики, — с неохотой ответил парнишка. Его матрос остановился поодаль и, скучая, рассматривал дома. Эрдан пригляделся и заметил нечто странное в лице своего собеседника: через его лоб и щеку проходилаполоса незагорелой кожи, словно он недавно носил повязку на левом глазу. «Ох, Заступница! А сам-то глаз другого цвета…»
— Почему именно к Эрдану? Он вроде давно не у дел.
— Эге! — улыбнулся незнакомец. — Да ты, видать, не знаешь, с каким человеком в одном городе живешь! Он пятнадцать лет учил имперских капитанов, даже имел школу на Аламеде. Все знают, что он лучший…
Эрдан не сумел сдержать усмешку.
— Надо же… и что же этот господин делает здесь, в глухом захолустье? Отчего он не в своем богатом доме на Аламеде, окруженный учениками, детьми и внуками?
— Не знаю… — хмуро пробормотал парень, впервые заподозрив неладное. — Вот встречу его и спрошу. Так что, где его искать?
Злость Эрдана исчезла так же внезапно, как и появилась. Можно было прямо сейчас во всем признаться и расставить все по местам, но почему-то он продолжил играть и сказал:
— За городом ищи. Иди по дороге, пока не увидишь рощицу, а прямо за ней — его дом.
— Он один живет?
— А я почем знаю? — раздраженно ответил Эрдан, которому уже надоел этот разговор. — Один, не один… иди и сам проверь.
«Не один. Со мной живут мыши и целая толпа призраков».
Незнакомец чуть помедлил и неожиданно поклонился. Эрдан обомлел — неужто догадался? Но нет, это была всего лишь запоздалая вежливость: парнишка махнул рукой верзиле-матросу и пошел по пристани легкой танцующей походкой. «Вот загадка, — подумал бывший мастер-корабел. — Кто он такой? Откуда взялся?» Что-то в лице молодого моряка показалось ему смутно знакомым, но в те дни, когда и впрямь все навигаторы океана мечтали попасть в школу Эрдана, этот парень был еще ребенком. «Мне нет до него дела, кем бы он ни был…» Он провел на пристани весь день, позабыв обо всем; сидел, вертя в пальцах давно остывшую трубку, и наблюдал за кораблем. Цветные паруса встречались нечасто, и один лишь изумрудный оттенок увеличивал стоимость этого фрегата в разы. А если учесть, что пропорции его тела были идеальны да и сам он словно создан был по канону Сегэна, то сумма и вовсе получалась несусветная.
Истинное сокровище. И капитан его, неумеха-наглец… Солнце клонилось к закату, когда Эрдан отправился домой. Шел он медленно — больное колено ныло уже третий день, предвещая сильный шторм, — да торопиться и не следовало. Тому, кто его ждал, в первую очередь нужно было научиться терпению.
Миновав рощицу, Эрдан приостановился. Отсюда он мог беспрепятственно разглядывать окрестности, сам оставаясь незамеченным; что ж, ничего неожиданного не произошло. У порога его ветхой лачуги сидел давешний моряк — дремал, скрестив руки на груди и вытянув длинные ноги в потрепанных сапогах. Хромая, Эрдан приблизился, и в этот миг парнишка проснулся. Череда забавных гримас сменилась на его лице с быстротой мысли — изумление, осознание собственной ошибки, досада, виноватая улыбка, — с потом он вскочил и поклонился Эрдану во второй раз.
— Я не беру учеников, — сказал бывший корабел и проследовал в дом, захлопнув дверь перед самым носом растерявшегося моряка.
Темнело. Эрдан лежал на старом тюфяке, прислушиваясь к звукам, доносившимся снаружи, — там нетерпеливо ходили взад-вперед, потом раздалось приглушенное ругательство… и вскоре все звуки утихли, кроме мышиной возни под полом.
Что ж, по крайней мере, он не стал ломиться в дверь.
Когда наступила ночь, далекий грохот ознаменовал приближение грозы, а вскоре по крыше застучали крупные капли — сбылось предсказанное его коленом ненастье. Эрдан представил себе, что чувствует моряк там, снаружи: без плаща, в залатанной куртке долго под дождем не высидишь. «Вот и славно, — подумал корабел, засыпая. — Сам уйдет, и мне не придется с ним объясняться!»
Ему приснилась Аламеда. Мальчишка, чтоб его кракены съели, растревожил старую рану: Эрдан увидел всех своих учеников, живых и мертвых, — каждый норовил рассказать и показать, чему научился в школе… только вместо слов у них получалось шипение, как будто на горячую плиту пролили варево. Он то и дело просыпался, вертелся с боку на бок и поминал безымянное чудовище, а потому к утру почувствовал себя совершенно разбитым. К тому же, хоть гроза и прошла, колено разболелось еще сильнее.
Он вышел из дома и почему-то не удивился, завидев незваного гостя на том же месте и в той же позе. Пройдоха выглядел невыспавшимся и сердитым, но, едва завидев корабела, тотчас же придал лицу смиренное выражение.
Странное дело, но он каким-то чудом умудрился не промокнуть…
— Я же тебе сказал, что не беру учеников, — скрипуче проговорил Эрдан. — Посмотри на меня!
Он знал, что выглядит не лучшим образом. Седая борода, неряшливые длинные космы, изношенные ветхие штаны и куртка с чужого плеча — портовый нищий и тот порою бывает куда опрятнее. Но мальчишку это не смутило, и в его взгляде Эрдан с содроганием различил два чувства, хуже которых и придумать быть трудно.
Одним из этих чувств было тщательно скрываемое благоговение. Не будучи его учеником, этот глупец готов был вытерпеть что угодно, потому что твердо был уверен в правоте учителя.
Другое чувство принято было называть железным упрямством…
— Я ухожу, — коротко бросил Эрдан. — Когда вернусь, чтоб тебя здесь не было.
Даже не оглянувшись, он почувствовал: морячок покинул насиженное место и двинулся следом на почтительном расстоянии в десять шагов. «Интересно, как долго он продержится?» — подумал бывший корабел и решил сегодня в город не идти: стоявший у причала фрегат манил его, и это никак не способствовало твердости характера. Эрдан не был намерен отказываться от решения, которое заставило его покинуть Аламеду и привело сюда, на остров Рокэ. «И пусть этот юнец думает что хочет!» Он и не догадывался тогда, что за странный поворот судьба совершит уже очень скоро…
Наутро Эрдан был весьма рад увидеть капитана таким, каким он был всегда. Крейн наблюдал за тем, как «Невесту ветра» снаряжают в долгое плавание; иногда он покрикивал на матросов, но при этом оставался добродушно-веселым. Мастер-корабел знал, что настроение Кристобаля исподволь передается всей команде, и потому как нельзя кстати пришелся вчерашний ночной разговор — еще не хватало, чтобы капитан начал путешествие в состоянии полной растерянности и смятения.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});