в его реакции ничего необычного. Теперь же Морис действительно выдал себя. Это сверкнуло в его глазах. Смятение. Страх оказаться раскрытым. И как бы быстро Морис не вернул себе самообладание, я уже всё это увидел и понял.
– Демонолог? – повторил он, стараясь выглядеть пораженным до глубины души. – С чего ты это взял, Клиф?
– Я прошу тебя ответить на вопрос.
– Эта девчонка тебе напела? – он указал на Нику. – Я сразу понял, что она наслушалась всех этих россказней про меня в Университете. Но разве мы с тобой не обсуждали журналистов, и что им нельзя верить? Даже если они из «Истины Миранды».
– Ты демонолог?! – спросил я громче и четче. – Не уходи от ответа. Скажи, это правда?
Поняв, что меня уже не переубедить, Морис печально ухмыльнулся и сник.
– Я не хотел, чтобы ты узнал об этом вот так, сынок. Правда.
– Ты вообще не хотел, чтобы я об этом знал.
– Думаю, да, ты прав. Но разве это имеет значение? Разве мои убеждения как-то рушат нашу дружбу? Что меняется для нас с тобой?
– Что меняется? – бездумно переспросил я, готовый расхохотаться как сумасшедший, зайтись диким, истеричным хохотом, ведь только он оказался бы уместным в сложившейся ситуации.
– Кошмары, это же... – я запнулся, не зная, как правильно продолжить фразу, и Морис тут же ухватился за это.
– Что? Что такое Кошмары? Ты знаешь, что такое Кошмары? На собственном опыте знаешь? Нет, конечно. И мало кто знает. Всем известна только та ложь, которой пичкают общественность. Но я думаю, что уж ты-то, Клиф, должен понимать разницу между общественным мнением и действительностью.
– И какова же действительность?
– Ты уверен, что хочешь говорить об этом сейчас?
Я промолчал, но не сдвинулся с места.
Морис вздохнул:
– Ну, хорошо, я расскажу тебе. Всё расскажу, раз уж на то пошло. Теперь нет смысла скрывать это от тебя, верно? Но давай всё обсудим в более мирной обстановке. Я не желаю тебе зла, мальчик мой, и никогда не желал. Мой дом, как и прежде, самое надежное убежище для тебя, и бежать отсюда вам ни к чему.
О, как же мне хотелось поверить в это, как хотелось убрать револьвер и все обсудить. Но нет, что-то было не так. Несмотря на слова Мориса, Яркий заряжал меня своим беспокойством и откровенной агрессией к этим людям. Как бы давно я не знал Мориса, все же той связи, которую мы установили с Ярким всего за несколько дней, сложно было противиться. В конце концов, сам Морис сказал, что теперь мы с ним больше, чем друзья и братья, мы – как единое целое. Чему же вообще можно доверять, если не этому?
– Может быть, мы всё обсудим потом. В другой раз, – сказал я.
– И куда же ты собираешься? Неужели, где-то тебе будет лучше, чем здесь?
– Честно? Не уверен.
– Но все равно хочешь уйти?
– Именно так.
– Клиф, так прискорбно, что простое недоразумение вдруг возникло между нами. Мне бы хотелось всё исправить, прошу, дай мне шанс объясниться, дай шанс восстановить свое имя в твоих глазах. Скажи, ну разве я этого не заслуживаю?
То, что Морис стал давить на жалость, насторожило меня ещё больше. Он явно не хотел отпускать нас – это становилось очевидно. Конечно, на то могло быть миллион причин. Например, он мог бояться, что я придам его тайну огласке, но все же, зная меня, едва ли он так бы подумал.
«Возможно, он действительно боится за нашу дружбу», – подумал я. – «Но в таком случае, куда логичнее позволить мне уйти, дать остыть, а уж потом найти способ встретиться и все обсудить. Так может быть, есть и другая причина, почему Морис не хочет отпускать нас из своего дома сейчас?»
– Опусти ружья, Уолтер, – обратился он к слуге. – Клиф нам не враг, и никогда таковым не станет.
И снова обернувшись ко мне, он расплылся в своей доброжелательной улыбке, которая теперь уже не казалась мне такой искренней.
– Ну что, сынок, позволишь старику всё тебе объяснить?
– В другой раз, обещаю. В другой раз я дам тебе шанс. Но сейчас, прошу, отпусти нас с миром.
– Что же, если ты так этого хочешь, – проговорил Морис упавшим голосом. – Вот только твоя подруга едва ли сможет куда-то идти в ближайшие пару часов.
– Исправь это.
– Не могу. Я же не волшебник. Этот эффект должен пройти сам. Неплохая ловушка для воров, правда? Мне жаль, что попались в нее именно вы. Хотя тебе, похоже, она не причинила особого вреда. Удивительно. С другой стороны, может быть, в действительности и нет в том ничего удивительного. Твой зверек, Яркий, обладает исключительными возможностями. И то, что моя ловушка на вас не подействовала, еще раз говорит в пользу того, что он является Зеркалом миров. Только тот, кто в совершенстве владеет способностью странствовать по мирам, может так легко отменять воздействия иных пространств, что в вашем случае и произошло.
– Я понесу ее, если потребуется, – сказал я твердо, понимая, что Морис начал заговаривать мне зубы, тем самым усыпляя мою бдительность. – Но все равно, мы немедленно покинем этот дом. Прости Морис, но я действительно считаю, что так будет лучше.
– Ну, раз так, – еще более разочарованным, полным скорбящей печали голосом проговорил Морис. – Уходите. Уолтер, помоги ему.
– Нет, не надо, – поспешно сказал я. – Сам справлюсь.
Убрав револьвер в сумку и опустившись на колени, я так осторожно, как только мог, подхватил на руки Нику. Если вы когда-нибудь брали на руки лишившегося чувств человека, то можете себе представить, насколько это сложно. И дело не в тяжести, а в том, что человеческое тело, лишаясь контроля мозга, превращается в мешок с костями, конечности виснут, словно и вовсе не принадлежат этому организму. И всё же мне удалось подняться с Никой на руках, и тогда она вдруг вцепилась в меня, обхватила руками мою шею так крепко, словно я был спасительной доской в бушующем штормовом океане. Глаз