Филипп едва не выдал себя.
– Если это монастырь,– прошептал он,– то что здесь нужно Пандоре?
Его изумлению не было границ.
Но самой судьбой было предначертано, что в этот вечер Филипп пройдет все ступени непредвиденного и невероятного.
XXIV ПОД ДЕРЕВОМ
Филипп прислонился к толстенному стволу дерева с гигантскими ветвями – об этом дереве цивилизация, несомненно, забыла.
Неожиданно у него над головой раздался звук, напоминающий треск сломанных веток, и несколько листьев упало ему на голову и к его ногам.
Он поднял голову, но ничего не увидел.
– Это не ветер,– прошептал он,– нет ни дуновения.
Тот же звук повторился снова, и на этот раз Филипп услышал, что на дереве что-то шевелится.
И тотчас же чей-то голос, предвосхищая его тревогу и опережая его расспросы, проронил (слово найдено!) таинственное, односложное «Т-сс!».
– Что значит «Т-сс!»? -прервал незримого собеседника Филипп, возмущенный этим невесть откуда возникшим приказанием.
– Молчите и наблюдайте! – произнес тот же голос.
Филипп невольно подчинился этому голосу.
Он заметил еще одну женщину, идущую вдоль этой стены на бульваре Инвалидов.
– Пятьдесят четыре! – сказал голос, доносящийся с дерева.
– Так вы их считаете?
– Уже целый час.
– Да кто же вы? – спросил Филипп.
– Как? Неужели вы меня не узнали?
– На такой высоте? Да еще и ночью?
– А вы не догадываетесь?
Ветки захрустели так, что Филипп испугался.
Он отошел на несколько шагов.
– Подумайте хорошенько, господин Бейль,– продолжал голос.
– Так вы меня знаете?– спросил донельзя изумленный Филипп.
– Еще бы не знать, черт побери!
– В таком случае спускайтесь вниз!
– Будь по-вашему, но сначала посмотрите хорошенько, нет ли поблизости кого-нибудь.
– Да никого тут нет! Нет!– сказал Филипп, которому не терпелось увидеть лицо этого наблюдателя.
– Вы в этом уверены?
– Да, да, спускайтесь!
– Ну что ж, спустимся!
В ветвях дерева задвигалась какая-то фигура; она заскользила вниз и в конце концов очутилась на земле.
Филипп быстрым шагом подошел к этой фигуре.
– Господин Бланшар! – воскликнул он.
– Да замолчите вы, Бога ради!– сказал господин Бланшар, хватая его за руку.– Разговаривать так громко в этом квартале весьма неосторожно с вашей стороны.
– Так это вы?
– Ба! А кто же еще, по-вашему, может тут очутиться?
– Вы?! Здесь?!
– Да что же тут удивительного? Ведь вы тоже здесь!
– Я – это совсем другое дело.
– Почему же?
Филипп понял, что сказал лишнее.
Какими бы ни были его отношения с господином Бланшаром, он ощутил бы вполне естественное неудовольствие, если бы произнес вслух следующие слова, которые, впрочем, совершенно точно определяли бы его положение: «Я разыскиваю мою жену, которая только что, в девять часов вечера, вошла одна в сад, окружающий дом на бульваре Инвалидов».
Как замечает судья Бридуазон[80], такие вещи можно говорить только самому себе.
К счастью, господин Бланшар, всецело занятый своими мыслями, не обратил серьезного внимания на слова Филиппа.
– Так вы уже на меня не рассчитываете?– спросил господин Бланшар.
– Почему вы так думаете, господин Бланшар?
– Потому что вы пришли сюда по своим делам.
– Но… я…
– Кстати сказать, после нашей последней встречи прошло три недели, и вы могли подумать, что я либо позабыл о вашей просьбе, либо не добился удачи у Гедеонова. Но – успокойтесь!
Имя Гедеонова несколько утешило Филиппа.
– Гедеонов на нашей стороне,– продолжал господин Бланшар.– Благодаря моим дифирамбам он спит и видит Марианну; прибавьте к этому, что сам император просил его найти певицу, и все это как нельзя лучше для нас.
– Да, лучшего и желать нельзя.
– Речь идет лишь о том, чтобы заполучить Марианну но Марианна, естественно, должна подумать… Вы видели, как она вошла туда сегодня вечером?
– Нет, не видел,– отвечал Филипп, удвоив внимание.
– Она должна была прийти сюда либо с улицы Плюме, либо с улицы Принца.
– Вы так думаете?
– Она никогда не входит дважды в одну и ту же дверь,– заявил господин Бланшар.
– А часто она сюда приходит?
– Как и все остальные, два раза в неделю.
– Как и все остальные! – повторил Филипп, удерживаясь от всяких проявлений тревоги.– А кто эти остальные?
– Вы прекрасно их видели: это женщины всех кругов общества – знатные дамы, работницы, лоретки[81]. Одни пришли сюда пешком, других на некотором расстоянии отсюда поджидает карета. Вы, наверное, видели эти кареты и простые наемные экипажи – они стоят на соседних улицах.
– Нет,– пролепетал Филипп,– я ничего не заметил.
– Ничего не заметили? Не может быть!
– Уверяю вас…
– Но это же невероятно! Какой плохой шпион вышел бы из вас!
– Я тоже так думаю… Но скажите, господин Бланшар: не заметили вы какого-нибудь мужчину, сопровождающего этих женщин?
– Никаких мужчин тут нет, дорогой господин Бейль.
– Странно,– прошептал господин Филипп Бейль.
– Да что вы! Так вы ничего не знаете?
– Почти ничего.
– Вы, наверно, пришли сюда впервые?
– Вы правы, впервые.
– Ну, тогда мне понятно ваше изумление: я тоже был поражен.
– Значит, вы часто сюда приходите, господин Бланшар?
– Каждый день.
– И теперь вы на пути к открытию какой-то тайны?
– Еще бы, черт побери!
Филипп постарался не выдать своего волнения.
Но какая бездна подозрений открылась перед ним: два раза в неделю сюда приходили Амелия, Марианна, Пандора и маркиза де Пресиньи!
Чем же могли здесь заниматься эти женщины, которых разделяли и ненависть, и интересы, и общественное положение?
Филипп не верил свои глазам, он думал, что лишился рассудка.
– Так, значит, господин Бланшар, вы приходите сюда каждый вечер?– прерывающимся голосом продолжал Филипп.
– И каждое утро.
– И утром тоже?!
– А иногда и днем.
– Ну и терпение же у вас!
– А я здесь не скучаю. Как раз наоборот: открытия, которые я сделал, страшно меня заинтересовали, а те открытия, которые я непременно сделаю, обещают стать для меня источником никогда еще не испытанных чувств.
– Открытия? Так вы расспрашивали местных жителей?
– Сперва я так и поступил, и с моей стороны это было весьма наивно и глупо. Одни просто не поняли, о чем я их спрашиваю, другие смотрели на меня косо и советовали обратиться в префектуру полиции.