Читать интересную книгу Выбирая жизнь (СИ) - Предгорная Арина

— Мне трудно представить вас семьёй, — призналась Вир сестре. — Вижу, как он смотрит на тебя, и в то же время вся эта прямота, то, что он совсем не стремится расположить к себе… Ты его любишь?

— Больше жизни. Дар долгое время находился вдалеке от двора, не было нужды строго следовать этикету и вести правильные беседы. И всё же благородства в нём больше, чем кажется на первый взгляд. Не берусь утверждать наверняка, но думаю, что жизнь в замке и необходимость частых встреч с его величеством и его окружением… словом, не волнуйся: мне точно не придётся за него краснеть, — закончила Элге со смехом.

Виррис вздохнула, поправила на шее ключик-кулон. Младшая действительно выглядит такой счастливой. И совершенно очевидно, что ночевать в доме Зораттов не останется, возьмёт своего герцога за руку и шагнёт следом за ним в портал.

Они говорили долго, но летний день неуклонно двигался в сторону ночи. Прощались неохотно. Дарриел улыбался, кривовато и любезно, но тёмные глаза необычного оттенка, фиолетового, кажется, оставались прохладными, а вся его поза выражала нетерпение. Получить новобрачную в безраздельное владение, поскорее остаться наедине, покинуть гостеприимные владения Зораттов. Элге повисла на сестре, без слов делилась теплом. Нутром чувствовала: Виррис не по себе, и дело не в зависти.

— Береги себя, милая. И больше не сбегай, ладно? — Вир не сдержалась, шмыгнула носом самым не аристократичным образом.

— Больше никакого бегства и пряток, — пообещала младшая. — Я буду писать тебе, часто-часто.

— Рад был познакомиться с вами, госпожа Зоратт, — напомнил о себе герцог.

И небрежным жестом развернул у подножия лестницы портал.

Если бы не эта отстранённость с оттенком неприязни, его светлость Дарриела Сайттена, пожалуй, можно отнести к разряду интересных, симпатичных мужчин. Всё же её сестре досталась выгодная партия.

А когда гости покинули дом, Виррис со всех сторон обняло одиночество.

Глава 27

Письмо от виконта Вейсдгара она нашла несколько дней спустя после отъезда Зоратта в Экту. Перекладывала в своей маленькой мастерской альбомы и каталоги, и обнаружила среди красочных страниц незапечатанный коричневый конвертик. Даже не письмо — всего несколько строк, подчёркнуто вежливых. Напрасно Виррис искала в них скрытый подтекст: Арви извинялся за скоропалительный отъезд, благодарил за оказанный тёплый приём и прощался. Что ж, это было лучше всего, это было правильно. Вот только серая тоска никак не вписывалась в цветные летние дни, она хватала за руки, трогала ледяными пальцами, побуждая бросить дела и заботы, зарыться поглубже в мягкое кресло, закрыть глаза и не двигаться долго-долго.

Эти самые дела и заботы и спасали, заставляли каждое утро выбираться из постели, приводить себя в порядок и продолжать жить. Негромкий и исполнительный Берг помогал; порой Виррис казалось, что он знает больше, чем демонстрирует, слишком уж грамотно отвлекал от невесёлых мыслей, вовлекая в решение различных вопросов, требовавших непременно хозяйского внимания. Помогал выстраивать диалог с мастерами, разбирался с мелкими конфликтами слуг и не без его участия, скорее всего, обходилось составление ежедневного меню: улыбчивая кухарка готовила преимущественно любимые блюда молодой госпожи.

На третьем этаже осталось привести в порядок сам коридор: заменить стеновые панели, светильники и ковровое покрытие, добавив пространства и света. Комнаты Арви Вир не стала трогать. Возможно, следовало хотя бы стены перекрасить, но она не смогла отдать распоряжение. Она ни разу не заходила сюда в его присутствии, а несколько дней спустя нашла в себе силы открыть дверь. В прошлый раз, проверяя за горничными качество выполненной уборки, она видела личные вещи виконта: книги, кое-какую одежду в шкафу, письменные принадлежности. В этот раз не осталось ничего. Это оказалось больно и обидно, обидно почему-то больше, хотя никто ничего не обещал и обещать не мог. Виррис продолжала дышать, заставляла сердце биться в обычном ритме. Что такое долг и обязательства перед родом, она понимала очень хорошо.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

…

Бьорд вернулся три недели спустя, как и обещал. Серый от усталости, сразу прошёл к себе, предупредив, что вряд ли спустится к ужину. Попросил Берга зайти через четверть часа; Виррис достался беглый скользящий взгляд и лёгкий учтивый кивок. Она надеялась хотя бы на небольшой разговор: об Элге и её герцоге, о предстоящей свадьбе в Сайттене. О почти законченной внутренней отделке помещений и соответствующих правках в смете. Да просто о… За три недели его отсутствия их ссора съёжилась до размера высохшей виноградины и Виррис казалось, что нужные слова ею найдены. Жить оставшиеся месяцы в холодном отчуждении казалось ей неправильным, она поклянётся, что с Арви у неё ничего не было, и, вероятно…

Её ожидание закончилось задолго до наступления ночи.

Бьорд спал.

Наутро Вир нашла его на верхнем этаже. Муж застыл посреди спальни племянника, прозрачные глаза на бесстрастном лице, чуть менее бледном, чем вчера, задумчиво скользили от стены к стене. Арви предпочитал серебристые, светлые оттенки в интерьере, здесь такие и были: много светло-серого, разбавленного антрацитово-серыми драпировками окон и тёмным ковром возле кровати. Саму кровать застилало яркое малиновое покрывало, такого же оттенка обивка красовалась на разлапистом кресле.

— Сейлар сказал, с вашей рукой всё хорошо? — уточнил муж после сбивчивого приветствия.

Вышел в коридор, не дожидаясь ответа. Не безразличный, но не проявляющий того интереса, что прежде сквозил в каждом взгляде и повороте головы.

— Да, он отлично справился, и ещё моя сестра…

— Берг доложил, — кивнул Бьорд. — Что ж, это добрые новости.

В неуютном молчании супруги спустились вниз. Виррис растерялась: многое из того, что она собиралась обсудить с ним, муж уже знал, расспросы о своих делах пресёк сразу.

— Бьорд, я хотела извиниться… — сделала она последнюю попытку.

Он обернулся, останавливаясь перед дверями столовой, небрежно махнул рукой, открывая створки.

— За что?

Крылья носа с горбинкой дрогнули: там, на накрытом столе, стояло целое блюдо с ватрушками, распространяя сладкий творожный аромат.

— За Арви и…

— За Арви не надо, — перебил муж сухо и пропустил Виррис вперёд. — У него свой язык имеется и в прошлый раз он дал вполне исчерпывающие объяснения. И ещё, Виррис: полагаю, все эти игры на публику в любящую крепкую семью более ни к чему. Выпечка хороша, я уже пробовал. Меня ждёт Школа; вы, вероятно, найдёте чем себя занять.

Прежде чем девушка успела развернуться, двери тихо закрылись, оставив её возле накрытого к завтраку стола.

***

— Виррис, соглашайся! Погода просто восхитительная, а Бьорд присоединится, как только сможет. Хотя, если ты его уболтаешь, он расправится со своими бесконечными делами и обязанностями раньше, и мы сможем отправиться все вместе! Уговоришь, Виррис?

Сона Эос сверкала самой бесхитростной улыбкой, а Вир мрачно думала, что они с Фавьеном самым коварным образом сговорились. Тот заезжал в дом Зораттов вчера, привозил какие-то бумаги и, возможно, дела Школы друзья и коллеги обсуждали, но девушка услышала обрывок их беседы, и касалась она ласковых волн Ислерова моря, гостевых апартаментов со всеми удобствами и вкуснейшей рыбы. Середина лета, время, когда можно позволить себе отдохнуть от забот и вереницы учеников и их требовательных родителей.

Эосы присмотрели неплохой домик на Золотом побережье, куда ездили отдыхать вот уже четвёртое лето подряд. Чудесная закрытая территория, окна с видом на море, множество цветов, маленький уютный городок: белые домики с синими и голубыми крышами, ряды рыбных рестораций и кофеен, где в напиток добавляют различные пряности, выступления артистов по вечерам, пёстрые ярмарки, вечера под низким чернильно-бархатным небом.

Вчера Бьорд пробурчал, что ничего не может обещать в силу высокой занятости, но супруге с ними поехать предложит. Сегодня супругу навестила Сона, состоящая вся из предвкушения и радостного нетерпения. И вот как ей, такой радостной, объявить, что ничего настоящего у них с Зораттом нет и совместный отдых — последнее, о чём он мечтает? Да и ей после того заявления, колючего и неуютного, об общих вечерних прогулках совершенно не думается. Бьорд сегодня работал дома, перед гостьей извинился, заверил, что присоединится немного позднее, а дамы спасались от летнего зноя в тени беседки.