ублюдок может оборвать мою жизнь голыми руками. Последнее, чего я хочу, — это оказаться запертой с ним в тесном пространстве, особенно учитывая смертоносную гримасу, появившуюся на его лице.
Миллион комментариев по поводу того, что его трусы видимо застряли у него в заднице, пытаются слететь с моих губ, но я заставляю себя прикусить язык, пока не ощущаю медный, металлический привкус крови. Я сомневаюсь, что этот чувак умеет прощать, и если я начну с ним не с той ноги, это только усложнит мои тренировки.
Лифт спускает нас в подвал, и ужас пронзает меня насквозь, моя кровь стынет в жилах от неизвестности. Мне не очень везло, когда дело доходило до знакомства с новыми людьми и приглашения прогуляться по их подвалам, но когда звякает лифт и тяжелая металлическая дверь отъезжает в сторону, впуская поток яркого света, у меня отвисает челюсть от удивления.
Я выхожу из лифта, с удивлением оглядываясь по сторонам. Это место обставлено как какой-то боевой рай, и если бы я снималась в фильме об охотниках на вампиров, то именно в таком месте я бы хотела тренироваться. Тренировочный уровень в подвале, должно быть, такой же широкий, как и сам дом наверху, и я удивлена, обнаружив здесь так много людей.
Мужчины проводят спарринг, сражаясь врукопашную, в то время как металлический лязг клинков разносится по комнате. Здесь есть тир и стена с учебным оружием, но что привлекает мое внимание, так это разъяренная женщина, стоящая в самом центре комнаты, ее взгляд пронизывает меня насквозь.
Я тяжело сглатываю, вспоминая ее слова прошлой ночью. Ты будешь жить со мной, ты будешь обучаться со мной, и тогда ты станешь мной. Я в жопе.
— Приготовься, девочка, — бормочет Зик, едва шевеля губами. — Если ты думала, что тренировка с этими отбросами ДеАнджелис была кошмаром, то ты еще ничего не видела.
Он отходит от меня, как будто это не он только что наполнил мои вены сильнейшим страхом, и снова прячет руки за спину. Зик широкими шагами пересекает тренировочный зал, останавливаясь и оборачиваясь только тогда, когда подходит к Джие.
Подходя ближе, я наблюдаю, как губы Джии сжимаются в жесткую линию, ее взгляд скользит по моему телу и замечает то немногое, что на мне надето.
— Ты опоздала, — огрызается она. — Мое время — деньги, а ты тратишь его впустую.
Я не пытаюсь что-либо ответить, и ее взгляд становится жестким, а глаза наполняются ядом, когда я просто смотрю на нее в ответ. Я думаю, сегодня мне придется нелегко, но в любом случае мне действительно все равно. Если она хочет выбить из меня все дерьмо под видом тренировки, то пусть будет так, по крайней мере, так я смогу что-то почувствовать.
— Тебе сказали, что ты будешь тренироваться сегодня, — говорит она, подходя ко мне, ее взгляд снова опускается на мое тело. — Почему ты не готова к своим урокам?
Я опускаю глаза, замечая отсутствие обуви и свободную майку, в которой я спала и которая немного открывает грудь сбоку.
— О, эм, видишь ли, когда мне было двенадцать, ко мне в дом не ворвался здоровенный волосатый чувак и не сказал, “Ты волшебник, Гарри", так что, к сожалению, у меня нет возможности наколдовать спортивный костюм.
Она отводит взгляд, и в ее глазах мелькает намек на смущение, когда она понимает, что, возможно, небольшая оплошность с одеждой для меня была ее собственной ошибкой, несмотря на ее заявление о том, что она даст мне все, что мне может понадобиться.
— Верно, — говорит она, плотно сжав губы. — Начинай с Зиком, а я распоряжусь, чтобы один из моих охранников принес тебе что-нибудь подходящее.
Мой взгляд падает на тело Зика, и я выгибаю бровь.
— О, ты собираешься поделиться со мной своим мужчиной, да? Я ждала, когда почувствую его тело на своем. Но скажи мне правила, могу ли я его укусить?
Лицо Джии краснеет от ярости, и она кладет руку на грудь Зика, не давая ему сделать именно то, что, вероятно, промелькнуло в ее собственной голове. Она смотрит на чудовище, стоящее рядом с ней, а ее глаза темные и злые.
— Принеси девушке какую-нибудь одежду: тренировочный топ, лосины и обувь, — огрызается она, прежде чем снова повернуться ко мне и указать на тренировочный коврик слева от нас.
Она идет к нему, каждый шаг наполнен такой властностью, что мне хочется отступить, но я не решаюсь. Вместо этого я высоко держу голову и встречаю ее прямо в центре мата. Затем, без малейшего предупреждения, ее руки вырываются, одна хватается за мое плечо, а другая наносит сокрушительный удар прямо мне в живот. Я сгибаюсь пополам в агонии, но она еще закончила. Ее нога вырывается вперед, ударяя меня по ногам, и я с тяжелым стуком падаю на задницу.
Джиа опускается на меня, прижимая колено к моему измученному животу и упираясь рукой в грудину, чтобы удержать меня.
— Это мой дом, девочка, — кипит она низким и яростным голосом. — Независимо от того, как ты ко мне относишься, ты должна проявлять уважение. Это понятно?
Стиснув челюсти, я протягиваю руку к ее горлу. Ее глаза на мгновение расширяются, но прежде чем она успевает отреагировать, я обхватываю ее ногами за талию и сбрасываю с себя. Джиа ударяется спиной о тренировочный коврик, половина ее тела оказывается на моем, и я, как молния, поднимаюсь и прижимаю ее к мату.
— Давай проясним одну вещь, — выплевываю я в ответ. — Ты привела меня сюда. Я не просила быть здесь, и я не хочу быть здесь. Единственная причина, по которой я не вылетела за дверь, это то, что ты — мой единственный шанс отомстить Джованни, но не пойми меня неправильно, с тобой или без тебя, я найду способ, — говорю я ей, мое сердце с каждой секундой колотится все быстрее. — Ты не имеешь права на мое уважение только потому, что это твой дом, ты должна заслужить его у меня, и сейчас ты делаешь это очень плохо. Я не стану подчиняться только потому, что ты мне так говоришь. Ты была права вчера, кровь не всегда гуще воды, и моя преданность этим трем братьям всегда будет превыше всего. Несмотря ни на что.
Я отталкиваюсь от нее, ярость и эмоции пульсируют в моих венах, я делаю шаг назад и смотрю, как она поднимается на ноги, все ее люди наготове, готовые и желающие расправиться со мной, если она попросит.
— Ты хочешь тренировать меня, — продолжаю я, с трудом