когда я могу спокойно отдохнуть, так что можешь не сомневаться, что я следил за каждым моментом и убедился, что они пали по-настоящему, — говорит он с ухмылкой, его кулак пробивает мою защиту и наносит сокрушительный удар по ребрам, от которого они, без сомнения, станут черно-синими в считанные минуты.
Слезы щиплют мне глаза, но я не позволяю им пролиться. Как, черт возьми, я должна оставаться здесь с людьми, которые с радостью убили бы братьев, если бы их отец уже не сделал этого? Гребаный ад. Пройдет совсем немного времени, и один из этих придурков зайдет слишком далеко, и я случайно перережу ему горло в ответ.
Гнев пульсирует в моих венах, а в глазах горит огонь, из-за чего каждое мое движение становится все труднее контролировать.
— Сосредоточься, — рычит Джиа. — Ты не станешь лучше, пока твои мысли сосредоточены на этих мальчиках. Я уже говорила тебе, что сыновья Джованни не были моей проблемой, и я не оставлю места для их памяти в своей тренировочном зале.
Я усмехаюсь, мой пристальный взгляд быстро скользит в ее сторону, когда я ныряю под сильную руку Зика.
— О, но это стало твоей гребаной проблемой в тот момент, когда Джованни захотел сделать меня своей невестой, — выплевываю я. — Скажи мне, если бы парни были все еще живы, ты бы потрудилась вмешаться или ты планировала позволить им сделать за тебя всю грязную работу?
Зик отступает, его брови хмурятся, когда он поворачивается обратно к Джии.
— О чем, черт возьми, она говорит?
Урок номер один. Не поворачивайся спиной к своему врагу.
Я сжимаю руку в кулак, и, собрав все, что у меня есть, я отступаю назад и выбрасываю руку вперед, позволяя ей свободно взлететь и ударить Зика по лицу сбоку, разбивая ему нос и разбрасывая брызги крови по тренировочному ковру.
Из глубины его груди вырывается сдавленный рев, но прежде чем я успеваю поздравить себя с таким удачным ударом, защищая честь мальчиков, его рука поднимается и обхватывает мое горло. Он отрывает меня от тренировочного мата, и мои ноги болтаются всего мгновение, прежде чем он бросает меня вниз всем весом своего тела. Моя голова отскакивает от мата с такой силой, что я чувствую твердый пол сквозь защитную амортизацию.
Мое зрение затуманивается, и я ни черта не слышу, кроме резкого звона в ушах. Но, судя по тому, как вздуваются вены у него на шее, а лицо краснеет, он определенно что-то говорит.
Проходит всего мгновение, прежде чем мое зрение проясняется, а легкие начинают болеть. Я пытаюсь вырваться из его хватки за горло, хватая ртом воздух, но он так и не отступает. У меня начинает кружиться голова, и я не уверена, от недостатка кислорода или от полученного удара, но когда Джиа подходит к нам и успокаивающе кладет руку на плечо Зика, он немедленно отпускает меня.
Громкий звон начинает стихать, и я слышу ее приглушенный голос, когда Зик отрывается от мата.
— Иди и приведи себя в порядок, — приказывает она. — На сегодня достаточно.
Не оглядываясь, Зик уходит, оставляя меня с инкубатором. Она приседает, окидывая взглядом синяки на моей коже.
— Зик — не тот человек, которого ты хочешь сделать своим врагом, — говорит она мне. — Тебе не мешало бы это запомнить.
Я тяжело сглатываю, отталкиваясь ладонью, в то время как другая моя рука ищет затылок, чувствуя, что уже формируется шишка, и, черт возьми, она будет неприятной. Джиа настороженно смотрит на меня.
— Тебе нужно приложить лед, — говорит она. — За эти годы Зик подарил мне много таких, и поверь мне, будет только хуже, прежде чем станет лучше.
Я бросаю на нее взгляд, шатко поднимаясь на ноги. Я выгибаю бровь и встаю перед ней, отчаянно нуждаясь в бутылке воды, стоящей в другом конце комнаты.
— Мне нужно дать тебе номер горячей линии по вопросам домашнего насилия? — Бормочу я. — Или вам, ребята, просто нравится играть грязно?
Стоя спиной к Джии, я не вижу ее реакции, но почти чувствую, как острый взгляд впивается мне в затылок. Я хватаю свою бутылку с водой и делаю быстрый глоток, прежде чем рухнуть на спарринг-мат, исчерпав все свои силы до последней унции.
Вода словно дар небес, и я выпиваю почти половину своей бутылки, прежде чем Джиа закатывает глаза и медленно подходит ко мне.
— Делай маленькие глотки. Ты заработаешь себе травму, если будешь продолжать глотать ее, как свинья.
Мой взгляд встречается с ее.
— Я должна предположить, что тебе действительно не все равно? Потому что ты проебала свою возможность по меньшей мере сотню раз с тех пор, как я здесь.
— Я не дура, Шейн. Я не жду, что ты будешь заботиться обо мне или захочешь отношений матери и дочери, но не думай, что ты мне безразлична, потому что я подталкиваю тебя к тому, чтобы ты стала лидером. Отослать тебя после твоего рождения было самым трудным решением в моей жизни, но тогда я искренне верила, что поступаю правильно. Возможно, я ошиблась, — добавляет она. — Возможно, отослать тебя было не лучшим решением для тебя. Ты могла бы вырасти в этом доме, и я могла бы превратить тебя в ту сильную молодую женщину, которая, как я вижу, скрывается внутри тебя. Ты была бы достаточно умна, чтобы не влюбиться в этих мальчишек ДеАнджелисов. Возможно, ты даже сама покончила бы с ними.
Я изумленно смотрю на нее.
— Это твоя версия извинений? Потому что это отстой.
— Послушай, Шейн. Я хочу, чтобы мы могли поладить. Я знаю, ты не видишь этого сейчас, но я хочу, чтобы ты добилась успеха. Я желаю тебе всего наилучшего и верю, что со временем тебе здесь понравится. Однако это обучение необходимо. Когда придет время тебе занять мое место и править моей империей, я хочу, чтобы ты смогла принимать правильные решения, я хочу, чтобы ты смогла подняться и принять вызов обеими руками. Я хочу, чтобы ты сделала эту роль своей сутью, как сделала я, когда мой отец ушел из жизни.
Вздыхая, я делаю еще один маленький глоток, прежде чем закрыть бутылку и снова встретиться с ее смягчающимся взглядом.
— Тогда расскажи мне все. Как ты узнала, что Джованни забрал меня, и как, черт возьми, тебе удалось заключить сделку с парнями?
Джиа сжимает губы в жесткую линию, прежде чем вздохнуть и подойти чуть ближе.
— Если быть до конца честной, я не знала, что Джованни забрал тебя, пока его сыновья не устроили вечеринку в своем