– Поругались и разошлись, а:
– А всё осталось чинно и благородно, по-старом-му!
Бог не дает мне этот орден непротивления, а сам я ничего придумать по этому поводу уже не могу.
И получается, что я уже боюсь, что кто-то соврет НАРОЧНО:
– Сердце может не выдержать.
Если бы люди просто ошибались, это было бы хорошо им разъяснить:
– Откуда начинается Теория Относительности, а так…
А так – тупик.
Сокращено.
Тем не менее, какой результат? Вот такой, что ничего не поимел, а только теперь:
– Боюсь этой сознательной неправды.
Я уже не в состоянии больше с ней спорить, и доказывать, что это ошибка:
– Сердце не выдерживает.
На него, как орден, видимо:
– Нужна печать.
14.02.16 – Радио Свобода – Иван Толстой – Мифы и Репутации – Народность Пушкина
Говорят – англичанин – Пушкин – это не То, что Толстой – читать менее интересно.
Тогда как, очевидно, что наоборот:
– Пушкин это – как бы ни было неподвижно – Брейгель, а Толстой только Большое Школьное Сочинение. Может и было что-то у Льва Толстого, что цеплялось за реальность, но, увы, было уничтожено его женой при переписывании-правке в пользу правильности. За что он, естественно, ее бил, когда мог поймать, но толку? Как обычно:
– Никакого. – Ибо:
– Не самому же переписывать весь грузовик – или что тогда было:
– Целый обоз, но не хлеба или мороженой рыбы, как возил отец Ломоносова в Москву, и чисто:
– Бумахги, изписанной за чаем с кофием:
– Невозможно и самому уже понять, чито там было.
Особенно это и не удивляет, что даже за хграницей художественное произведение сравнивается с школьным сочинением, и предпочтение отдается школьному сочинению, ибо по-советски и считается:
– Художественное произведение – это переложение мыслей партии и правительства в развлекательно-познавательную, а лучше в драматическую, щиплющую невры форму, так сказать, чтобы наконец-то поняли:
– Как оно лучче.
И английско-американские проффессорэ у ту же степь:
– Главное в литературе – это главный редактор, его взгляд на мир и его окрестности в виде литературы. – Поэтому:
– Поэтому уже давно все литераторы Америки и ушли:
– В Голливуд!
Капитанскую Дочку читать не интересно, а Войну и Мир хорошо.
А задумался ли хоть раз этот парень из Англии, что:
– Никто никогда не читал этот Мир и Войну? – Ибо это все равно, как сказал Стивен Кинг, что:
– Каждый день лет пять подряд проверять школьные тетради:
– Задумаешься, что лучше: быть школьным учителем, или легче работать в угарной прачечной! – Невероятно, но вот именно такая между ними разница:
– Пушкин – Ван Гог, а Толстой только учитель рисования гипсов.
Но, разумеется, разбирать устройство гипсов гораздо легче, особенно для сочинения диссертации.
Если Капитанская Дочка иво не интересует, то что уж говорить о Повестях Белкина, а тем более об Истории Села Горюхина, в руках с которой умер Иосиф Бродский.
Почему не приняли к изданию в Америке и книгу Сэлинджера Над Пропастью Во Ржи, что и все и там, что считается за литературу – это:
– Редакторская литература, – она отличается от Классики тем, что:
– Не предназначена для читателя, – а только для аспирантов и их докторантов. – Суха, как гипс, и принципиально отличается от реальной живописи Брейгеля, где все фигуры замерли, как:
– Не в Жизни. – Так и у Пушкина – это фиксация Мгновенья.
Мгновенья, однако, Правды.
Пушкин игнорируется литературоведением из-за официально запрета исследовать его по-настоящему, ибо в фундаменте письма Пушкина лежит масонство, от которого местные Наблюдатели шарахаются, как:
– Черт от ладана.
Но масонство – это и есть тот город, та крепость, где человек только и может укрыться от сил зла.
Пушкин – что написано, как раз в Истории Село Горюхина – нашел то же решение, что нашел Пьер Ферма:
– Доказательство связи Текста и Полей, Человека и Бога, Двух Скрижалей Завета между собой. По сути, что Бог не только на Небе, но и в:
– Человеке.
И вот, не понимая Пушкина и понимая Толстого, как раз:
– Не видят Бога в Человеке, – а конкретно:
– В Тексте Пушкина.
Потому что такой Человек с Богом – власти, или учебному литературоведению – не нужен, а нужны только внешние признаки, которые:
– Узе давным-давно мертвы-ы, – но они этого не только не замечают, но и не хотят замечать. Да и действительно:
– Не научиться же в бога верить, как Апостол Павел, прежде чем читать очередную лекции, или писать докторскую.
Им не нужен текст Пушкина, где остановилось мгновенье, чтобы был виден Бог.
– Нэ интересно.
Принципиальный подход к изучению литературы ничем не отличается от начатого ее изучения в первом классе школы:
– Кто из них лучче? – Как будто это и так не видно.
– А вот давайте представим, что не знаем, а теперь вы подумайте, и угадайте:
– Прав ли Чацкий, если еще до 17-го года пытался найти счастие в отдельно взятом флигеле?
Попросту говоря, Художественность Текста отрицается-не понимается:
– Абсолютно.
Как будто художественность – это тоже самое, что и написано в программе партии и иё правительства, но тока, как сказал Борис Ельцин:
– С Загогулиной, – и образно, художественно, изобразил ее, – что собственно означает:
– Не понимаю, как они живут на такую зарплату.
Дональд Рейфилд говорит, что Полап, кажется – на слух не разберешь иво русско-английский, а текста передачи нет – англичанин более народен, чем очень интеллигентный Шекспир, хотя последний более художественен, но первый больше передает Образ:
– Что такое Англичанин. – Как это может быть, если написано черным по белому:
– Не создавайте Образа! – Потому Полап понятен более только, но только более:
– Образно, – как-то:
– Вот вам мама, вот вам рама – теперь поймите, как:
– Мама мыла раму. – Понятно?
Понятно, что и французские Сорбонские профессора – это тока:
– Дети литературы, пишущие до сих пор диктантумы.
Но это не информация, а откровенная дэзинформация о литературе.
Образ – это то, что Перед нами, и не может быть подвергнут такому действию, как:
– Понимание!
А:
– Только поклонение, как Идолу.
Образ возможен только в Учебной Литературе, в Гипсе. Это все равно что – как показывалось в старых фильмах:
– Прийти в литейный цех с институтскими тетрадями:
– Ребята там не только описаются от смеха, но и как Шварценеггеру, вложат:
– Уголь, пылающий огнем в ладонь, правда только, а не заместо сердца:
– Удержите ли вы его, этот Образ, сможете ли, как Шварценеггер ответить ударом на удар:
– Явился ли вам Шестикрылый Серафим, чтобы вы могли сделать это:
– Глаголом Жги Сердца Людей!
– А не плодить -? Образы?
А то:
– Война и Мир – это да, Братья Карамазовы – это тоже, конешно, а вот Капитанская Дочка, увы, нам не по карману:
– Нет не только народности, и что самое главное:
– Где чувство художественности?
Непонятно, как они могут утверждать, что верят в Бога больше, чем здесь?
Или специально выбираются-разрешаются для России и ее Свободы такие:
– При-подаватели – иностранцы, чтобы, наконец-то мы здесь поняли:
– Да везде Так-к:
– Нет ни хрена ничего. – Окромя иво:
– ХГолливуда, – дак, а с ним давно всё ясно:
– Полное отсутствие исторической правды. – Так что, если бежать, то, извините, а:
– Узе некуда.
Как говорится:
– Вы тута? А мы тозе:
– Тута.
А Пушкин, как сейчас вот говорят, петербуржцы:
– Неизвестно зачем жил, сделал бы карьеру, как все, а он имел долги, был какой-то Нетакой.
Как Бродский и Высоцкий – можно добавить. Получается вообще:
– Литература и вообще все художества, как заметил еще Бальзак предназначены именно:
– Не для Таких. – Художник? Не-ет! замуж за него не пойдешь, ибо, можно сказать:
– Он же ж проходимец. – Пришлось тогда бальзаковскому художнику выдать свои картины за работы великих мастеров эпохи Возрождения – купец согласился:
– Пусть подделка, но зато:
– Для Таких. – У которых власть и деньхги.
И сейчас ребята из Англии и Франции пытаются выдать за народность:
– Подделку. – Как то, что только и пользуется здесь – а также и будто бы и в Англии, и во Франции тоже – успехом. – Как грится:
– Ай да, Дональд Рейнфилд, ай да, Мишель Окотюрье!
Мишель Окотюрье сказал, что:
– Пушкин – Моцарт в области словесного искусства, – а, надо понимать:
– Так-то ни хрена не соображал, а только выл, как поэт при дороге в Путешествии в Арзрум у самого Пушкина.
Выходит, правильно Пушкин предположил, что поэта так и будут до сих пор представлять, как Ван Гога: