Великий предок! Ты знаешь, у меня не было выхода. Не было! Но…
Что же я наделала?!
Что же я наделала, Йон…
Тайро приходил утром. Решительный и бледный, на себя не похожий. Говорил об Анне и о том, что не позволит ее обижать. И про браслет сказал. Считал, что этого достаточно?
Вопрос, почему его невеста не сводит глаз с другого, заставил наследника замолчать и побледнеть еще больше. Он знал. Похоже, один лишь Канро ни о чем не догадывался. Слепо верил и требовал такого же доверия…
Доверие Анны он убил сам. Собственными руками. И продолжает убивать, но… Как остановиться? Как справиться с собой?
Стоило послушать Тайро. Остыть. Провести день за стенами дворца…
Вместо этого Канро позвал Анну. Чего он хотел от нее? Запугал еще больше. Ранил… Пусть и невольно, но ее боль и страх — на его совести.
Неужели он желал слишком многого? Стать единственным, кому принадлежит сердце Анны, ее сила и верность. Он так отчаянно искал ее, вызволил из чужого мира, мечтал дать то, чего у нее никогда не было… А в итоге опоздал.
И сорвался.
Канро смотрел на несколько крупных капель, застывших на светлом ковре. Они не сворачивались и не засыхали, алые бусины, манившие не хуже искр Сверкающей. Кровь аштары. Той самой аштары, что он так долго ждал. Аштары, что никогда уже не будет ему доверять.
Нет. Нельзя сдаваться. Это можно исправить.
Можно же?
Канро опустился на пол. Коснулся алой капли подушечкой пальца, и она прильнула к коже, впиталась…
Владетель отдернул руку. Тяжело сглотнул, зажмурился.
Решение всех проблем было прямо перед ним. Стоит лишь пожелать…
Нет. Он не сделает этого. Ни за что.
Но…
Безумие тягуче разливалось в воздухе. Оно шептало, молило и приказывало. Оно становилось сильнее…
Нужно было встать, покинуть это место. Остудить горящую голову. Но Канро сидел, не сводя глаз с капель крови, и задыхался.
— Мой господин!
Взгляд затянуло мутной пеленой, и Агрийо он узнал лишь по голосу.
— Вам плохо? Великий предок!
Звездочет распахнул двери, позвал стражей, и…
Дальнейшее Канро помнил смутно. Кажется, его куда-то несли. Уложили на что-то мягкое, пахнущее травами. И чья-то прохладная ладонь коснулась пылающего лба.
Он ничего не видел, но перед внутренним взором вспыхнул ее образ.
У нее были такие же ладони. Узкие, мягкие, дарующие исцеление.
А еще — длинные темно-каштановые волосы, никогда не знавшие сложных причесок. Тонкое бледное лицо. Огромные светло-карие глаза. Яркие пухлые губы, так легко расцветающие улыбкой при взгляде на него.
Она предала его.
То письмо… Он до сих пор помнил, что там было написано. Ее рукой, ее душой.
Она разбила его жизнь. А теперь улыбается ему и протягивает руки. Хочет, чтобы он назвал ее имя.
Имя, которое он поклялся никогда больше не произносить — и которое само слетело с пересохших губ, раня, казалось бы, давно окаменевшее сердце, до предела сгущая туман безумия, медленно поглощающий сознание.
— Кирэна…
ГЛАВА 14
Йонто нервничал.
Зачистка гнезд драйтов тянулась медленно. Следовало проверить каждый куст, нору и камень, чтобы не пропустить опасность. И время просачивалось сквозь пальцы, приближая что-то страшное. Йонто сжал в ладони висевший на груди артефакт, который казался обжигающим, и уже решился закончить на сегодня работу — все равно почти вечер, — но не успел и слова сказать, как сердце будто мечом пронзили. Боль вспыхнула, бросила его на колени, расцвела жгучим цветком и исчезла, оставив ощущение пустоты и неправильности.
Клятвы. Те клятвы, что Йонто принес владетелю, грубо разорвали. Все и сразу.
У главных ворот он оказался раньше, чем в полной мере осознал случившееся. След теневой тропы еще не погас, а Йонто уже бежал к дворцу, задыхаясь от плохого предчувствия. И запнулся на полпути, застыл, увидев Ану.
Она шла по дорожке, склонив голову и неловко зажав ладонью левое плечо. На рукаве расплывалось алое пятно…
При одном только взгляде на нее, растерянную и расстроенную, сердце в груди перевернулось.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
За ней следовали стражи. В отдалении важно шествовала девица из гарема, окруженная служанками. Слышался чей-то смех… Слишком много людей. И ему надлежит сейчас, поравнявшись с Аной, просто поклониться… и пойти дальше. Нельзя остановить ее, нельзя спросить, что случилось, нельзя обнять. Ничего нельзя.
Да в бездну эти запреты! С него хватит.
— Прочь, — мрачно приказал Йонто стражам, и они послушно скрылись на одной из тропок сада.
Девицы тоже куда-то свернули. Предзакатное солнце золотило траву и деревья, и в наступившей хрупкой тишине можно было представить, что здесь никого больше нет…
Ана медленно подняла на него глаза, в которых плескался страх, тот самый, что сильнее веры и разума. И Йонто отчетливо понял, что не может позволить ей сказать ни слова.
Довольно слов. Довольно страхов и сомнений.
Он шагнул ближе, обхватил ладонями лицо Аны и, склонившись, поцеловал удивленно приоткрытые губы. Так, как давно уже хотел, вкладывая все свои чувства, которые до сих пор не смог облечь в слова. Отстранился на миг, перевел дыхание и вновь коснулся ее губ, на сей раз легко, почти невесомо, давая возможность разорвать поцелуй. Он ничуть не сомневался в ней, просто хотел, чтобы она окончательно все для себя решила… И она решила. Подалась навстречу, прижавшись всем телом, зарывшись пальцами в его волосы. Как и прежде, безгранично ему доверяя.
И в нежности губ, ласковых касаниях рук, в ставшем одним на двоих дыхании инеем осыпались условности, запреты и страхи. Вся прежняя жизнь, в которой у Йонто не было смысла, в которой ему не за что было сражаться.
Не размыкая объятий, он мысленно потянулся к силе артефакта.
Подготовка? Разговоры? К тварям Грани! Ответ на главный вопрос он получил, остальное — не важно. Ана пойдет за ним куда угодно. А он сделает что угодно ради нее.
Чары рвались, словно гнилые нити. Паллир не обманул. А Канро возомнил себя всемогущим, позабыв, что нельзя удержать того, кто по-настоящему жаждет свободы.
На открывшуюся тропу Йонто ступил, крепко прижав к себе Ану и приготовившись ко всему, кроме неудачи.
Не в этот раз. Не тогда, когда он решил бороться — и победить.
Ему предстояло сделать десять шагов — по одному на удар сердца, — но он сделал всего семь.
Рисковать понапрасну он больше не собирался. Никогда.
Как же так получилось?..
Я должна была сказать Йонто, чтобы он покинул дворец, навсегда забыл обо мне, чтобы… Я почти решилась, но не успела. Не смогла оттолкнуть его, отказаться от того, что видела в его глазах. Это было выше моих сил. Это было бы… предательством. Да, в тот миг я ни о чем не думала. Ни о том, что делаю, ни о том, что нас ждет. А ждала нас тропа, по которой мы легко прошли сквозь защиту дворца… и оказались далеко за его пределами.
Обманчиво легко. С тропы мы не сошли — выпали. Йонто на землю, я — на него. И в первые секунды мне показалось, что он не дышит…
— Йонто… Йон! Как ты? — испугалась я, встав на колени и попытавшись нащупать его пульс.
— Как ты? — эхом отозвался он, открывая глаза.
— Бестолочь! — Закусив губу, я ударила его по плечу. — Это все, что тебя волнует?!
Я хотела помочь ему подняться, но он дернул меня за протянутую руку, прижал к себе и выдохнул еле слышно:
— Нет. Это не все. Меня волнует, как ты, где ты, о чем думаешь, что делаешь, что чувствуешь. И меня волнует, в порядке ли я, потому что для того, чтобы с тобой все было хорошо, я должен быть рядом.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Мотивация пока что хромает, причем на обе ноги, но в целом мне нравится твой настрой, — тихо рассмеялась я, уткнувшись ему в грудь.
Его руки скользнули по моей спине, плечам… И он резко сел, увлекая меня за собой.
— Что случилось, Ана? — спросил тихо, едва касаясь моего плеча. Оно уже и не болело, так, ныло слегка.