— Пусть участковый Тьюринг прочешет по этому видео файлы на остаток ночи, — сказал Саловиц. — Я должен знать, выходили они или нет. И кто еще входил в дом.
— Исполняю, — отозвался Бицк.
Пока обрабатывалось это задание, Алик вызвал филиал Бюро в Палм–бич, а Шанго между тем на плечах участкового Ген 7 Тьюринга вошел в сеть сервисной компании, которой пользовался Каното. И добыл данные по «Морской звезде 3», которая на неопытный глаз выглядела слегка уменьшенной копией «Йормунганд Целесты».
Один из механиков компании с утра проводил последнюю проверку перед выходом в море, и тут диагностика обозначила проблему с двигателем: какие–то посторонние частицы в приводной системе. При включении двигателя это угрожало заклиниванием всего механизма. Сервисная компания связалась с Ниаллом Каното и уведомила, что движок придется разбирать и чистить.
Механика звали Али Ренци. Его альтэго отозвался на инфильтрационный запрос из центрального Майами. Центральный офис в Майами отправил за ним трех агентов.
— Журнал памяти камеры у Центрального парка подчищен, — сказал Бицк. — Кто–то провел хитроумное непространственное редактирование: вырезал куски размером с человека и заменил на закольцованный фон. Думаю, там люди Джавида–Ли перед входом в здание.
— Отследить инфильтрацию сумеете? — спросил Саловиц.
— Нашему отделу не по силам. — Бицк покосился на Алика. — Можно заказать полный цифровой аудит?
— Выполняйте, — кивнул Саловиц.
— А внутренние камеры в здании? — спросил Алик.
— Отключены. Просочились внутрь и заглушили, не подняв тревоги. Их электронщики, кто бы они ни были, дело знают.
— Хорошо, — сказал Алик. — Давайте отступим на шаг назад. Через ближайший хаб они входить бы не стали. Слишком много улик для любого следствия. Но… и серьезного расследования отделом убийств они тоже не ожидали. Так что пусть ваш Тьюринг обработает все камеры наблюдения в округе, вдруг банда Джавида–Ли не все отредактировала. Выясните, откуда они пришли. Где–то в памяти должно остаться их изображение.
Бицк коротко кивнул агенту и принялся инструктировать свой альтэго.
— «Связь» не видела Лоренцо со времени выхода из хаба у парка, — заметил Саловиц. — Куда же их черт унес?
Алик разглядывал голографию на стене и мысленно перебирал множество путей, ведущих из портального дома.
— Мы перемудрили, — решил он. — Оставим в покое Тьюринги и экспертов, вернемся к сути.
— Это какой же? — скептически осведомился Саловиц.
— Мы искали технического решения, а оно здесь вряд ли применимо. Подумайте: вот дюжина головорезов врывается к вам в квартиру с тяжелыми пушками. Вам уже не до хитростей. Лишь бы выбраться и вытащить детей — немедленно! Ну вот, это же многоквартирный дом, так? Двадцать этажей? По три–четыре квартиры на каждом? Мы все их физически обыскали?
— Пока нет, — признал Саловиц. — Только семнадцатый этаж.
— Так обыщите.
— Вызову еще людей, — нехотя согласился детектив.
Алик выбрал себе стол и уселся. Принесли кофе. Из автомата, но Алик не стал ворчать, чтобы не настраивать копов против себя. Шанго подбросил ему на линзы целую кучу данных. Он изучал родственников и знакомых каждого из убитых.
И довольно скоро уверился, что этим списком заинтересуются и другие. О появлении в квартире полиции непременно пойдут слухи. Выживший беглец из Антарктиды свяжется с Райнером. Джавид–Ли захочет знать, почему не вернулись его люди; возможно, он пошлет кого–нибудь осмотреться в Центральном парке и тогда узнает, что копы установили оцепление вокруг места преступления. Алик понимал, что времени у него немного. Не то чтобы банды практиковали «омерту», но даже самые тупые уличные бойцы знали, что нет ничего хуже, как болтать языком перед копами — и тем более федералами!
Однако Алик твердо верил в избитую истину, что прочность любой цепочки измеряется прочностью самого слабого ее звена. Надо только правильно определить это звено.
Через двадцать минут два агента ФБР Майами вводили в Двадцатый участок Али Ренци. Чтобы умилостивить Бренди Дункан, Алик предложил вести допрос Саловицу, а они с Бицком станут наблюдать его на сцене через связь с детективом, на случай если и у них появятся вопросы.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Голограмму сцены проработали детальнее, и она показала Ренци, всеми силами изображавшего спокойствие невинности — так держатся люди, сознающие, что допустили большую промашку. Хреновая игра, решил Алик; по–настоящему невиновный непременно задергался бы, если бы его в два ночи вытащили в полицейский участок.
Али Ренци был еще одет для клуба Майами: рубашка с короткими рукавами и вышитым на ней невиданным инопланетным львом, черные штаны в обтяжку. После короткого перехода по январскому Нью–Йорку он весь дрожал, греясь под кондиционером в допросной.
Бицк дал Шанго доступ к сканированию тела. Частота пульса у Ренци подскочила, уровень токсинов в крови тоже. Нейронная активность зашкаливала. Алик спрятал улыбку, увидев оценку его нервной энергии.
Вошел Саловиц.
— Садитесь, пожалуйста.
Ренци бросил последний взгляд на радиатор кондиционера и нехотя сел к столу напротив Саловица.
— Вы желаете присутствия адвоката? — спросил Саловиц. — Если у вас нет своего, вам будет предоставлен общественный защитник. Если ваша страховка этого не покрывает, расходы вам возместят.
— Я арестован? Мне права не зачитывали.
— Нет, вы не арестованный, а свидетель по делу.
— Чего?
— Расскажите мне о «Морской звезде 3».
— Славная яхточка. Я ее иногда обслуживаю.
Он широко улыбнулся, изображая незатейливого латиноса.
— Али. — Саловиц назвал его по имени, словно обращался к пятикласнику.
— Чего?
— Позволь дать тебе бесплатный совет. У тебя нет криминального досье, и я вижу, что, в общем, ты приличный парень, так что не зли меня. Ясно?
— Что такое, уважаемый? Я с ней работал. Я же сказал.
— Мы тебя выследили в два ночи, притащили сюда, чтобы расспросить про яхту, которую ты обслуживал накануне утром, и ты мне говоришь «иногда»? Не вредно бы тебе поднакачать свой ай–кью. Потому что для серьезных людей это совершенно не звучит.
— Что поднакачать?
— Шевели мозгами, Али. Что случилось с «Морской звездой»?
— Приводная система, уважаемый. Диагностика просигналила. Пришлось отбуксировать в сухой док. Компания ею занимается.
— Черт, ты что, меня не услышал? Ну ладно, давай так. Ты со мной поговоришь, ответишь на мои вопросы, и тогда участок накормит тебя завтраком и отпустит восвояси. Никаких обвинений, только наша благодарность за содействие в расследовании множественного убийства.
— Множе… чего?
— Заткнись на хрен, когда я говорю! — Саловиц врезал кулаком по столу. — Так вот, не будешь сотрудничать, я тебя привяжу к делу, и будешь проходить как сообщник — если не как соучастник. За такие дела — пока что нашли семь тел — отправляют прямиком на Загреус, и не в самый комфортный конец каньона.
— Ни хрена, уважаемый! Никого я не убивал!
— По закону укрывательство тоже считается соучастием.
— Я ничего не сделал!
— Отлично. Так вот, я задам вопрос, а ты его хорошенько обдумай, потому что все очень просто. Если я закажу проверку твоих счетов — чего я до сих пор не сделал, ибо ты пока что озабоченный законопослушный гражданин, — но, если я ее закажу, не найдется ли там свежих переводов на твое имя? Не торопись. От ответа зависит, как ты проведешь остаток жизни.
Казалось, Ренци и думать забыл о зимнем холоде. На лбу у него проступил пот, а лицо побелело так стремительно, что Алик задумался, не встроены ли у него гены хамелеона.
— Ну да, — заговорил Ренци, не глядя в глаза Саловицу. — Знакомый знакомого, он мне немножко помог. Тяжелые времена, понимаете. Экономика…
Саловиц выложил на стол карточки — жестом профи из Вегаса, собравшегося загрести банк.
— Взгляни на эти лица, Али. Нет ли среди них знакомого твоего знакомого.
Ренци взглянул.