— Иисусе!
Он зажал рот ладонью, щеки у него надулись.
— Не отводи глаз, — приказал Саловиц.
На карточках были трупы на месте преступления. На Периджина Лекси и Кушика Флавия прилагались снимки из досье, иначе их никто бы не опознал.
— Этот, — сказал Ренци и отвернулся.
— Кушик Флавий?
— Он назвался Диланом.
— И что ты для него сделал?
— Подкрутил диагностику. Он хотел, чтобы на «Морской звезде» в эти выходные никто и никуда не ходил. Проще всего было вытащить ее на сушу.
— Когда ты с ним встречался?
— Он в то утро зашел ко мне на хату. Знал, кто я, чем занимаюсь, — все знал. Уважаемый, таким, как он, не отказывают! И вреда от того никому не было.
Саловиц словно невзначай поводил пальцем по карточкам.
— Никакого вреда, а?
— Вы же понимаете, о чем я! Я ничего не сделал. Меня к делу не пришьешь!
— Может, и так. А теперь, что еще говорил этот парень, назвавшийся Диланом?
— Ничего не говорил, только чтоб вывел из строя яхту. Клянусь, уважаемый! Могилой матери клянусь!
— Он сказал, зачем она нужна ему на суше?
— Нет. Ни слова.
— Тебе уже случалось оказывать такие услуги?
— Нет, уважаемый, ни разу.
— У вас есть к нему вопросы? — по связи обратился Саловиц к Алику.
— Нет. Я запрошу в Бюро все данные на него. Если чист, кормите завтраком и гоните отсюда пинком.
Пока Саловиц наводил порядок в допросной, Алик послал вызов Танзану, своему агенту на Капитолийском холме. Они познакомились два десятка лет назад и завязали взаимовыгодные отношения. Просили друг друга о небольших скромных одолжениях, и с тех пор Алик в Бюро шел вверх как по маслу, получив допуски чуть ли не на уровне директора. Только директор не захотел бы иметь ничего общего с некоторыми известными ему вещами.
— Операция была хорошо организована, — сказал Алик Танзану. — Во всяком случае, поначалу. Хотя я не понимаю, зачем низовым нью–йоркским шайкам ломиться в сверхсекретные файлы Пентагона.
— Можешь сам их спросить.
— Не так это просто. Подозреваю, они занервничали — ведь их братве устроили бойню и все такое.
— Тебе поддержка не нужна? Есть закрытые фонды, на случай если понадобится нанять специалистов.
— Посмотрим пока, куда приведет расследование. Очень уж странное совпадение, что обе банды объявились в одно время. Человек, которому нужны секретные файлы из Пентагона, нанимает не шайку нью–йоркской шушеры, а эти шушера и есть. Мне нужно узнать, кто сбежал через Антарктиду. Они могли бы ответить на некоторые вопросы.
— Хорошо, держи меня в курсе. Я хочу знать, кому и зачем понадобились эти файлы.
Алик снова перебрал убитых бандитов и решил, что самым слабым звеном, вероятно, окажется подстилка Периджина Лекси — Адреа Халфон. Случалось, что девицы, состоявшие при парнях со связями, оказывались круче самих парней. А эта? У Алика сложилось впечатление, что она другого типа: хрупкая, зависимая. Периджин вытащил ее из сточной канавы. Он для нее был целым миром, без него она ничто. Если они с Саловицем успеют добраться до девушки раньше, чем пришлет кого–нибудь Джавид–Ли…
Алик с Саловицем прошли по южной радиалке с Манхэттена, потом через кольцо 32 вышли в хаб Манхэттенского хаба Бич–парк. Они собирались уже вызвать двухместное ап–такси, но тут снег перестал, и они пешком отправились на запад по бульвару Ориентал.
— Так вы думаете: похищение? — спросил Саловиц. — Райнер основательно потрудился, чтобы испоганить Лоренцо выходные. Той банде они нужны были в портальном доме.
— А группировка Джавида–Ли считала, что они отправились кататься на яхте и портальный дом пустует. Потому они и столкнулись в здании у Центрального парка. Только я не думаю, что это похищение.
— А что же?
— Для доступа к сети «Анака, Девиал, Мортало и Лоренцо» требуется биометрия. Кравис во плоти сильно помог бы Флавию в работе. В его снаряжении были биометрические считыватели. К тому же, захватив семью, получаешь отменный рычаг.
— Так все это ради взлома файлов?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Возможно — что касается команды Райнера. Но это не объясняет нам, где сейчас семья Лоренцо.
На Дувр–стрит они свернули в начале четвертого. На улице не было ни малейшего движения, даже чистильщики не выехали. Под подошвами Алика хрустел толстый слой снега.
Район был приличный: при каждом доме аккуратный дворик, кое–где припаркованы лодки. Периджин жил в средней части улицы, и только в его доме горел свет.
Шагнув на ступени крылечка, Саловиц нажал кнопку звонка. Домашняя сеть запросила удостоверения личности, их альтэго представили нужные данные.
Адреа Халфон, приоткрыв дверь, боязливо выглянула в щелку. Она плакала. Заговорила тихим, перехваченным голосом:
— Да?
— Полиция Нью–Йорка, мэм, — назвался Саловиц. — Позвольте войти?
Она молча попятилась, оставив дверь открытой. Алик с Саловицем прошли за ней. Посмотрели, переглянулись, старательно сохраняя невозмутимые мины, и взглянули снова. Домашний халат Адреа представлял собой ажурную паутину черного кружева, отделанного пушистыми бордовыми перьями: этакий шедевр Шредингера — быть одетой и раздетой одновременно. Периджин подобрал ее в одном из клубов Джавида–Ли, и девица, видимо, из благодарности сохраняла тот же образ, который пленил его с первого взгляда. Увидев Адреа во плоти, Алик утвердился во мнении, что сделал правильный выбор: от нее как духами несло неуверенностью.
— У меня плохое известие, мэм, — начал Саловиц, пройдя в гостиную. Обстановка была кричащая, как и ожидал Алик. Кто–то, позаимствовавший понятия о вкусе из гонконгских виртуалок и слишком свободный в тратах и поступках, создал дом своей мечты. Все здесь било в глаза, не сочетаясь друг с другом: цвета, мебель, украшения, картины… детектив насчитал как минимум четыре разных стиля разных эпох.
Адреа кивнула — точнее, резко дернула головой. Она уже знала.
— Что такое, офицер?
— Ваш партнер Периджин Лекси. К сожалению, он найден мертвым. Мои соболезнования.
Она опустилась на пышную кушетку и потянулась за рюмкой, стоявшей на мраморном столике рядом. Успела открыть бутылку дешевого бурбона.
— Ужасно, — сказала она.
— Учитывая, как он умер, да, — согласился Алик. — Ужасно.
Она боязливо стрельнула на него глазами.
— Как?..
— Оказался в неудачном месте в неудачное время и с неподходящими людьми. Но вам ничего не известно, не так ли?
— Я не знаю, где он был этой ночью. Сказал, встречается с друзьями в баре.
— Чем он зарабатывает на жизнь?
— Менеджер в «Звездном городе».
Алик прочел подкинутый ему Шанго файлик.
— Клининговая компания, а? Работает на субподряде в Грэйвленде и Шипсхед–Бее?
— Да, та самая.
Рука ее, наливавшая в рюмку бурбон, тряслась.
— Странно, а мы его нашли в центральном районе. Грабил квартиру.
— Об этом я ничего не знаю.
— С ним был человек. Мы предполагаем, Дюн Нордон. Вы не поможете нам его опознать?
Алик подал ей карточку.
— Конечно.
Она взглянула на застывшее бескровное лицо Дюна и завопила. Выбежала из гостиной. Алик с Саловицем понимающе переглянулись, услышав саундтрек обильной рвоты.
Через пару минут Адреа вернулась, старательно запахивая халатик, совершенно не приспособленный для этого действия.
— Сукин вы сын!
— Да, мэм. В той квартире столкнулись две банды и порвали друг друга, как акулы под ЛСД. Вашему Периджину еще повезло: попросту пристрелили. Дюну не так посчастливилось.
Девушка зажала рот ладонью, а из глаз хлынули слезы.
— Они убрали двоих из второй банды, — безжалостно продолжал Алик, — но одному удалось уйти. Не догадываетесь, кого мог использовать Райнер для подобной работы?
— Я ничего не знаю.
— Думаете, Джавид–Ли вам друг? Что, он о вас позаботится? В данный момент у него одна забота: прикрыть собственную задницу. И скажите мне, что будет, если мы захватим вас в Двадцатый участок и задержим на пару дней? Я имею право задержать свидетеля без предъявления обвинений. Так что ни «правила Миранды», ни адвоката в первые двадцать четыре часа.