логотипа или хотя бы серийного номера.
У нее зазвонил телефон.
– Поднимается по лестнице, – сказал Байбл.
– Черт! – Андреа быстро сделала фото с трех разных углов, прежде чем бросить коробку обратно в ящик. Задвигать его пришлось бедром. А потом она пробежала через комнату, чтобы встретить Рики у входной двери.
– Давайте помогу, – Андреа предложила взять корзину, но Рики отстранилась.
– Все в порядке, милая. – Она снова двигала челюстями, пережевывая очередную жвачку. Ее поведение изменилось. Андреа подумала, что она, наверное, позвонила кому-то в гараже или просто поняла, что сказала слишком много. – Извини, я вынуждена попросить тебя уйти. Я и так опаздываю на работу.
Андреа не собиралась уходить.
– То, что вы сказали про ферму… Что произошедшее с Эмили происходит там и сейчас. Что вы имели в виду?
– Ой, я не знаю. – Рики свалила полотенца на диван и, в унисон с хлопками лопнувшей жвачки и звоном своих браслетов, начала их складывать. – Если честно, вы застали меня не в самое удачное время. Очевидно, что я не выношу Дина и Нардо. Меня нельзя назвать надежным свидетелем, особенно с учетом судебного запрета.
Андреа наблюдала за ее стремительными отточенными движениями. Рики говорила быстрее, чем раньше. Может, она никому и не звонила. Может, те две таблетки, которые она проглотила на кухне, наконец подействовали.
– Я хотела бы быть полезной. – Рики выдернула из кучи очередное полотенце и сложила его втрое. – То, что вы сказали про Эстер, – это правильно. Она заслуживает покоя. Я могу сказать вам только то, что сказала Бобу Стилтону сорок лет назад. Я видела Клэя в спортзале, он почти всю ночь танцевал с какой-то чирлидершей. Теперь я даже ее имени не вспомню.
Андреа сделала вид, что не читала нечто совершенно иное в свидетельских показаниях Рики. Тогда лучшая подруга Эмили заявляла, что вообще пропустила выпускной вечер.
– Тогда кто еще, по вашему мнению, это мог быть?
– Я что хочу сказать… – Рики вытащила из кучи еще одно полотенце. – Люди сделают что угодно, чтобы защитить своих детей, верно?
Андреа почувствовала, как поднялся тревожный флажок.
– Верно.
– Ты не понимаешь, да? – Рики ловко сложила полотенце. – Эмили было трудно жестоко обходиться с людьми, даже если они этого заслуживали. Клэй называл их ее коллекцией сломанных игрушек. И Сыр был самым сломанным из всех. Он постоянно крутился вокруг нее, как грустный маленький щенок. И она была мила с ним, но не так.
Андреа хотела удостовериться, что правильно поняла слова Рики.
– Вы хотите сказать, что нынешний шеф полиции Джек Стилтон убил Эмили Вон?
– Я только говорю, что это объяснило бы, почему никого не обвинили. Старик защищал своего сына. – Рики отвлеклась от своего занятия. – Не обращай на меня внимания, милая, я пересмотрела криминальных сериалов по телевизору.
Андреа решила, что услышала достаточно.
– Спасибо вам за уделенное время. Дайте мне знать, если вам в голову придет что-то еще.
Рики на секунду перестала чавкать жвачкой.
– Так и сделаю.
Андреа вышла за дверь. Она почувствовала, как язык сам ищет бороздку на щеке, пока она спускалась по ступенькам. Она пыталась уложить в голове все, что только что произошло, на случай если Байбл решит задавать вопросы.
Он дождался, пока она закроет дверь и пристегнет ремень безопасности.
– Ну, что у тебя?
– Вы когда-нибудь слышали выражение «собачья грызня»?
– Разумеется, слышал, напарник. Но здесь такая беда должна быть вызвана ошибкой, а мне сложно поверить, что ты могла допустить какую-то ошибку.
О, он и понятия не имел.
– Рики считает, что Стилтон убил Эмили Вон.
Байбл удивленно рассмеялся.
– Старший или младший?
– Младший. А старший его прикрыл.
– Так себе новости. – Байбла эта история, похоже, не убедила. – Но я слышу, что твоя задница все же попыталась усидеть на двух конях.
Андреа расслышала упрек, но решила продолжить метафору:
– Рики вела меня под уздцы. Прямо с порога она начала говорить про Эмили Вон. Я даже пепси не успела допить. Дин Векслер вел себя так же в пикапе. Они будто читали один и тот же сценарий. Сначала упоминают судью, потом Эмили, а потом начинается «собачья грызня».
Байбл нахмурился.
– Расскажи поподробнее про Рики.
Андреа попыталась обозначить ключевые моменты.
– Она рассказала мне, что ее брат утонул в Нью-Мексико через две недели после смерти Эмили. Потом поделилась, что была для Эмили дерьмовой подругой. А когда я наконец подвела ее к обсуждению фермы, она сразу набросилась на Дина Векслера.
– А что насчет Нардо?
– Она утверждает, что Нардо не участвует в делах Дина, но… я не знаю. Он должен знать, что происходит. Опять же, очевидно, что он садист. Может, ему нравится смотреть? – Андреа почувствовала, что все это нужно записать в блокнот, чтобы держать мысли в порядке. – А еще она заявила, что никакой такой сектантской хрени не происходило, когда она жила на ферме.
– Ты ей веришь?
– Я не знаю. – Андреа стоило бы сделать татуировку у себя на лбу. – Думаю, она их боится. Определенно, больше Векслера, чем Нардо.
– Логично. У него все деньги. Он главный. Продолжай.
– Дин затребовал пожизненный судебный запрет для Рики. Мы можем это проверить?
– Я попрошу Литу заняться. – Байбл печатал в телефоне на ходу. Он спросил Андреа: – Ты обратила внимание, что он пожизненный?
– Да. Когда запрет временный, судья просто принимает заявление под присягой и срок действия ордера истекает через несколько месяцев или лет. Для выдачи пожизненного нужно целое слушание, где пострадавший должен заявить о непосредственной угрозе и предъявить доказательства насилия или проявления жестокости, причем детальные, чтобы судья счел нужным выписать бессрочный запрет.
– Верно, – подтвердил Байбл. – Что-то еще?
– Полагаю, самым странным были слова Рики о том, что произошедшее с Эмили происходит на ферме и сейчас.
Байбл обдумал это утверждение.
– Не вижу в этом никакого смысла. Ты попыталась добиться от нее объяснений?
– Да, но просигналила сушилка, и она убежала. А когда вернулась, то просто замяла эту тему.
– Понятно. А что насчет твоего маленького нарушения четвертой поправки?
Андреа достала свой айфон. Ей нужно будет разложить фото по альбомам, чтобы однажды случайно не отправить фото с отпуска на облако СМ США. Она пролистывала фотографии и комментировала:
– У нее хранится куча школьных альбомов еще с начальной школы. Много общих фото, но Эмили везде вырезана. «Зиппо». Свидетельство о смерти Эрика Блейкли в Нью-Мексико от 23 июня 1982 года. Свидетельство о смерти Эла Блейкли от 1994 года. Полагаю, это Большой Эл. Там была и его страховка на случай смерти.
– Ага, – отозвался Байбл.
Андреа нашла фотографию металлического ящичка и показала ее