– А как же твои родственники? Я-то ведь просто человек…
– Родственники, – невесело хмыкнул Торриен. – Если подтвердятся мои подозрения… А, неважно.
– Ты подозреваешь их? – с замиранием сердца спросила Иллиана.
Торриен взглянул на нее как-то странно, но ничего не ответил.
– Так, может, нужно бежать? – предложила девушка, нервно сжимая пальцы на его обнаженной спине.
Царевич все еще был в обличье змея, и сейчас он оказался на голову выше ее. К ней прижимался огромный черно-золотой хвост, но Иллиана впервые ни капли не думала об этом. Словно змеиное тело вместо человеческих ног – это самое нормальное, что было с ней в жизни.
– Никуда мы не побежим, – грозно ответил мужчина, и в его голосе прорвалось рычание. – Дарьеш не посмеет применить против меня силу. Кроме того, моя личная стража никогда не подчинится ему. А личная стража отца гораздо с большей охотой присягнет мне, чем ему. Пусть попробует что-нибудь сделать.
Иллиана глубоко вздохнула, почувствовав, что от уверенности царевича ей становится легче.
– Значит, надо просто ждать?
– Подождем, – кивнул Торриен, проходя чуть вперед в комнату и усаживаясь на большой бархатный диван. – Дадим ему шанс.
Иллиана подошла ближе и осторожно села рядом с ним на подлокотник. Торриен поднял на нее слегка удивленный взгляд, и не успела она издать и звука, как он схватил ее за талию и сдернул вниз, себе на колени.
От мягкого падения девушка невольно засмеялась, ухватив царевича за шею.
Торриен тоже улыбнулся и поцеловал ее в губы. Долго и горячо. Так, что сразу же стало легче, а напряжение начало уходить.
Через несколько секунд или минут, когда они оторвались друг от друга, Иллиана значительно спокойнее спросила:
– Торриен, а если охрана царя Аджансара охотнее присягнет тебе, а не Дарьешу, почему ты не претендуешь на престол? И почему мы вынуждены играть по чужим правилам и сидеть здесь взаперти, как… преступники?
Царевич бросил на нее быстрый взгляд, и, пока он не успел ничего ответить, девушка добавила:
– Не пойми меня превратно, я не хочу, чтобы в вашей семье в такой горестный час наметился разлад. Но… я невиновна. Я не убивала твоего отца. И знаю, что не убивал и ты. Тогда почему мы сейчас сидим здесь, а не…
– А не кто-то другой? – закончил за нее Торриен и, нахмурившись, посмотрел в окно. – Мой брат всегда боялся, что я захочу занять его место, – ответил он через некоторое время. – То, что я в обход правил наследования заявлю свои права на престол как старший сын царя. Мы никогда не обсуждали этого, но я знал, что он боится, и не хотел провоцировать между нами вражду. Трон мне не нужен. Меня к нему не готовили, а сам я никогда не стремился.
– Но почему? – вдруг спросила Иллиана. – И кстати, если Дарьеш боится, что ты заявишь о своих правах, значит, прежде подобные прецеденты уже были. Так? Получается, на трон может сесть и нечистокровный мирай? – размышляла она, легко попадая в цель. – Тогда почему ты не хочешь быть царем?
Торриен бросил на нее косой взгляд, едва заметно улыбнувшись.
– Мой Рубин не лишен жажды власти? – протянул он мягко. А затем совершенно серьезно ответил: – Сделать то, о чем ты говоришь, значило бы не только пойти против воли отца, но и развязать кровную вражду. А возможно, и гражданскую войну. Мое честолюбие никогда не замахивалось так высоко. Для меня важнее благополучие и спокойствие Шейсары, чем собственное величие. Только Дарьеш этого никогда не понимал, потому что его интересы кардинально отличаются от моих. Он просто не способен понять, что бывает так. Что можно не стремиться к власти. Поэтому он никогда мне и не верил.
Некоторое время Иллиана молчала, переваривая все сказанное, и в итоге вынуждена была полностью согласиться с царевичем. На его месте она вела бы себя так же.
Некоторое время они провели в спокойной беседе, стараясь не касаться тяжелых вопросов. И все же с каждой минутой девушка нервничала все больше. И все больше переживала за царевича. Ведь она так и не поинтересовалась его состоянием.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Поэтому в какой-то момент она вдруг положила ладонь ему на руку и спросила:
– Как ты чувствуешь себя?
– В смысле? – нахмурился Торриен.
– Ну… твой отец…
Черные брови царевича разгладились, когда он понял, что она имеет в виду. И со стороны могло показаться, что он расслабился. Словно ему все равно, и смерть отца ни капли его не коснулась. На самом же деле Иллиана видела, что, несмотря на спокойное выражение лица, золотые глаза мужчины подернулись темной дымкой.
– Все в порядке, – ответил он негромко. – Настолько, насколько это возможно.
Больше девушка не касалась этой темы.
Примерно через час им принесли обед. Так, словно этой ночью вовсе ничего не произошло, а они просто провалялись все утро в постели в объятиях друг друга.
Только невидимая тяжесть, словно дребезжащая струна, влияла на них обоих, грозовой тучей скрывая горячее солнце над головой.
Дожевывая тост с креветками и вялеными помидорами, Иллиана спросила, старательно делая вид, что ей, в общем-то, все равно:
– А что будет, если прямо сейчас сюда войдет Дарьеш и скажет, что меня признали виновной? Ведь кого-то нужно признать виновным.
Она ничего не добавила к этому. Не сказала, что сердце у нее в груди все это время отчаянно стучит, подсказывая, что царя убил именно Дарьеш. И теперь ему нужно скрыть следы, свалить все на ничтожную человеческую девку.
Но доказательства? Их нет. На теле погибшего только ее запах, оказавшийся там самым неведомым образом. И все ее предположения, скорее всего, плод фантазии, родившейся от ненависти к наследному царевичу.
Торриен бросил на нее острый взгляд из-под густых бровей. Затем вдруг потянулся к золотому браслету, что обвивал его руку над правым бицепсом, снял и выставил ладонь вперед.
Иллиана удивленно смотрела на блестящий драгоценный обруч в форме змеи.
Торриен распахнул пальцы, и на его ладони вспыхнул огонь. Но это было не самой большой неожиданностью. Пламя потухло всего через долю секунды, и в тот же миг желтый металл внезапно зашевелился, выпрямляясь, меняя форму. И неожиданно превращаясь в самую настоящую живую змею.
Царевич опустил рептилию на пол и бросил коротко:
– Ты знаешь, что делать.
Таинственное существо с удивительной, блестящей как золото чешуей кивнуло и мгновенно уползло под щель в двери.
Затем царевич невозмутимо отпил из бокала и ответил:
– Я бы очень не советовал Дарьешу это делать. Потому что в таком случае мне придется силой оспорить его решение.
Иллиана ошеломленно кивнула, только и сумев выдохнуть:
– Кто это был?
Удивительная змея отбросила мысли о Дарьеше далеко назад.
Но Торриен не успел ответить на ее вопрос. В дверь постучали, и на пороге появился улыбающийся казис Саримарх.
Несмотря на довольное выражение лица жреца, что-то внутри девушки болезненно сжалось.
Ей очень хотелось думать, что все будет так, как сказал Торриен. Что убийцу найдут, и конфликта не последует. Но сердце подсказывало, что такой вариант развития событий слишком уж маловероятен.
– Спокойного вечера, – с легким поклоном сказал жрец и улыбнулся одними уголками губ.
– Давай сразу к делу, казис, – оборвал Торриен. – Что с убийцей? Вы нашли виновного?
Сложил руки на груди и недовольно дернул кончиком длинного черно-золотого хвоста. Все это время он продолжал находиться в теле Великого змея. И это как нельзя лучше демонстрировало, что царевич чувствует опасность.
Иллиана стояла за его широкой обнаженной спиной, выглядывая из-за плеча, на котором совсем недавно блестел браслет-змея.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
– Нашли, – кивнул жрец, махнув рукой и молчаливо предлагая Торриену с Иллианой проследовать за ним.
В коридоре оказался десяток стражников в черно-синих одеждах, но кроме них было и еще пятеро в черно-золотом.
Царевич нахмурился, оглядев их, а затем взял Иллиану за руку и крепко сжал. Очевидно, его если и не обрадовало, то удовлетворило то, что он увидел. Его стража была здесь, а рядом с ними он явно чувствовал себя спокойнее.