— Что ты делаешь?! — моментально получаю втык от своей заботливой женщины.
Чует она, что ли, что я без её санкций с кровати встал?
— Ир, я здоров уже, — ловлю её и прижимаю к себе.
— Ты забыл, кто здесь врач? — уперев предплечья и кулаки мне в грудь, пытается оттолкнуться. Напрягаю мышцы, шиплю от усилившейся в руке боли, но Ведьму не отпускаю. — Дай я рану осмотрю и перевязку сделаю, — сурово требует она.
Смешная такая, хрупкая и милая в своей строгости. Тянусь к её губам, уворачивается. Приходится ловить за затылок, фиксировать, чтобы не дёргалась.
— Па-ш-ша, — шипит.
— Тихо! — я тоже умею командовать. — Сначала целоваться, потом все твои издевательства.
— Дети, — Ира косится на незакрытую дверь.
— Ты сама время тянешь, — дразню её, старательно сдерживая усмешку.
— Ты…
— Я… — урчу, касаясь кончика её носа своим. — Твои губы лучше любых таблеток, — пошло провожу по ним языком.
Ира вспыхивает как школьница, а я нагло пользуюсь замешательством и, скользнув к ней в рот, ласкаю каждый доступный мне миллиметр, улетая в острое возбуждение от того, как осторожно она отвечает. Перестаёт упираться мне в грудь. Заводит руку за голову и перебирает пальцами волосы на затылке. Хрипло выдохнув, тихо рычу в её мягкие губы, покусывая их.
Фоном всё ещё шумят дети. Лает доберман, на него рявкает Мирон. Улыбаемся с Ирой, так и касаясь друг друга губами.
— Смотрю, тебе и правда лучше, — стреляет взглядом на выпирающий член, обтянутый камуфляжными штанами Мирона.
За три дня, что мы восстанавливаемся в его доме, пришлось позаимствовать сменную одежду.
— Я же говорил, у меня очень хороший личный доктор.
Но Ира не была бы собой, если бы не настояла на осмотре, перевязке и таблетках. Гадость та ещё, но чего не сделаешь ради любимой женщины?
— Раз тебе лучше, — Ведьма заканчивает пытку и, строго сдвинув брови, смотрит мне в глаза, — хочу вот что спросить. Ты собирался мне сказать, что Егор курит?
— Нет, — честно признаюсь ей. — Как узнала?
— Сигареты нашла в его куртке. И презервативы! — кусает губы от волнения.
— Он взрослеет. Обсудить некоторые моменты с мужчиной ему проще. Учись нам доверять, Ир. Всё будет нормально.
— Ты не понимаешь… — волнуется.
— Я всё понимаю, — перебиваю её. Двигаюсь, беру лицо в ладони и провожу большим пальцем по нижней губе.
— Ладно, презервативы. Я согласна. Но он курит, Паша! — не унимается она. — А ты покрываешь.
— Вот если бы он даже попробовать не захотел в своём возрасте, я бы начал волноваться. Это просто один из способов доказать тебе и себе, что он взрослый и хочет сам принимать решения. Сейчас это его решение. Оставь ему такое право. Я потом подкорректирую, мы с ним об этом говорили, — спокойно объясняю ей.
— И как же? Тоже секрет? — всё еще ворчит Ира.
— Давай он тебе сам расскажет, если посчитает нужным, — решаю не сдавать наш с сыном план тренировок на базе.
Она смешно сопит. Целую в кончик носа, поднимаюсь и протягиваю руку. Ведьма вкладывает в мою ладонь свою и тоже поднимается. Вместе идём через просторную уютную гостиную с живым камином, в котором потрескивают дрова, наполняя пространство потрясающим запахом и естественным теплом. На кухне меня оказывается ждёт бульон, заботливо сваренный моей женщиной. Она ставит передо мной тарелку и садится напротив. Подперев кулаками подбородок, смотрит, как я ем.
К нам присоединяется Мирный. От него тянет морозной свежестью и дымом.
— У Егора неплохо получается справляться с собакой, — сняв толстовку, садится с нами за стол. Ира накладывает ему жареной картошки.
— А мне? — возмущённо веду бровью.
— Суп сначала доешь, — фыркает моя женщина.
Поржав, Мир принимается за еду.
— Надо взять Егору бойца какого-нибудь, пусть воспитывает, — решаю я. Ира стреляет в меня убийственным взглядом, но не спорит. Пока. Уверен, потом она обязательно выскажет мне своё «нет». — Из больницы новости есть?
— Гриша в себя пришёл. Врач говорит, теперь быстро пойдёт на поправку. Крепкий. Фил свалил оттуда через сутки, ну это ты и так знаешь, — рассказывает Мирон.
Знаю. Оля с ним ночь в отделении провела, помогала молоденькой медсестре. Филипп только из-за этого и не уехал раньше. Он ей жизнь спас, она ему долг отдала через такую заботу. Всё правильно. Он хоть и ерепенится, но прекрасно это понимает.
Медведь ждёт меня у Асада. Сейчас своих отвезу и поеду к нему. Надо поставить заключительную точку. А потом у нас ещё один тяжёлый день. Похороны.
Скрипнув зубами, быстро доедаю суп и получаю свою порцию жареной картошки с луком и сушёными грибами.
— Боже, как я люблю тебя, Ведьма, — закатывая глаза, съедаю всё до последней крошки.
— Ты ещё тарелку вылижи, — стебётся Мирон.
Пока не видят дети, показываю ему фак. Немного разряжаем обстановку, обсуждаем дела, минуя самые тяжёлые темы.
— Собирайся, родная, — поймав Иру за руку, касаюсь губами пальцев.
Ира уходит за Егором и Дуней.
— У тебя как? Начальство довольно головой Халида? — спрашиваю у друга.
— Более чем. Семьям погибших обещали денег дать, ну и похороны оплатить, само собой.
— Мы своих тоже поддержим. И вашим накинем. Государственные бабки мало что перекроют, — отвечаю я.
Без лишних слов Мир просто кивает. Никаких благодарностей на хрен никому не надо.
Мои готовы. Мирон помогает погрузиться в тачку. Егор и Дуня садятся на заднее сиденье. Ира целует Мирного в щёку. Я раздражённо скриплю зубами, она, зараза, разворачивается и старательно прячет улыбку. Хард встаёт рядом с хозяином. Внимательно следит за мной. Жму руку Мирону, ухмыляюсь его доберману. Подхожу к машине.
— Как ты поведёшь? — спохватывается Ира.
— Аккуратно.
Развернувшись, плетёмся по заснеженным дорогам посёлка, где Мир хрен знает сколько лет назад построил дом для семьи, которой больше нет. Выезжаем на трассу и мчим в дом, который построил я в надежде, что свою семью всё же когда-то обрету. Потом надежда умерла и успела разложиться на атомы, а теперь я снова живу, потому что семья всё-таки есть.
На месте нас встречает новая охрана. Филипп уже подсуетился. И дом в порядок привели после тихого сбора улик для закрытого расследования.
Поднимаюсь к себе. Пока Ирина не слышит, звоню своему преемнику.
— Фил, мой ствол нашли? — зажав трубку здоровым плечом, набираю код на панели сейфа и достаю оттуда другой пистолет.
— Да, в «гнезде» на своём месте. Отошёл? — спрашивает он.
— Нормально вроде. Хочешь со мной к Медведю? Посмотришь, что может остаться от человека в тех условиях, в которые мы его поместили.
— Хочу.
Я даже не сомневался. Договариваемся, что я подберу его в городе. Мне всё равно объезжать, чтобы добраться до бункера. Переодеваюсь в джинсы. Дольше вожусь с футболкой.
— Куда ты уже собрался? — ругается вошедшая в комнату Ира и помогает мне одеться.
— По делам, — застёгиваю ремень. Сверху накидываю толстовку с капюшоном, на неё куртку.
— По каким опять делам, Паш? Ты после кровопотери только в себя пришёл. И мы же хотели праздника. Дом вместе украшать, — обиженно смотрит на меня.
— Значит, будем украшать, — касаюсь её щеки. — Ир, так надо.
— Конечно! — отворачивается она.
— Родная…
— Отстань, Ворон! — разворачивается, чтобы уйти. Успеваю поймать за талию, притянуть к себе.
— Ир, перестань. Я вернусь к вечеру, и будем украшать, как хотели, — пытаюсь её успокоить.
— Меня передёргивает от твоего «я вернусь», — выпутывается из моих рук и уходит, хлопнув дверью нашей спальни.
Вот чёрт! На ровном месте. Выдохнув, проверяю карманы, убираю пистолет в кобуру и прикрываю его курткой. Не могу я не поехать! Не-мо-гу! А говорить своей женщине, что еду убивать её мужа, хоть и тварь, которая является человеком лишь номинально, это, блядь, лютый неадекват!
— Пап, а ты куда? — в гостиной встречаюсь с Егором.
— По делам.