Взъерошиваю его волосы и за шею притягиваю к себе, поймав беспокойный взгляд сына. Крепко сжимаю в мужских объятиях, хлопаю по плечу, глажу по затылку и отпускаю.
— Ты большой молодец. Очень хорошо держался. Я тобой горжусь, — говорю, глядя ему в глаза. — Без меня чур дом не украшать, — подмигиваю. — Развлеки девчонок лучше.
— Ла-а-адно, — тянет он.
Дохожу до двери.
— Пап, — зовёт Егор. Оборачиваюсь. — Ты же вернёшься?
— Конечно. Это просто работа, Егор. Меня выбило на три дня. Надо наверстать.
— Окей, — кивает сын, поправляя растрёпанные волосы.
Выхожу на улицу. Прикуриваю и сажусь в машину. Пару минут просто смотрю в лобовое на кружащиеся в воздухе снежинки и тяну в лёгкие дым. Не хочу я уезжать, но есть такое волшебное слово: «надо».
Выворачиваю со двора, гоню в город, забираю хромающего Фила. С ним едем за ещё одним человеком, у которого есть личный интерес в казни Юнусова. Рустам ждёт нас у своего подъезда. Садится ко мне за спину, и все вместе мы катим в сторону бункера.
— Как нога? — спрашиваю у Филиппа.
— Ноет, сука, но жить буду.
— В больнице почему не остался? — кошусь на него.
— А чё мне там делать? Уколы я сам себе колю. От наркоза отошёл и свалил на хрен.
Он всё больше становится похож на меня. Не уверен я, что это хорошо, но этим парнем я тоже тихо горжусь. На той бойне он в очередной раз показал, чего стоит, и главное, у него ещё «живое» сердце. Сразу вспоминаю, как от перепуганной Оли стопорнулся. Смешной. Совсем не умеет принимать такие эмоции от людей.
Сворачиваю по уже накатанной нами и сменами охраны Асада дорожке. Покачиваясь на грунтовке с утрамбованным снегом, сворачиваем ещё раз и останавливаемся возле бункера.
Медведь выходит на улицу. Пожимаем руки, курим.
— Как смена? — интересуюсь, крепко затягиваясь.
— Да вроде ничего, — ведёт он плечами. — Скулит наш «пёсик». Заебал. Я его сам уже грохнуть готов.
— Сейчас решим и по домам, — бросаю окурок в снег и вдавливаю его глубже носком ботинка.
— Наконец-то, — вздыхает Медведь.
Захожу в бункер. Фил и Рус за мной, следом Медведь. Церемониться с пленником у меня нет никакого желания. Всё, что я мог с ним сделать, уже сделано. Теперь только добить.
Открываю дверь. Парни за мной в провонявшее Асадом помещение. Потом пригоню сюда людей, всё почистят.
Смотрю на это чудовище, забившееся в угол. Рустам встаёт рядом, скрипит зубами от злости на ублюдка, обидевшего его сестру. Из клетки на нас в ответ смотрят безумные глаза. Асад грязный, барахло на нём порвалось, особенно на коленях. Ногти сгрызены, волосы торчат в разные стороны. Реально скулит. За такое обращение с животным я бы спросил. А этот… он так и остался трусливым куском дерьма.
— Пиздец, — передёргивает Фила.
— Зато доходчиво, — жёстко ухмыляюсь я. — Больше ни одна женщина из-за него не пострадает.
— Согласен, — поддерживает Рустам.
Вынимаем с Русом стволы, снимаем с предохранителя и двумя точными, практически одновременными выстрелами заканчиваем жалкое существование Асада Юнусова. Он так и остаётся мешком в том же углу.
Переглядываемся. В глазах Рустама удовлетворение. Отомстили. Осталось убрать его отсюда.
У меня проклятое плечо, у Филиппа нога. Медведю и Рустаму приходится ехать подальше от бункера, копать яму в промёрзшей земле.
Возвращаются, заворачиваем тело в заготовленный заранее полиэтилен, чтобы не пачкал машину. Отвозим в подготовленное место, бросаем, закапываем и выравниваем землю, накидывая сверху снега и утрамбовывая его ногами.
Фил, скрипя зубами и тихо матерясь хромает к машине. Чуть сильнее, чем было, когда я забирал его из города. Вот же упрямый засранец!
Вернувшись к бункеру, запираем его и валим к чёртовой матери. Как только возвращаемся в город, не спрашивая Филиппа, везу его к знакомому частному врачу, чтобы тихо глянул швы после операции. Ему делают перевязку, вкалывают обезболивающее и строго наказывают не давать нагрузку на ногу ещё хотя бы неделю.
— Ты на больничном, — серьёзно говорю парню.
— Ворон, да я…
— Я сказал, ты на больничном! — повышаю голос.
Дёргает верхней губой, как злой волчонок, но с приказом не спорит. Довозим его до дома. Затем докидываем до адреса Медведя. С Рустамом заезжаем в больничку к Грише. Он радостно улыбается, увидев нас. Вкратце рассказываем бледному, перебинтованному другу ситуацию. Врач выгоняет нас из палаты. Грише нужен покой.
— Мне в «гнездо» надо заскочить, — говорю Рустаму.
— Я с тобой. Возьмёшь?
— Погнали, — киваю, устраиваясь за рулём.
Глава 65
Ирина
Обед готов. Опускаюсь на стул и смотрю на экран мобильного. Павел уехал три часа назад и до сих пор не позвонил. И я не собираюсь тревожить его «дела». Тем более у меня есть свои.
Немного нервничаю, но решимость всё больше набирает обороты. Выключаю плиту, выхожу из кухни и поднимаюсь на второй этаж.
— Дети, собирайтесь! — зову я. — Мы уезжаем!
— Как уезжаем? — отзывается Егор.
— Куда? — Дуня выглядывает из своей комнаты.
— Развлекаться. Пять минут на сборы!
Быстро переодеваюсь в джинсы и водолазку. Волосы собираю в высокий хвост, а по ресницам прохожусь тушью. Вызываю такси и проверяю карту Ворона. Он настаивает, чтобы я тратила его деньги, ну что ж, самое время гульнуть на всю катушку!
Спускаюсь. Дети ждут внизу уже в куртках. Телефон пиликает, извещая о том, что такси подъехало. Выходим на улицу.
— Ирина Алихановна, зачем такси? — новый охранник Борис преграждает нам дорогу. — Машина же есть. Я отвезу, куда скажете.
— Не нужно, — решительно прохожу вперёд мимо него. — Я сама справлюсь.
По тропинке идём с детьми к воротам.
— Но Ворон приказал… — летит мне в спину.
Молодец какой. Позаботился.
— Его же здесь нет, правда? — вопросительно дёргаю бровью. — А у меня своя охрана, — киваю на сына и улыбаюсь. — Егор, Дуня, садитесь в машину.
Егор хмурится, но открывает дверь мне и Дуне. Рассаживаемся, и водитель плавно трогается с места. Ну вот, не всё так сложно, как казалось.
— Мам, отцу это не понравится, — шепчет Егор.
— Правда? — усмехаюсь.
Дуня расплывается в улыбке и кладёт голову мне на плечо.
— Ира, отныне ты мой кумир, — делится она, а я взлохмачиваю её торчащие во все стороны волосы.
— И куда мы едем? — сопит Егор, явно не разделяя нашего настроения.
— Развлекаться, — пожимаю плечами. Понимаю, что веду себя как девчонка, но тут у меня уже принципы. — Не дай бог кто-то проболтается, где мы. Сварю на завтрак манку, несладкую, и заставлю съесть! — стараюсь не улыбаться. — Тебе поручили нас развлекать? Вот и развлекай! — кидаю на него строгий взгляд.
Сын недовольно хмурит брови.
Такси останавливается напротив входа в торговый центр. Егор выходит первым и галантно подаёт руку сначала Дуне, а потом мне. Настоящий мужчина растёт, горжусь.
— Может, всё же не пойдём? — тянет Егор и скептически смотрит на количество народа, стремящегося попасть в здание.
— Вот ещё! — фыркает Дуня, наоборот светясь от счастья.
По эскалатору поднимаемся на второй этаж. Светло, шумно, суетливо вокруг. Я сама не часто бывала в таких местах, просто как-то не до этого было. Но сегодня намерена исправиться.
— Итак, дети! — смотрю на них. — Нам нужно купить наряды, в чём будем встречать Новый год.
— Ну не-е-ет, только не это, — страдальчески хнычет Егор. — Можно без меня?
— Нытик, — Дуня закатывает глаза.
— Ты можешь пойти и выбрать всё, что тебе нужно, — даю ему вольную, прекрасно зная, как сын не любит все эти магазины, особенно одежды. — А потом в кино сходим.
— Нет уж, я с вами, — недовольно бурчит он. — Не дай бог что-то случится, мне отец башку открутит.
Мы с Дуней переглядываемся, многозначительно улыбаясь.
Прогуливаемся вдоль разных бутиков, обсуждая возможный образ для Дуни. Она, как и подобает девочке, радуется и восторженно делится, о чём мечтает.