Читать интересную книгу Время дня: ночь - Александр Беатов

Из-за мороза нам пришлось сесть на спинку скамейки, а ноги поставить на сидение… Человек, с которым я гулял по Москве, ничего не знал о моих воспоминаниях, о мужиках, в телогрейках, уехавших тридцать пять лет назад на трамвае. Мы выпили по пол-стаканчика, съели всю ветчину. Я спрятал бутылку в карман куртки, и мы двинулись по бульвару к бывшей станции метро Кировская, а ныне — Чистые Пруды.

Я приехал из Америки, чтобы встретиться в Москве с моей невестой, прибывшей на свидание со мною из другого города. Мы дошли до памятника "Мужику в пиджаке", попросили каких-то иногородних, как мы, людей сфотографировать нас на его фоне, направились по бывшей улице Кирова к Лубянке, на улицу Мархлевского где находился тот самый костёл, который когда-то посещал Сашка.

Уже наступили сумерки, когда мы вошли в пустой храм, где было всего два человека: монахиня, охранявшая здание, и спавший молодой человек, нашедший в тот морозный вечер кратковременный приют на одной из скамеек церкви.

После долгой прогулки от Елоховского собора, откуда мы начали в тот день поход, нам требовался отдых. Мы посидели в храме с пол часа. Я поблагодарил Бога за всё хорошее и кажущееся мне плохим — плохое, без которого не могло бы быть хорошего, и мы вышли на церковный двор. Не считая грехом — смущать было некого — не выходя за церковную ограду, ещё раз согрелись при помощи коньяка, а затем прошли мимо всё ещё существовавшего 40-го магазина, оставили Лубянку, здание бывшей Прокуратуры СССР и оказались на Кузнецком Мосту…

Всё как будто было на месте, но всё было иным, чем тогда, в ностальгическом веке двадцатом, "золотом"… Вспомните хотя бы этот замечательный фильм "Покровские ворота"…

Москва… Семидесятые годы… Кажется, это было только вчера… Хотя, что это: почти тридцать пять лет назад?.. Стоит только прикрыть глаза — и я отчётливо вижу…

15. "Бегунок"

Игорь Казанков прошёл через медкомиссию военкомата и теперь спешно увольнялся с Завода.

Получив в Отделе Кадров "бегунок" — длинный перечень мест, где требовалось побывать и поставить подписи, — он решил начать с Инструментальной Кладовой, памятуя, что Сашке потребовалось несколько дней, чтобы развязаться с недостачей инструментов. Так как у него, как будто, всё было в порядке, Игорь полагал, что "Инструментальную" он пройдёт сразу. Однако там выяснилось, что у него отсутствует несколько отвёрток, пассатижи и даже паяльник, — всё это когда-то "сведённое на-нет", в азарте игры с Сашкой и Машкой, когда друзья, не щадя "заводских ценностей", в шутку, попросту брали один у другого какой-нибудь инструмент и на глазах у его владельца уродовали. Это казалось смешным, ибо тогда они полагали, что будут работать на Заводе, как бы, "всегда". Но то, о чём забыли рабочие, помнил Завод. И теперь наступил черёд Игоря держать перед ним ответ.

"Да… — думал Игорь в досаде, выходя из Кладовой "не солоно хлебавши". — Даже в армию не просто уволиться! Видать Завод посильнее всех армий!"

И он направился в электроцех, где тоже нужно было поставить чью-то подпись. Там Игорь неожиданно встретил дядю Колю.

Дядя Коля стоял в окружении четырёх-пяти рабочих, у какого-то распределительного электрощита, с предохранителями, и громко говорил:

— Так вот, энтими двума пальцами я замеряю двухфазное! А энтими трема — вот так! — дядя Коля вытягивал вперёд руку, будто собирался перекреститься, — Пробую трёхфазное, то бишь, все 380 вольт!

— Брешет! — воскликнул один из рабочих.

— Включай! — скомандовал дядя Коля, и другой рабочий-электрик повернул рубильник.

Загудел трансформатор. Круглов приблизился к щитку с предохранителями и коснулся средним и указательным пальцами двух клемм.

— 220, - сказал он. — А вернее, все 240 будуть!

— Брешет! — повторил тот же рабочий.

— Покажь ему! — снова скомандовал дядя Коля. — И электрик, взял патрон, с лампой и двумя оголёнными концами проводов, и коснулся тех же самых контактов, что только что трогал дядя Коля.

Лампа ярко загорелась.

— Держи! — сказал Николай и снова коснулся контактов, но уже поверх проводов.

— Ух, ты! Во даёт! — воскликнуло несколько голосов сразу.

— А вот тута, — продолжая держать контакты, сказал Круглов, — Должно быть 380, - и он положил большой палец на третью клемму. — Так и есть!

Дядя Коля отнял руку.

— Долго не могу! — пояснил он и добавил: — А ну, проверь!

— Нельзя проверить! — ответил рабочий с лампочкой. — Лампа сгорит!

— Ничё! — заметил "Фома-Неверующий". — Сгорит — ввернёшь новую! Небось — не своя!

Тогда проверяющий коснулся других двух клемм. Лампа ослепительно вспыхнула и сгорела. А дядя Коля в подтверждение ещё раз приложил пальцы поверх проводов, прижав их к клеммам предохранителей.

Все стояли молча, не зная, как прокомментировать феномен дяди Коли.

— Давай пол-литру, коли проиграл, — сказал Круглов, отходя от электрощитка.

"Фома" полез под фуфайку, вытащил бутылку.

— На, получай! Твоя взяла!

Дядя Коля спешно спрятал посудину в рукаве телогрейки.

— Я ж те говорил: не спорь никода! — заметил он добродушно. — До тыщи вольт могу производить замер! Ты не первый, кто проиграл!

Рабочие засмеялись. Один из них потянул козырёк кепки "Фомы" вниз.

— Во, дядя Коля, даёт! — воскликнул другой. — Во, молодец! Переходь к нам в цех работать!

— Не… У вас хлопотно… Да и опасно… Говорят, током убить может.

Рабочие снова дружно засмеялись. Заулыбался и "Фома".

Но тут, вдруг, откуда ни возьмись, появился какой-то начальник — и все мгновенно "растворились" среди электрических агрегатов. А дядя Коля, как ни в чём ни бывало, деловито зашагал по проходу к выходу. Игорь засеменил за ним следом.

"Эх, жалко, Сашки нет!" — подумал он.

— Здравствуй, дядя Коля! — приветствовал он робко Круглова, догоняя на выходе из электроцеха.

— А! Здорово! — отозвался тот, не прекращая целенаправленного движения.

— Хорошо ты его, дядя Коля, объегорил с напряжением-то! — Игорь шагал рядом, заискивающе посматривая на ветерана.

— Я его не объегаривал! — ответил Николай. — Он сам виноват… Я предупреждал: не спорь, говорю! Всё одно — проспоришь! Нет, не верил…

— Так ты, и, правда, можешь напряжение держать?!

— Могу… — нехотя ответил Круглов, не прекращая ходьбы.

— А я, дядя Коля, — совета спросить… — без всякой паузы перешёл Игорь к делу. — Я, вот, увольняюсь… В армию забирают… Через два дня — с вещами надо быть… А тут кладовщица "бегунок" не подписывает… Прям, не знаю, что делать…

— Ах, хлесть твою мать! — воскликнул Николай матерно. — Энто что ж она, гадина, издева-атца? А ты сказал, что — в армию?

— Да… Не слушает… Гони, говорит, отвёртки или приходи с мастером. А мастер — в отпуске… А я и не помню, откудова они взялись у неё в списке…

— Покажь "бегунок"-то… — Дядя Коля остановился, взял у Игоря бумажку, посмотрел, поморгав глазами несколько раз.

— Я тобе подмогу… Токмо у мене условие: знашь, какое?

— Какое?

Дядя Коля покрутил у шеи двумя пальцами.

— Да, я бы рад, дядя Коля… — расстроился Игорь. — Только у меня с собой всего полтинник…

— Да, я не про деньги! — возмутился Круглов. — Рази не видел, шо я токмо что выграл пол-литру?

Игорь ещё не совсем понял, что хотел выразить Николай, но на всякий случай сказал, что согласен на все условия.

Рабочие направились в цех Номер Семь, к столу табельщицы Нади. Её на месте не было.

— Ox, да чего ж испорченна девка! — заметил дядя Коля, выдвигая ящик Надиного стола.

— Почему? — заинтересовался Игорь. — Вроде, так себе — ничего…

— Да, чухается со всеми мужиками! — Николай взял несколько разноцветных шариковых ручек. — Вот такой, например, был с ней случай в прошлом годе. — Круглов огляделся по сторонам и, убедившись, что рядом никого нет, стал рассказывать…

— Работал тут тогда мастером таперешний начальник Первого Отдела Пыжкин. И заметил он, что каженый день, в девять часов утра пять человек рабочих исчезают поочерёдно в одной и той же последовательности минут на 10, а вместе с ними — всегда табельщица. При том табельщица оставля-ат рабочее место первой, а возвраща-атся последней. Долго Пыжкин наблюдал за энтим явлением, пока не просёк, что рабочие уходят и возвращаются в алфавитном порядке, — то есть согласно их фамилиям. А в тот день, когда у табельщицы отгул или когда ещё по какой причине её не быва-ат на работе, — дак в тот день никто из них энтого порядка не соблюда-ат, али вобще никуды не ходють…

Залез как-то раз он в стол табельщицы-то, будто бы по работе что-то искал, как мы топерь. Глядь! Ан тама — анкета! А в анкете той — таблица-график, с алфавитным перечнем фамилий тех рабочих, и супротив ихних фамилиев — цифры какие-то и нумера. И каженный новый день цифры и нумера добавлятца…