сторонам темного коридора, отчего кажется, что миллион маленьких огоньков уходит в бесконечность. Присмотревшись внимательно, Кэмерон обнаруживает, что свечи не настоящие. Что даже логично. Какие нормы пожарной безопасности позволят ставить так много свечей на цокольном этаже?
Да что это за место такое?
Он идет по потертому серому ковру, сворачивает за угол и оказывается в самом крошечном в мире баре.
Там пусто. Короткая стойка, пять стульев. Свет ламп отражается от латунных потолочных плиток, погружая комнату в теплую желтизну.
На стойке бара в подставке маленький бумажный квадратик. Меню. “Крафтовые напитки от «Барракуды»”, – написано сверху, а дальше следует список идиотских названий. Он моргает, глядя на цены, чтобы убедиться, что правильно их прочитал. Неужели люди не понимают, что могут купить упаковку из шести банок пива в любом продуктовом за половину цены одного из этих крафтовых напитков? Он выдвигает барный стул и садится.
Что-то звякает, Кэмерон поднимает глаза и видит девушку, появившуюся в дверном проеме за стойкой. У нее короткие ярко-зеленые волосы, которые напоминают Кэмерону примятую траву. Она держит в каждой руке по стопке стаканов для коктейля, и ее брови едва заметно выражают удивление, а потом она начинает переставлять посуду на какую-то невидимую полку внизу.
– Мы открываемся в восемь, – говорит она, не глядя на Кэмерона.
– У меня встреча. – Он делает паузу. – С мистером Бринксом.
Девушка с травяными волосами поворачивается к нему. Выражение ее лица болезненно пустое, как будто Кэмерон – самое неинтересное явление, с которым она когда-либо сталкивалась.
– Я серьезно, – говорит он. – Мишель обо всем договорилась.
Он надеется, что можно называть Мишель просто по имени.
Девушка пожимает плечами.
– Хорошо, – говорит она и уходит. – Я ему сообщу.
* * *
Саймон Бринкс.
За последние два месяца Кэмерон столько раз мысленно повторял это имя, изучил столько фотографий человека с безупречной прической, расклеенных на огромных рекламных щитах, что когда из двери за стойкой с усталой улыбкой выходит какой-то растрепанный мужик, он почти не верит, что это тот самый.
– Здрасте, – говорит Кэмерон, и его голос внезапно дрожит от волнения. – Я…
– Я знаю, кто вы, Кэмерон. – Саймон широко улыбается.
– Знаете? – Сердце Кэмерона колотится, но от нервов это или от злости? Почему-то у него пропало желание заехать этому человеку в нос или стребовать с него денег.
– Как думаете, почему я предложил увидеться здесь? – Саймон Бринкс обводит рукой крошечную комнатушку. – Как вы наверняка уже поняли, у меня много офисов и помещений, но этот бар изначально был создан для Дафны. Это идеальное место для нашей встречи.
Пульс у Кэмерона теперь грохочет. Для Дафны? Неужели Бринкс собирается вот так просто признаться в том, что всю жизнь был никчемным родителем?
Саймон улыбается.
– Вы видели Натали. – Он кивает в сторону двери, за которой исчезла девушка с травяными волосами. – Она знает всю историю.
– Всю историю. – Кэмерон с трудом выдавливает из себя слова.
– Ну конечно. Она моя дочь.
Дочь. У него кружится голова. Отец и… сестра? Его взгляд невольно снова устремляется к дверному проему за стойкой. Может ли эта девушка со странными волосами и правда быть его сестрой?
Саймон складывает руки в замок и опирается на стойку.
– Знаете, у вас глаза вашей матери.
– Моей матери. – Кэмерон с трудом сглатывает.
– У Дафны были невероятные глаза.
Кэмерон резко втягивает воздух. У нее же и правда были красивые глаза? Он не уверен, придумал это или действительно помнит.
– Ну так вот, – говорит Бринкс, слегка пожимая плечами, что, кажется, переводит разговор в более непринужденное русло. – Могу я налить тебе выпить?
– Выпить?
– Я делаю классный “Олд фешен”.
– Э-э, просто пиво подойдет. Любое, – выпаливает Кэмерон. У него горят уши. Почему его это волнует? Что, умение произвести впечатление на отца – это генетическая предрасположенность?
Не говоря ни слова, Бринкс лезет в холодильник под прилавком и выпрямляется, зажав в пальцах две бутылки с длинным горлышком. Бутылки шипят, когда он откручивает крышки.
– За твое здоровье, – говорит он, поднимая одну.
– За твое здоровье, – вторит Кэмерон. Насколько странной будет эта история? Когда он расскажет это сначала Эйвери, потом Элизабет?
– Итак, ты, конечно, хочешь узнать о своей матери, – начинает Бринкс, сделав большой глоток пива.
Кэмерон усилием воли расправляет плечи. Хватит трусить. Ровным голосом он говорит:
– Я хочу узнать о тебе.
– Да? – Саймон склоняет голову набок. – Ну ладно. Все думают, что я такой загадочный, но для тебя я открытая книга. – Он улыбается. – Так что валяй.
– Почему ты… – Кэмерон сглатывает, собирается с духом, прежде чем попробовать снова. – Я имею в виду… как ты мог. – Рыдание подступает к горлу. Почему он не составил запасной план на тот случай, если не сможет подобрать слова?
– Как я мог что? – Саймон Бринкс почесывает подбородок. – Отпустить ее? Ну, мне она была дорога.
Лицо Кэмерона каменеет, и в голосе плещется неразбавленная кислота, когда он выплевывает:
– Но я тебе никогда не был дорог.
– Ты? Конечно, ты мне дорог. Ты ее сын. Но что я мог поделать, когда она…
– Я и твой сын тоже! – Голос Кэмерона дрожит.
Саймон Бринкс делает шаг назад, справляется с удивлением.
– Мне жаль, Кэмерон. Но нет, – мягко говорит он.
– Я твой сын, – повторяет Кэмерон.
Бринкс качает головой:
– У нас с Дафной никогда ничего не было.
– Видимо, было. – К ужасу Кэмерона, его подбородок начинает дрожать. Он знал, что это может случиться. Это тупик. Он же готовил себя к этому, или так ему казалось. Так почему же сейчас он вот-вот сорвется?
– Как я уже сказал, я не удивлен, что ты здесь, Кэмерон, но…
– Почему ты подарил ей свое кольцо выпускника? – Кэмерон выуживает его из кармана и бросает на стойку. Саймон берет кольцо, рассматривает, и на его лице проступает слабая улыбка. Когда он переворачивает кольцо и смотрит на внутреннюю сторону, улыбка пропадает.
– Это не мое, – тихо говорит он.
– Ой, да ладно. Я видел фотографию.
Бринкс осторожно кладет кольцо на стойку.
– Дафна была моей лучшей подругой, – говорит он. – Слушай, я знаю, как это звучит, но мы действительно были просто друзьями. Лучшими друзьями.
Кэмерон собирается огрызнуться. Но потом вспоминает постоянные шуточки тети Джин по поводу него самого и Элизабет. Чувство безнадежности оседает в животе, как свинцовый шарик. Он не ближе к своему отцу, чем был два месяца назад.
– Ты никогда, э-э… не спал с ней? – Кэмерону самому противно, как грубо звучит этот вопрос.
– Нет, точно не спал, – усмехается Бринкс. Потом его лицо мрачнеет. – Слушай, я могу сдать мазок изо рта, если хочешь. Тут я уверен на сто процентов. – Он