Читать интересную книгу Мемуары - Ш Талейран

Но император, добавляет комиссия, не желает, чтобы существование французского епископата продолжало зависеть от церковной инвеституры, даваемой папой, который был бы в таком случае владыкою епископата. Что же следует в таком случае предпринять? Она признает, что конкордат дает папе очень важное преимущество перед французским государем. Монарх теряет право произвести назначение, если в течение определенного времени он не представит к сану способное лицо. (В этом случае комиссия допускает серьезную ошибку: он никогда не теряет этого права, потому что иначе к кому бы оно перешло?) Равенство в правах имелось бы в том случае, если бы папа, со своей стороны, был обязан давать инвеституру или сообщить в течение определенного времени каноническую причину отказа и терял в противном случае право на выдачу инвеституры, которое переходило бы по принадлежности. Этого условия в конкордате нет. Его следует добавить к нему: это самая простая мера, всего более соответствующая истинным началам. Император вправе, говорила комиссия, этого требовать, а папа должен на это согласиться (были употреблены именно эти выражения), а в случае его отказа он оправдал бы во мнении Европы полную отмену конкордата и переход к другому способу вручения церковной инвеституры. (Комиссия 1809 года не говорила таким твердым и решительным языком.)

Как бы справедлива ни была в данных условиях полная отмена конкордата, как законно ни было бы восстановление прагматической санкции или иного способа вручения церковной инвеституры, комиссия считала, однако, что следовало подготовить к этому умы и убедить верующих в невозможности дать французской церкви епископов другими способами, без чего положение епископов, возведенных в сан согласно новым формам, было бы нестерпимо. Многие стали бы уподоблять это изменение гражданскому устройству духовенства 1792 года, и оно внесло бы те же самые смуты. Люди знающие поняли бы, что его нельзя сравнивать с церковным устройством, декретированным чисто политической властью вопреки желаниям папы и почти всех французских епископов. Но другие могут не уловить этого различия, особенно видя, что император с такой горячностью действует всем своим авторитетом против святейшего отца. Одни стали бы в этой борьбе на сторону папы против французского епископата, другие, может быть, слишком отошли бы от папского престола, и в результате возродился бы раскол со всем сопутствующим ему беспорядком. Его едва удалось потушить в 1801 году при совершенном единодушии папы и большинства епископов. Разве не следует опасаться его возрождения в том случае, если бы епископы объявили о своем несогласии с папой в этом столь важном решении?

Между тем нельзя оставить дело так, как оно есть. Юрисдикция, предоставленная назначенным епископам капитулами, помимо того присущего ей важного недостатка, что она не утверждена папой, не дает также епархиям действительных преимуществ полного епископата. Поэтому на случай, если папа будет упорствовать в своих отказах, не приводя для них канонической причины, мы позволяем себе выразить пожелание, чтобы его святейшеству было заявлено, что конкордат, уже нарушенный его собственными действиями, будет официально отменен императором, или же что он будет сохранен только с ограничительным условием; оно должно обеспечивать от произвольных отказов, делающих призрачными те права, которые он предоставляет нашим государям.

Таковы собственные слова комиссии. Следовательно, она признавала в данном случае за императором право объявить конкордат отмененным, но не право установить затем способ обходиться без него. Между тем какой другой способ мог быть принят, кроме возвращения к старинному праву, по которому буллы не требовались (я пользуюсь выражением комиссии)? При желании же сохранить конкордат можно было добавить к нему условие, по которому право папы, в случае неосуществления его в течение определенного времени, передавалось бы другой власти.

Таким образом конкордат был бы объявлен отмененным или изменен внесением в него условия, принятого обеими сторонами н способного предотвратить все злоупотребления.

Укажу, что в первом случае можно было бы при упорных отказах папы обходиться совсем без него и искать церковную инвеституру в другом месте. Комиссия и предлагает это без всяких оговорок. Император не желает больше, говорит она, чтобы французский епископат зависел от согласия папы на инвеституру, так как он был бы при таких условиях владыкой епископата; она находит, что он прав, что справедливо и вполне во власти императора отменить конкордат, раз он исполняется только им одним. Она не испытывает на этот счет ни сомнений, ни сожалений. Виноват сам папа. А отсюда едва один шаг до признания того, что император сможет затем разрешить все остальные вопросы или позаботиться о способах их разрешения. Если бы император не сосредоточивал в себе или не имел в своем распоряжении всего, что нужно для замены папской инвеституры другой, то к чему могло бы послужить ему право отмены конкордата? Отменив его, он оказался бы в столь же затруднительном положении, как и раньше.

Однако комиссия не желала сделать этот шаг. Она признала и заявила, что из принципа, как и из осторожности, следовало созвать национальный церковный собор, который установил бы, от кого должна исходить эта инвеститура. Но могла ли она иметь уверенность, что такой собор, увлеченный партийным духом и всевозможными интригами, признал бы за собой право на это? Не создаст ли он новых затруднений и осложнений вместо того, чтобы разрешить те, для устранения которых он призван? Согласится ли он определить, откуда должна исходить инвеститура епископов? Вопрос мог, таким образом, оказаться не вполне разрешенным.

Комиссии не следовало так настаивать на праве императора отменить конкордат и так громогласно об этом заявлять, раз она не могла указать ему верного способа обойтись без него. В этом заключалась, по моему мнению, ошибка и непоследовательность комиссии.

Мне казалось иногда, что если бы император назначил нантского епископа министром по делам вероисповеданий, то удалось бы обойтись без собора, который мог только запутать вопрос. Этот столь честный, столь искусный и столь сведущий в богословских вопросах епископ воздействовал бы с тройным авторитетом министра, епископа и законченного богослова на каждого из других епископов в отдельности; в этих условиях он гораздо легче получил бы их согласие на замену папской инвеституры какой-либо другой, церковной же, чем он мог бы достичь этого на соборе; там каждый епископ боялся уступить влиянию другого, более искусного, чем он сам, и собравшиеся вместе епископы не испытывали того страха перед императором, как каждый из них в отдельности.

Может быть, сам папа вывел бы их всех из затруднительного положения и дал бы в этот раз инвеституру из опасения потерять это право на будущее.

Но, независимо от такого совершенно гадательного предположения, следовало обсудить еще другую возможность, кроме отмены конкордата, именно - его изменение при помощи ограничительного условия, которое навсегда предотвратило бы злоупотребления. Это было бы, бесспорно, самое желательное решение, наиболее соответствующее истинным началам и всего более способное, по признанию комиссии, успокоить совесть верующих.

В самом деле, обе договаривающиеся стороны могли бы признать себя удовлетворенными им. При составлении текста папа примирил бы это условие со своими ультрамонтанскими стремлениями, внеся в него положение, по которому по истечении трех или шести месяцев он уполномочивал бы архиепископа заменить его; он оставался бы всегда источником власти и ни в чем не ограничил бы самых требовательных своих сторонников; я полагаю, что при умелом ведении переговоров от папы можно было добиться этой уступки. Император, со своей стороны, получил бы все, чего он желал, и больше того, к чему он стремился до тех пор; до созыва комиссий он желал лишь, чтобы папа давал буллы епископам, которых он назначал, и соглашался даже, чтобы папа не вносил в них имени императора; идя указанным мною путем, Наполеон получил бы сверх обещания папы не отказывать в будущем в буллах то преимущество, что в данное время не пришлось бы заменять инвеституру, в которой папа отказал другим столь же каноническим установлением. Если бы удалось добиться этого от папы без возвращения ему Рима и других его областей, это был бы триумф, достойный сказочной судьбы Наполеона, триумф, в тысячу раз более значительный по своим последствиям, чем он мог быть при национальном церковном соборе.

Но прежде всего комиссия сама создала препятствие для такого ограничительного условия. Признавая внесение его в конкордат весьма желательным, она продолжала твердить, что для этого, как и для того, чтобы обойтись без такого условия следовало созвать национальный собор, который не мог в сущности положить конца затруднениям: если бы собор обошел вопрос вместо разрешения его, к чему бы это привело? Между тем она была далека от намерения устранить мысль о переговорах, но только, будучи собрана не для этого, не считала себя вправе внести такое предложение.