зимний сад. К счастью для них с Адриано, деревья в саду росли густо и плотно, и вполне могли их прикрыть; к несчастью их же, единственного проема в этой зеленой изгороди, заодно ещё и хорошо изнутри освещённого, им было никак не миновать. Ксандер прижался к стеклу щекой и заглянул внутрь в небольшую щелку между двумя листьями приземистой, но разлапистой пальмы.
Внутри было поразительно много для замка Альба людей. За небольшим деревянным столом в первую очередь было видно самого старого герцога, а по его правую руку – дона Луиса, за чьим плечом стоял дон Фелипе. Младший из Альба был необычно мрачен и смотрел на гостей исподлобья; лицо дона Луиса было напряжённым и усталым. По лицу же старого дона Фернандо, как всегда, ничего нельзя было прочесть, словно по статуе в часовне. Впрочем, эта негостеприимная суровость никак не смущала их гостей – по крайней мере того, который сидел напротив герцога с такой непринуждённой грацией, словно его принимали с распростертыми объятиями как друга семьи. И это было не самое поразительное в нём.
– Ничего себе! – выдохнул рядом Адриано, и Ксандер понял, что друг вглядывается в незнакомца так же потрясённо, как он сам.
Незнакомец был невероятно хорош собой. Именно «невероятно» – возникало такое ощущение, словно гениальный скульптор решил изобразить идеал мужской красоты и вырезал его любящей и искусной рукой. Ксандеру доводилось видеть немало, и разнообразно, красивых людей, но такого сочетания абсолютно безупречных черт – никогда. Даже бледный шрам, пересекавший его висок, не портил этот гордый римский профиль. При этом и одет незнакомец был идеально: затянут в чёрную с серебром форму, какой Ксандер никогда не видел, но вся она, от украшенного серебряным шитьём воротника до кончиков чёрных сапог, была словно задумана и сшита так, чтобы ещё ярче подчеркнуть красоту своего носителя. Впрочем, наверняка его бы красила любая военная форма, и даже – если судить по широким плечам и узким, но жилистым рукам фехтовальщика – латы подошли бы ничуть не меньше.
– … есть вещи неприемлемые, господин командор, – донёсся до него сухой голос старого герцога.
Красавец изогнул бровь.
– Правда? – изумился он, певучим тенором. – Давайте тогда определим, что это, и заранее. Мы совершенно не хотели бы причинить вам неудовольствие, по понятным причинам.
– Если, конечно, это не неизбежно, – уточнил ещё один голос, шелестяще-хриплый, будто сорванный, и в поле зрения Ксандера появился ещё один незнакомец. Он был худ и сутул, а заодно – совершенно сед, хотя по возрасту, насколько можно было судить, ему седина не полагалась. Он встал рядом с красавцем, опершись плечом о полку и сложив руки на груди. По сравнению со своим спутником, он казался особенно нескладным и невзрачным.
– Франко вам всё уже сказал, я полагаю, – так же сухо, как отец, сказал дон Луис. – Во всяком случае, он был в курсе всего. Как минимум, Иберия больше не должна никак пострадать.
– Конечно, – сердечно ответил красавец-командор. – Это само собой разумеется. Мы же на одной стороне… и Иберия уже нам принадлежит.
– Насколько это вообще возможно, – равнодушно проговорил его сутулый спутник. – Учитывая, что у Иберии нет артефакта.
Если на это кто-то что-то ответил, Ксандер этого не услышал: у него стоял гул в ушах, как будто слова седого были колоколом, с размаху опустившимся на фламандца и отрезавшим все остальные звуки. Он невольно глянул в сторону Адриано, но венецианец тоже выглядел ошарашенным.
И тут сквозь гулкую пустоту к нему проникло ещё одно слово – единственное, пожалуй, какое обладало такой силой.
– … Фландрия, – сказал голос старого герцога Альба.
– Нидерланды, ваша светлость, – учтиво и бесстрастно поправил седой.
У герцога дёрнулась щека, но неназванный по имени командор поднял палец, принимая уточнение.
– И при чём же тут Нидерланды? – так же вежливо сказал он. – Разве Нидерланды вам принадлежат?
Дон Фелипе, который до того молчал, только сжимал спинку стула своего отца так, что впору было опасаться, что вот-вот сломает, на этом вскинулся. Взгляд, которым он одарил черно-серебряного, только чудом того не испепелил.
– Послушайте!..
– Успокойся, – тут же отрезал его дед, а дон Луис не сказал ничего, только коснулся руки сына, и Фелипе опустил голову, стараясь справиться с собой.
Из-под его пальцев, мёртвой хваткой вцепившихся в кожаную спинку, поползла струйка дыма. Ксандер успел представить себе в красках картину, как он кидается внутрь, чтобы на глазах у изумлённой публики пытаться спасти очередного возгоревшегося: на обоих старших Альба, насколько он помнил, надежды тут было мало. Но тут Фелипе выдохнул и разжал руку – насколько Ксандер мог видеть, не сильно пострадавшую.
– Строго говоря, – продолжил старый герцог, удостоверившись, что внук не собирается воспламеняться, – Нидерланды принадлежат нам насколько это вообще возможно в отсутствие артефакта. – Он глянул на седого, который слегка поклонился. – Но есть вассальная клятва, под которой, в том числе, законный хранитель земли Нидерландов.
– Наш повелитель, – красавец выдохнул это слово с почти непристойно страстным поклонением, – рассказывал про тонкости этого… вассалитета, – на этом он коротко усмехнулся, а седой скривил бледные губы. – Но…
– Ксандер!
Шипение Адриано загадочным образом донеслось не оттуда, где он в последний раз видел венецианца – безумный друг, как выяснилось, воспользовался моментом, когда всё внимание было приковано к дымящемуся от возмущения Фелипе, и проскользнул мимо двери.
– Но? – старый герцог уронил это слово как камень.
Ксандер знал этот тон: дон Фернандо начинал злиться, точнее, гневаться. Командор не повёл и бровью; он даже слегка улыбнулся – хищной улыбкой охотника, ждущего с рогатиной в руке, когда медведь пойдёт в атаку. Похоже, преклонение перед господином у него на семью господина не распространялось.
– Но вассал моего вассала – не мой вассал, как мы все понимаем, – мягко проговорил он.
– Ксандер, пошли!
Ксандер снова глянул в сад. Все трое Альба, не отрываясь, смотрели на своего оппонента, тот в ответ так же неотрывно, хотя и куда более непринуждённо, смотрел на старого дона Фернандо, а его седой спутник и вовсе глаза прикрыл, словно решил подремать в минуту скуки.
Дольше ждать было глупо. Ксандер тихонько отступил подальше от двери, так, чтобы на него не падал свет, и наконец решился шагнуть по ту сторону – в тень, где его уже ждал Адриано. Как можно бесшумно они стали красться прочь.
– А эти-то двое кто?
Адриано говорил еле слышным шепотом, но тишина вокруг была такой абсолютной, что Ксандер расслышал его без усилий.
– Понятия не имею, – признался он.
– Они же из людей Чёрного Франко?
Ксандер усмехнулся себе под нос: вот ведь, и прозвище придумал.