Пройдя вокруг Храма, я остановилась у бокового входа, украшенного рядом белоснежных статуй, изображавших процессию девушек с цветами в руках. Прямо на широком крыльце, в большом круглом вазоне росли необыкновенные цветы. Это были небольшие пирамидки, сплошь состоящие из маленьких нежно-кремовых роз, росшие из розетки длинных острых листьев тёмно-малахитового цвета. Поднявшись по ступеням, я подошла ближе, чтоб рассмотреть цветы. У основания лепестки украшали прожилки ярко-малинового цвета, отчего казалось, что бутоны рождаются из застывших огненных вспышек. К тому же цветы издавали нежный пряный, чуть горьковатый аромат, который я уже встречала где-то. Пытаясь вспомнить, где именно, я нагнулась, чтоб понюхать цветок, и вздрогнула, почувствовав весьма ощутимый укол в горло. Невольно отшатнувшись, я схватилась пальцами за шею, но раны не было, зато я вспомнила, где встречала этот аромат: сегодня утром, в будуаре Эртузы. Именно он, корица и ваниль в одном флаконе, и мёртвая царица на полу.
— Для нас великая честь видеть у себя Богиню Неба, — услышала я елейный голосок и обернулась.
На пороге Храма стояли две жрицы, одна — постарше, её покрывало было расшито по краю тонким золотым узором, вторая — моложе, одетая в белые одежды без дополнительных украшений. Обе они любезно улыбались, глядя на меня.
— Мне хотелось бы поговорить с Главной Жрицей Света Апрэмой, — сообщила я. — Я должна передать ей послание от её сестры.
Та, что постарше, как возрастом, так, видимо, и положением в Храме, обернулась и взглянула на вторую. Та кивнула и ушла. Я снова обернулась к цветку.
— Очень красивое растение, — заметила я. — Мне не приходилось встречать такие даже в садах царского дворца.
— Их там нет, — пояснила жрица, подходя ближе. — Это растение является священным и принадлежит только Храму Света. Мы выставляем эти вазоны утром, а на ночь заносим обратно в Храм. Днём за ним присматривают стражники. Никто, кроме нашего Храма не вправе владеть этими прекрасными цветами.
— И они волшебно пахнут, — улыбнулась я. — Из них делают благовония?
— Нет, — снова возразила жрица. — Этот аромат используется только в наших ритуалах. Царица Эртуза давно мечтает заполучить баночку экстракта лепестков, она любит приходить в храм и дышать этим ароматом, говорит, что он напоминает ей юность, когда она проходила обучение при Храме. Но ей не позволено взять даже лепесток этого цветка с собой.
— Как жаль, — проговорила я, проведя пальцами по острым, длинным листьям. — Я б тоже не отказалась иметь такое в своей оранжерее…
Жрица не успела ответить. Она низко поклонилась и быстро попятилась назад, отступая в тень, а на крыльцо решительным шагом вышла Апрэма.
— Хорошо, что вы приехали, Богиня Неба, — проговорила она. — Я хотела обсудить с вами одно дело.
— Какое? — слегка растерялась я.
— Я хочу купить у вас того танцовщика, что танцевал прошлой ночью во дворце.
Я открыла было рот, собираясь объяснить ей, что Мангуст — свободный человек, и при всём желании не может быть продан и куплен. Но, взглянув в её решительное лицо, поняла, что ей эти объяснения покажутся малоубедительными. Поэтому я лишь улыбнулась и поинтересовалась:
— А вы бы его продали?
Она на мгновение задумалась и кивнула:
— Если б кто-нибудь дал за него достойную цену.
— И вы можете предложить мне цену, достойную моего танцовщика? — продолжая улыбаться, уточнила я.
— Я дам вам то, что вы захотите, — уверенно заявила она.
Я невольно усмехнулась.
— А я ничего не хочу, по крайней мере, от вас. И не думаю, что у вас есть нечто, что могло бы меня заинтересовать.
— Я заплачу вам за него миллион кредитных единиц в межгалактической валюте! — предложила она.
«Ого!» — подумала я, а вслух сказала:
— У меня уже есть миллион кредитных единиц в межгалактической валюте. Я предпочитаю оставить своего танцовщика при себе. Но я к вам по делу, — я достала из кармана свернутый золотой шнур и протянула ей. — Это велела передать вам ваша сестра Тила. Она сказала, что не вернётся, потому что хочет жить со своим мужчиной, нарожать детей и соткать сто прекрасных ковров.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Апрэма взяла у меня пояс и раздражённо пожала плечами.
— Эта дура с детства возилась со своими нитками. А потом влюбилась в мальчишку-каменотёса, который обучался при Храме. Мы его изгнали, и он перебивается с хлеба на воду, вырезая из камня истуканов для украшения дворов в домах таких же нищих, как и он, торговцев. И она ушла к нему? Я надеялась, что она поумнела.
Я воздержалась от ответа и, ещё раз взглянув на цветок, источающий аромат, казавшийся мне теперь не таким уж приятным, кивнула ей на прощание и, повернувшись, пошла к своему флаеру.
Апрэма проводила Богиню Неба подозрительным взглядом и повернулась к стоявшей рядом жрице.
— Почему она так смотрела на цветок, Апира?
— Она восхищалась его красотой и ароматом и сказала, что хотела бы получить такой для своей оранжереи…
— Нужно было предложить ей обменять его на… — Апрэма замерла, посмотрела на моток золотого шнура в своих руках, потом на цветок и, наконец, вслед исчезнувшей из виду женщине из другого мира.
Какая-то догадка мелькнула в её голове, и эта догадка была не слишком приятной.
— Но мы не можем отдать кому-то… — растеряно пробормотала Апира, взглянув на растение.
— Замолчи! — перебила её Главная Жрица и бросила ей пояс Тилы. — Повесь пояс на хвост статуи дракона и скажи, что его обладательница опозорила себя и изгнана из Храма, а у меня больше нет сестры. Я отправляюсь во дворец, чтоб повидать царя.
— Значит, убийство царицы раскрыто? — поинтересовался Хок, сидя на диване в моей каюте, пока я примеривала на Жулю новую розовую кофточку с искусно вывязанными цветочками.
Она хихикала, вертелась, и мне никак не удавалось застегнуть пуговку.
— Там нечего особо раскрывать, — ответила я. — В комнате, где я нашла мёртвую царицу, пахло священным цветком, который не выносят из Храма Света без охраны, но цветка там не было. Я всё успела осмотреть. При этом на шее у Эртузы была рана именно в том месте, куда меня уколол острый лист. Я думаю, что Апрэма или кто-то из её прислужниц принёс царице цветок, листья которого были заточены или в них были вставлены иглы…
— Смазанные ядом, — закончил он.
— Умница, — похвалила я его и, наконец, справилась с непослушной пуговкой. Теперь на очереди был чепчик с двойной кружевной оборочкой. — Судя по симптомам — это какой-то сильный алкалоид. Царица обрадовалась подарку, её совершенно естественным порывом было понюхать цветок. Она нагнулась, и лист вонзился в шею. Подозреваю, что она даже не успела понять, что случилось. А убийца удалилась, прихватив орудие преступления. И только аромат цветка в закрытой комнате выдал её. Когда я раздвинула створки, а потом все входящие начали хлопать дверями, сквозняк развеял аромат, и следов не осталось. В условиях этого дремучего мира — практически идеальное преступление.
— А мотив?
— Понятия не имею. Возможно, это как-то связано со смертью той девы-воительницы, которую они считали Существом Света.
— Расскажешь царю?
— Нет. Он не хочет знать, кто это сделал, и это его право. К тому же он терпеть не может Апрэму, и на этот раз, пожалуй, точно пристукнет её. Нет, пусть разбирается сам, если захочет, — я поправила оборочки на чепчике и полюбовалась на довольную вниманием дочку. — Какая ты у меня хорошенькая! Жаль папа не видит!
— Ей идёт, — посмотрев на Жулю, подтвердил он. — Такой красавице всё впору, верно, принцесса? — он поднялся и подошёл к нам. — Ты его видела?
— Нет, но слышала.
— И что он там делал?
— Развлекался, — пожала плечами я. — Сорвал жертвоприношение, подправил сценарий мистерий по собственному вкусу, соблазнил сотню девиц пятью различными способами и воздал всем по заслугам. Участники этого шоу будут рассказывать об этом своим внукам, и лет через сто программа вечера превратится в красивую и поучительную легенду.