- Первым делом вы наденете гамбезоны и шлемы, те, что вам будут даны. Затем каждый из вас вытянет литиру вслепую. На ней изображен один из трех символов. Это разделит вас на группы по трое, в случайном порядке. Первый наденет на голову мешок и будет изображать раненую особу, двое других станут его защищать. Защитники возьмут оружие из набора, - Шотан указал на столы с тренировочными деревяшками. - Однако не то, что вам нравится и привычно, а то, чем владеете хуже всего, и поверьте, я увижу, если вы попробуете схитрить. Задача – провести слепого и беспомощного человека через лабиринт. Он изображает тесную улицу или замковые покои. Вам будут мешать, вас будут пытаться «убить» мои подручные и поверьте, они весьма искушены в этом.
Шотан прекрасно понимал, что сейчас напоминает о слухах, которые тихонько циркулировали в определенных кругах, дескать, именно его жандармы сыграли наиважнейшую роль в заговоре против покойного императора Готдуа. А некоторые прямо указывали на «солдатского графа» как на убийцу, чья рука оборвала жизнь повелителя. Однако Шотану было плевать на слухи, пока они беззубы.
- После того как все тройки минуют лабиринт, вы перетянете литиры заново, чтобы поменять состав групп. И мы повторим. И снова, и снова. Лабиринт будет время от времени перестраиваться. Также станут меняться и задачи. Например, в вас могут стрелять из арбалетов со вторых этажей, болтами без наконечников, и единственной вашей задачей будет прикрывать драгоценное тело своими собственными, терпя боль.
Шотан сделал несколько шагов в обратном направлении, металл доспехов чуть позвякивал и скрипел при каждом движении.
- Таким образом, вы научитесь, что бы ни произошло, первым делом искать ближайшего товарища и объединять силы. Драться в любой обстановке и всяким оружием. Защищать вашего повелителя любой ценой, даже принося в жертву собственную жизнь. И когда вы овладеете этой наукой на достойном уровне, только тогда, не раньше, настанет пора конного боя.
Шотан замолчал, оценивая, насколько эти простые, но мудрые слова достигли цели, удобрили полезными размышлениями ниву разумов его слушателей. Для всех речь графа явилась шоком, ведь по сути им, настоящим, пусть и худородным дворянам, объявили, что станут относиться к людям чести словно к рядовой пехоте. Большинство, тем не менее, приняло озвученные правила. Большинство, однако не все.
- Вы что-то хотите мне сказать? - намеренно обострил Шотан, обращаясь к самому высокому кавалеру, который был одновременно и лучше всех одет. Более того, он единственный явился в полном (ну, почти) доспехе, даже шлем держал на сгибе локтя. Уроженец северо-востока, причем с примесью крови дикарей дальнего архипелага, если верить сочетанию блондинистой шевелюры, покатого лба и крючковатого носа.
- Я слушаю.
- Да, я желаю высказать вам… - блондин кинул мимолетный взгляд на ворота, где уже скрылся первый отсеянный, голос молодого человека едва заметно дрогнул, выдав предательское сомнение. И все-таки он решился. - Свое несогласие.
- И в чем же оно выражается? - поощрил граф.
Слушая в пол-уха энергичные, хотя и малость сбивчивые речи оппонента, Шотан думал, как развернуть дальнейшее полотно событий. Решив, наконец, что следует делать, жандарм просто щелкнул пальцами едва ли не на середине фразы блондина, призывая оруженосцев. Перчатки у графа были очень дорогие, не «варежкой», а с отдельной защитой каждого пальца тонкой кольчугой и стальными чешуйками внахлест, звук получился громким и хлестким.
- Коня, - приказал Шотан. - И копье.
Блондин исподлобья наблюдал за хамским графом. Пехота подошла ближе, не скрывая живейшего любопытства, а юноши, казалось, перестали дышать, ловя каждое мгновение, каждый звук.
- Прошу, - граф доброжелательно и радушно указал на вороного красавца, премиальное животное, которым взял оплату за одно выигранное сражение. Конь был передан вместо золота и стоил того.
- Не понимаю, - выдавил блондин, принимая копье из рук слуги. Настоящее, с граненым наконечником, предназначенным, чтобы «шить» кованую броню.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
- Вы утверждаете, что упражнения в пешем строю не оправдывают затраченного времени, - терпеливо напомнил Шотан. - Ибо каждый рыцарь сам по себе идеальный воин, стоящий выше всех и всего.
Один из пехотинцев громко фыркнул, не сдержав смешок, второй сразу же отвесил более молодому коллеге затрещину, напоминая необходимость помнить о сословных различиях.
- Копье вы уже имеете, теперь садитесь на коня и убейте меня.
- Н-но… я не могу… - блондин посерел, что можно было приписать холодному ветерку, хотя граф бы на это не поставил. - Ваше сиятельство.
Юноша замолк и прикусил губу, явно решая для себя непростую дилемму. Тут не нужно было заказывать гороскоп, чтобы понять – граф откровенно провоцирует оппонента, добиваясь настоящего боя, причем в заведомо неравных условиях. Юноша уже, в сущности, проиграл, срази он Шотана, и все согласятся: не велика честь победить пешего. А если наоборот, это позор, не сказать, чтобы несмываемый, но вспоминать будут годами. Но зачем граф вознамерился поставить на это жизнь или как минимум здоровье?
Гюиссон, вот как его зовут, вспомнил Шотан. Герб - что-то цветистое на зеленом фоне, каллиграфически вычурное, как и положено символике малых семей без хорошей родословной. Кажется, это был протеже герцога. Что ж, будет забавно уколоть Вартенслебена.
- Вы находите силы чрезмерно неравными? – улыбнулся Шотан. - Что ж, давайте исправим это. Эй, сюда! - он снова подозвал слуг.
Гюиссон побледнел, затем покраснел, будто вся кровь у него закипела от ярости. Казалось, вот-вот затрещит древко, с такой силой парень сжал копье. Тем временем слуги разоблачили графа, сняв кирасу, оставив защиту рук. Бог знает почему, но сегодня Шотан надел доспех новой работы, однако сделанный по традициям столетней, а то и больше, давности. Руки здесь защищались плотными рукавами, на которые было нашито кольчужное полотно и металлические пластины размером не больше половины ладони. Рукава не крепились к кирасе, а подвязывались широкими ремнями, перекрещивая грудь и проходя под мышками. Такая конструкция обеспечивала замечательную подвижность и посредственную защиту, особенно локтей. Без кирасы Шотан казался похожим на горного демона с гипертрофированно развитыми конечностями.
- Эй, вы, - обратился Шотан к пехотинцам из охраны дворца. Добавил несколько слов на горском диалекте, больше похожем на рычание гиены. Те переглянулись, скривились в недобрых улыбках, один склонил голову и, подойдя, протянул графу алебарду. Шотан взвесил оружие в руке, примеряясь к балансу. Алебарда оказалась хорошей, впрочем, иного от высококлассных наемников ждать и не приходилось. Оружие было нового образца, короче обычного, с небольшим крюком, без четкого разделения на острие и ударную часть. Больше всего оно смахивало на широкий нож с несимметричным клинком, посаженный на шестигранное древко. Отменная вещь, не лучшая в традиционном бою, но весьма удобная для действий малыми отрядами на улицах и в прочей тесноте. Как раз то, что нужно.
- Итак, достойный господин? – поощрительно улыбнулся Шотан, ненавязчиво подчеркивая тоном низкое положение соперника. Это стало последней каплей, Гюиссону окончательно изменили выдержка и здравый смысл. Он буквально взлетел в седло, причем, не выпуская из руки копье, развернул коня и с перекошенным от ярости лицом ударил животное древком по крупу, подгоняя. Прочие молодые люди негромко зашептались, в целом неодобрительно, в то же время с неприкрытым любопытством. Горцы сразу и не чинясь, начали делать ставки. Тот, что помладше, был уверен в победе конника, а вот старший товарищ с характерным шрамом на лице – укол сверху вниз кончаром – цыкал зубами, присматриваясь к чуднОму дворянину с открытым пузом. Наконец, решившись, поставил на графа, не мелочась, серебряную цепь.
Гюиссон отдалился на пару шестов или около того [то есть метров 40], повернулся и начал разгон. Неодобрение среди юношей усилилось, даже самые неискушенные в конном бою понимали, что здесь готовится смертоубийство. Песок летел из-под копыт, молодой горец свистел сквозь зубы, подбадривая перспективную ставку, в его сторону даже не смотрели – что взять с дикаря?