единственным часовым был тот, кто ждал у входа в долину, а затем он соскользнул вниз по склону. Приблизившись к краю лагеря, он пригнулся и двигался с мучительной медлительностью. Эти варвары спали с одним открытым глазом.
Это был лучший шанс, который у него был, быстро добраться до Лахуна и вернуться до того, как Тан его хватится.
Хуэй осторожно подошел к краю палаток. Он мог только различить очертания стоящих дремлющих лошадей. Конюхи спали более глубоким сном, лежа, свернувшись калачиком, рядом с ними.
Загон, который гиксосы возили с собой и относились к нему с такой же любовью, как ко всему, что было связано с их лошадьми, был сделан из веток, скрепленных кожаными ремнями. Он не выдержит его веса, если он попытается перелезть через него. Вместо этого он нащупал верхнюю перекладину в поисках ворот.
Едва его пальцы скользнули по дереву, как громкое ржание прорезало ночную тишину. Впереди Хуэй разглядел силуэт коня, мотающего головой вверх-вниз, его грива развевалась.
Хуэй чуть не вскрикнул от шока. Но было уже слишком поздно. С другого конца лагеря донесся шорох и звон мечей.
Гиксосы поднимались.
Звук потревоженной лошади был бы для них подобен сигналу тревоги сторожа. Хуэй пробрался вдоль загона в поисках ворот.
- Что ты делаешь? - Перед ним появился конюх с сонными глазами.
- Это... это Хуэй?" - спросил другой.
Хуэй пошатнулся при звуке своего имени. Как кто-то мог его узнать? Это было сверхъестественно. Тут и там раздавались вопрошающие голоса. Топот ног двинулся в его сторону.
- Где ворота? - рявкнул Хуэй.
- Три забора справа, - ответил ближайший сайс, реагируя на властность в голосе Хуэя.
Когда Хуэй начал шарить по ветке, вопрошающие голоса превратились в тревожный рев, топот ног превратился в гром. Он почувствовал, как весь лагерь устремился к нему.
Стрела вонзилась в землю у его ног.
- Следующий удар будет в твое сердце, - прорычал чей-то голос. - Повернись.
Рука Хуэя скользнула к ремню, закрывающему ворота, но он знал, насколько искусны были эти гиксосские лучники. Он осторожно повернулся. Шеренга варваров смотрела на него из ряда палаток, каждый мужчина, казалось, держал в руках жестокий клинок в форме полумесяца. У того, что был с луком, уже была наложена вторая стрела, и она была нацелена ему в сердце.
Когда Хуэй посмотрел вдоль этой линии холодных лиц и черных глаз, варвары в центре расступились, открыв высокого мужчину, шагающего к ним, силуэт которого вырисовывался на фоне костра.
- Кто этот незваный гость? - взревел мужчина, раздраженный тем, что его покой был нарушен. Он пристально посмотрел на Хуэя, и черты его лица посуровели. - Итак, Крысеныш, ты решил вернуться к нам.
Пламя замерцало, и тени скользнули по оливковому лицу Кхиана.
Хуэй напрягся. Он ожидал, что тело капитана уже давно было обглодано стервятниками. Он был потрясен тем, что военный отряд пережил столкновение с египетским подразделением, и что они, должно быть, одержали победу, поскольку их число, казалось, не уменьшилось. И все же он не мог понять, почему они оказались здесь, так далеко от Синая.
Улыбка Кхиана стала натянутой. Он, без сомнения, видел удивление на лице беглеца, стоявшего перед ним.
- Значит, случайная встреча. Наши пути должны были пересечься еще раз, боги позаботились бы об этом.
- Что вы здесь делаете? - спросил Хуэй.
Капитан постучал себя по носу. - Ты думаешь, мы здесь случайно? Мы давно строим козни, Крысеныш, дольше, чем ты живешь.
Хуэй подумал о том, чтобы солгать, но по лицу Кхиана он видел, что все, что он скажет, будет бесполезно.
- Я предупреждал тебя, что произойдет, если ты не останешься верным и преданным, - сказал капитан, как будто мог прочитать его мысли. - Мы приняли тебя, относились к тебе как к одному из наших.
Хуэй заметил, как по лицу капитана появилось движение – возможно, чувство предательства, даже обиды. В конце концов, после того, как Хуэй спас ему жизнь, он был добр. Он научил его ездить на колеснице - секрет, который никто за пределами клана не узнал бы, Хуэй был в этом уверен.
- Ты отвернулся от нашей дружбы, - говорил Кхиан. - Когда ты был нам нужен больше всего, накануне великой битвы. И ты украл один из наших луков. Это могло стоить жизни. Как бы то ни было, мы были слишком сильны, безусловно. Гиксосы никогда не терпят неудачу. - Он сделал паузу, оглядывая Хуэя с ног до головы. -Я не принимал тебя за труса или коварного шакала, но это мое упущение. А теперь я исправлю свою ошибку. Я сам снесу тебе голову. Нет смысла убегать, ты же знаешь.
Хуэй хорошо это знал. Он видел, как быстры гиксосы, даже в пешем строю. Он был бы мертв прежде, чем добрался бы до половины пути к часовому, охраняющему вход в долину.
Поняв, что у него есть только один выход, Хуэй рванулся к засову на воротах, низко пригибаясь, когда он рывком открыл их. Он метался из стороны в сторону, зная, что лучник не рискнет выпустить стрелу и поразить одну из любимых лошадей.
Когда ворота распахнулись, Хуэй метнулся в загон. Конюхи бежали от него, считая его сумасшедшим. Лошади затопали ногами и встали на дыбы, напуганные внезапной активностью. Одно копыто ударило в его сторону, удар мог проломить ему череп. В последний момент он откатился в сторону, почувствовав вибрацию от удара о землю, а затем оказался среди груды сухожилий и костей.
- Хай! - Хуэй закричал так громко, как только мог. - Хай!
Он вскочил, размахивая руками. Обезумев, кони врезались в него, и он подумал, что его могут раздавить. Но он заревел еще сильнее, пока лошадей не охватила паника, и они выбежали из загона и с грохотом ворвались в лагерь. Варвары отскакивали с их пути, когда лошади рвали палатки и неслись по долине.
Хуэй увидел нужную ему лошадь, узнав белое свечение на носу. У Муна, его старого скакуна, были дикие глаза, но Хуэй бросился вперед и успокоил его медовым шепотом и поглаживанием руки. Теперь он понял, что Мун был тем конем, который потревожил лагерь своим ржанием. Зверь, должно быть, узнал запах своего бывшего конюха и