он знал, что рано или поздно гиксосы нападут, и не мог поверить, что никто, похоже, не осознает эту угрозу.
- Я слышал рассказы о бандах варваров, пришедших с востока... - начал он.
Тан выглядел растерянным. - Враги есть всегда. Всегда есть истории о еще большем количестве врагов.
- Эти варвары другие...
Слова застряли у него в горле, когда Тан, прищурившись, посмотрел на него.
- Что ты о них знаешь?
- Ничего, - ответил Хуэй с излишней поспешностью. - Просто разговоры среди Сорокопутов. О военных отрядах, продвигающихся вглубь Египта, прощупывающих оборону, готовящихся к... кто знает к чему. Один из людей Басти сказал мне, что наши солдаты напали на одну такую банду на Синае. Если бы это было правдой...
- Если на них напали, то только потому, что они были бандитами, как эти Сорокопуты, нападали на караваны и шахты и нарушали торговые пути. Не более того. Не беспокойся. - Тан снова посмотрел в лицо Хуэю, как будто мог что-то почувствовать за нерешительными словами новобранца. - Если только ты не можешь сказать мне еще что-нибудь?
Хуэй покачал головой. Он не собирался позволять Тану думать, что он предатель, который выступил с варварами против Египта. Достаточно плохо, что этот великий человек считал его жалким вором и головорезом.
- Хорошо. У меня есть для тебя другая работа. То, на что годишься только ты.
Хуэй нахмурился.
- Моя работа еще не закончена, - продолжал Тан. - Некоторые Сорокапуты все еще на свободе. И я не успокоюсь, пока они не будут разбиты, а все их вожди мертвы или взяты в плен.
- Я мало что знаю о других кланах.
Тан махнул рукой, чтобы Хуэй замолчал. Он был нетерпелив, его долг лежал на нем тяжелым бременем.
- Мои шпионы донесли мне, что остатки клана Акхеку, которые остались охранять свою добычу, прячутся в пустыне, надеясь восстановить свои силы. Они остались без руля с тех пор, как я отрубил голову их господину в Галлале, но я не могу позволить им закрепиться, иначе они будут возвращаться, как крысы на мельнице. - Он погрозил пальцем Хуэю. - Держу пари, ты многому научился за время, проведенное с Сорокопутами. Как шпионить. Как ползать и красться среди людей, не привлекая к себе никакого внимания.
- Это правда.
Так оно и было, но Хуэй не учился этому за время, проведенное с Сорокопутами. Такова была его жизнь с тех пор, как он бежал из Лахуна.
- Мой хороший друг Таита вернулся в Фивы. Я хочу, чтобы ты передал ему послание, только для его ушей, и я хочу, чтобы ты сделал это, не привлекая к себе внимания. Спрячься у всех на виду. Никто не должен знать, что ты послан мной.
- Это я могу сделать, - ухмыльнулся Хуэй.
И он уже чувствовал, как в его голове формируется другой план. Если боги были добры к нему, то это был его шанс.
***
Хуэй поспешил мимо парящего обелиска в оживленное сердце Фив. Вокруг него толпился народ: богатые купцы, одетые в ассирийский шелк и тончайший лен, и самые красивые женщины, которых он когда-либо видел, с глазами, сияющими от малахитового макияжа, в черных париках, сверкающих на солнце, как вороньи крылья, бок о бок с грязными нищими в лохмотьях. Вдохнув сладкий аромат жасмина из соседнего сада, чтобы немного передохнуть от гнетущего запаха пота, он пошел по улице, ведущей к гавани. Его уши болели от грохота противоречивых голосов, все боролись за то, чтобы быть услышанными. Как бы он ни любил Лахуна, Фивы должны быть величайшим городом на земле. Рассказы не отдавали ему должного.
Хуэй присел в тени финиковой пальмы, чтобы отдышаться. Как и сказал ему Тан, здесь было легко спрятаться на виду. Он с трудом мог поверить, что во всем Египте существует так много людей, не говоря уже о том, что в одном этом месте. Город раскинулся по обоим берегам Нила. Позади него на востоке раскинулся огромный город жизни, дворец фараона и Великий храм бок о бок, над которыми возвышались дома богачей, а затем однокомнатные домики бедняков, тянувшиеся почти до горизонта.
Прикрывая глаза от солнца, он, прищурившись, смотрел на сверкающие воды Великой реки. Там был Город Мертвых, Некрополь, памятники и храмы, а также упорядоченные улицы для процессий. Он отодвинулся назад, когда колонна паломников прошла мимо, скандируя и хлопая в ладоши. Их одежды были выкрашены в цвет неба с желтым кругом на груди. Преданные Ра. Эти послушники съезжались со всего Египта, чтобы вознести свои молитвы в Фивах, где боги, без сомнения, услышали бы их более отчетливо.
Хуэй присоединился к концу очереди паломников. Он все еще боялся, что может столкнуться с Бакари на улицах или быть узнанным кем-нибудь из его людей. Тан, конечно, не должен был этого знать, но он должен был проявлять особую осторожность. Он не мог позволить себе промахнуться в последний момент, не тогда, когда зашел так далеко.
Фарид провел его по тропам от крепости Басти до окраин Фив в сопровождении трех охранников из "Синего крокодила",чтобы уберечь от воров. Многие наблюдали за подступами к городу, чтобы перехватить торговцев, нагруженных товарами. Как только он прибыл, он помчался в дом, где, как ему сказали, его ждал евнух Таита, и передал свое сообщение. Речь шла о какой-то женщине, без сомнения, одной из любовниц Тана, но настолько неясной, что Хуэй никогда не смог бы определить ее личность. Было ясно, что евнух не очень высокого мнения о нем. Но он выполнил свой долг перед Таном. Затем Таита передал ему сообщение, которое он должен был забрать обратно. И он бы это сделал... Но не сейчас.
Когда паломники приблизились к реке, Хуэй ускользнул в толпу моряков и торговцев. Огромные корабли поскрипывали у причалов вдоль причала, а ялики усеивали воду, как мухи, жужжащие вокруг дремлющего гиппопотама. Он наблюдал, как рабы затаскивали тюки и кувшины в чрева судов, а речники осматривали корпуса на предмет протечек.
Его план состоял в том, чтобы проникнуть на борт одного из кораблей и подобраться как можно ближе к Лахуну. Всякий раз, когда он позволял себе думать о своем доме, Хуэй испытывал беспокойство за безопасность Ипвет. Его сестра была сильной. Но он не