то же время она не испытывала никакого зла по отношению к Ромке: если бы никто не вмешался в их разговор, она просто сказала бы ему, чтобы он никогда больше такого не вытворял.
И что вообще на него нашло? Почему он захотел её, Тамару, «испортить»? Сердце испуганно сжималось. Больше всего в тот момент Тамара хотела закутаться в плед и закрыться ото всех и вся — и особенно от Ромки, и страшной правды, которую тот ей осмелился открыть. Этой тайне не хотелось верить, а хотелось просто забыть, как страшный, похмельный бред доверившегося пьяницы. Жаль только, что Рома ни капли не был пьян.
«Что же теперь будет…» — Тамара с трепетом смотрела в тёмное окно, на собственное отражение. Вспомнились его слова: перед этим человек всегда один, кто бы рядом с ним ни находился. И стоило Тамаре попытаться с ним поспорить — как Ромка снова остался один.
Теперь у неё уже не было выбора: её забрали и везли домой, а она особо и не была против этого. Но почему тогда в стекле отражались такие печальные глаза… и почему тогда по щеке Тамариного отражения скользнула слезинка?
Тамара зажмурилась, вытирая глаза. Вот ещё не хватало!
— Всё в порядке, эй? — спросил её Робби. — Всё хорошо?
— Да… — сказала Тамара, пряча взгляд. — Он… просто мой друг и сделал глупость. Ну не бить же его за это…
— А пускай не распускается, — сказал с переднего сиденья Егор, услышавший их разговор.
— Тебя, блин, все ищут, а этот мудофел…
— Тебя вообще никто не просил!!! — не выдержала Тамара. Руки её дрожали.
— Ну-ка не орать в машине!!! — неожиданно прикрикнула Лера, из-за чего Тамара испуганно сникла и затихла.
Повисло неловкое молчание.
— Простите её, — извинился Егор.
— Да ничё, бывает, — Лера махнула рукой, совершая поворот куда-то во дворе. — Крики портят энергетику. Вы вот уйдёте, а мне ещё в этой машине всю ночь катать. Мало ли, в аварию попаду из-за того, что вы тут накричали.
— Вы работаете?
— Ага, таксистом на «Яндексе». Когда туго становится, приходится крутить баранку.
— Давайте тогда я вам заплачу… — Егор потянулся за телефоном.
На удивление Тамары, Лера безразлично пожала плечами.
— Давай. Сколько дашь за сеструху-то?
— Четыреста хватит?
— Ништяк, сойдёт. Переводи по номеру… — и она продиктовала Егору номер телефона.
— А вы не могли бы, — сказала Тамара ей, — когда нас подбросите, за Ромой в парк вернуться, пожалуйста? Очень вас прошу. Он там замёрзнет ведь. Если надо, мы заплатим…
— Э, не, — покачал головой Егор. — Я за этого фуфела платить не стану.
Тамара сердито глянула на него, подумав, что и родители, наверное, не согласятся отдавать деньги за Ромкино спасение.
— Съезжу, не переживай, — сказала ей Лера. — Мне всё равно в ту сторону. Встречу его — подброшу. Но будешь должна.
— Спасибо… большое, — Тамара благодарно вздохнула, откинувшись на спинку кресла.
Егор с Лерой ещё что-то говорили, а на Тамару всё чаще накатывала тоска вперемешку со стыдом перед Ромкой…
Стоило Тамаре ступить на порог квартиры (Робби неотступно шёл следом), как из комнаты на звук открывающейся двери выбежала мама. Увидев блудную дочь, она бросилась к ней на шею.
— Тамарочка!!! Жива! — всхлипывала она, дрожа всем телом. — Солнышко, где же ты была?! Ну нельзя же так просто брать и уходить…
Когда она подняла красное, заплаканное лицо, Тамара почувствовала, как неудержимо дрожат губы и слёзы просятся наружу. Но изо рта вырвалось лишь:
— А с бабушкой так можно было?
— Ну прости, доченька, Христом богом молю, не знала я, что всё так обернётся!..
— Риммочка, успокойся, — попытался вмешаться папа. — Всё хорошо, Тамара жива… Егор, где вы её отыскали-то?
— Да в парке, к ней какая-то тварь лезла. Вовремя успели.
Тамара, стыдливо обнимая плачущую маму, оглядывалась по сторонам, наблюдая, как что-то обсуждают Робби, папа и Егор, как вышел на шум из коридора сонный взъерошенный Мята, чувствовала, что вот она дома. В месте, где ей рады, где за неё беспокоятся и всегда примут. И в пору было бы вздохнуть с облегчением — но где-то позади остался брошенный на произвол судьбы Ромка, который теперь ни за что не выходил из Тамариной головы. И это было связано не с его поцелуем, а скорее с моментом понимания того, какой он человек и ради чего делает всё, что делает.
Ему просто было больно.
* * *
— И что, вот так всё разрешилось? — спросила Агата. — А родители что сказали?
— Ну, они… кхм… — Тамара неуверенно отвела глаза. — Давай не будем об этом. Все живы и всё хорошо.
На дворе был вторник. Тамара вернулась домой позавчера. День ей позволили отбыть дома и хорошенько выспаться, а теперь они с Агатой шагали в «Стаккато» по заснеженной дороге. У Агаты уроки уже кончились, а одноклассники Тамары — в отличие от её самой — отбывали два финальных урока физкультуры.
Тамара рассказала подруге о произошедшем за — подумать только!!! — одни выходные. Всего за два каких-то дня всё успело слететь с катушек и вернуться в странную норму… Определённые последствия весь этот кавардак, конечно, оставил, но Тамара всё ещё была в состоянии лёгкого шока. Как и её родители, каждый из которых чувствовал на себе неясную вину перед дочерью, и старался её загладить. Только Егор жил себе дальше, и ничего не чувствовал. Впрочем, насчёт него Тамара всерьёз задумалась. С одной стороны, он вёл себя так же, как раньше (и ей не нравилось), но с другой — за последний месяц по какой-то причине всё чаще старался показать, что хорошо к ней относится. По крайней мере, его поиски вместе с Лерой и Робби говорили сами за себя.
А ещё Тамара не знала, что делать с Ромкой. С воскресенья он ей так ничего и не написал, а Тамару грызла невнятная вина. Однако, когда она накатывала, приходили мысли: «Ну нельзя же просто лезть целоваться, не спросив разрешения!» Конечно, разные паблики так и твердили, что только так целоваться и следует: не спрашивая разрешения и закрыв глаза. Но Тамара этому никогда не верила, и всегда представляла, что Денис сначала спрашивает её, прежде чем…
Что до бабушки — её по-прежнему очень сильно не хватало, и на душе скребли кошки. Но кавардак произошёл так стремительно, что о ней как-то даже и не думалось. Но Тамара попросила родителей сводить её на кладбище (хотя обидные кошки скребли и здесь: похороны провели втайне, без её участия…).
— А как твои дела с…
— С Олей? — угадала Агата.
— Ага!
— Ну… Всё хорошо, наверное… —