Протягивая палец к ней, нервы пронизывают меня насквозь. Есть большая вероятность, что эта кнопка включит какой-нибудь сигнал тревоги и испортит мне все самым ужасным образом, но что я теряю? Я не уйду отсюда без Леви, и пройдет совсем немного времени, и парни ворвутся сюда, чтобы спасти мою тупую задницу.
Я прерывисто выдыхаю, и нажимаю на кнопку с яростной решимостью.
Лифт начинает двигаться вниз, и я хватаюсь за пистолет, уверенная, что, если я права и дверь откроется в потайные камеры Джии, там будут поджидать охранники, и я буду готова. Я держу пистолет перед собой, палец нависает над спусковым курком.
Чем глубже лифт спускается, тем больше мой желудок наполняется беспокойством, но в ту секунду, когда из маленькой металлической коробки раздается тихий звон и дверь открывается, все сомнения во мне растворяются.
Трое охранников стоят в затемненной комнате, один смотрит в мою сторону, нахмурив брови, в то время как двое других сосредоточены на том, что, черт возьми, они делают.
Раздается выстрел моего пистолета.
Пуля глубоко вонзается в грудь первого охранника, а я двигаюсь молниеносно, бросаясь вперед и отвожу руку вправо, прежде чем у них появляется шанс среагировать. Их острые взгляды устремляются на меня, и их глаза расширяются от страха, когда снова раздаются выстрелы. БАХ! БАХ!
Одна пуля пробивает череп ближайшего охранника, отбрасывая его назад, в то время как другая попадает в плечо другого охранника. Он вскрикивает, и я делаю еще один выстрел — БАХ! Рука вздрагивает от мощного выстрела, но я продолжаю двигаться вперед, наблюдая, как он падает — одна пуля в плече, другая прямо в груди.
Я не останавливаюсь, чтобы убедиться, что они мертвы, потому что в ту секунду, когда я посмотрю на них сверху вниз и увижу, что они люди, истекающие кровью на полу — я сломаюсь. Моя совесть поднимется и раздавит меня, а я не могу позволить себе этого прямо сейчас. Все, что имеет значение, — это свернуть за угол и найти человека, которого я отчаянно хотела увидеть последние три дня.
Мои ноги движутся со скоростью молнии, несутся по темному полу, едва его касаясь. Я забегаю за угол и оказываюсь в широкой, открытой комнате с черными стенами и цепями, свисающими с решеток на потолке, и прямо там, в центре комнаты, находится причина, по которой я здесь.
Я заставляю себя остановиться, мой жадный взгляд скользит по каждому дюйму его тела, отмечая следы от хлыста на широкой груди. Он выглядит сильным, но измученным. Его грудь вздымается от тяжелого дыхания, и я не сомневаюсь, что каждое движение убивает его еще немного.
— Так, так, — бормочу я, и по моему лицу расползается дерзкая ухмылка. Облегчение не похоже ни на что, что я когда-либо испытывала раньше. — Неужели это мой любимый ДеАнджелис.
Облегченный вздох срывается с губ Леви, пока он медленно поднимает голову, чтобы встретиться со мной взглядом, и боли, отражающейся в его глазах, почти достаточно, чтобы я упала на колени.
— Лучше бы Маркусу не слышать, как ты произносишь эти слова.
Я мчусь к нему, и моему отчаянию нет границ.
— Ты все неправильно понял, — говорю я ему, осматривая его путы и пытаясь сообразить, как, черт возьми, вытащить его отсюда. Пройдет совсем немного времени, и кто-нибудь обнаружит меня на камерах видеонаблюдения и решит что-нибудь предпринять. В конце концов, те выстрелы не могли остаться незамеченными. — Если я скажу ему, что ты мой любимчик, тогда он может провести остаток своей жизни, пытаясь убедить меня в обратном… а секс, когда этот мужчина на задании. Чееееерт. Возможно, это просто лучшая идея, которая мне когда-либо приходила в голову.
Леви качает головой, на его губах играет легкая улыбка, но усталость быстро берет свое.
— Вытащи меня отсюда, детка, — бормочет он, натягивая цепи и оглядывая комнату. — Где парни?
Мои губы кривятся в усмешке, и я прерывисто выдыхаю.
— Видишь ли, вот в чем дело…
Леви пристально смотрит на меня, и от его взгляда у меня пропадают слова.
— Что, блядь, ты натворила?
26
— Ты можешь потом на меня накричать? — Спрашиваю я, встречаясь с темными глазами Леви. — Сейчас действительно не лучшее время. Мы должны выбираться отсюда.
— А теперь без шуток, — бормочет он. — Ты пробралась сюда и только в самый последний момент решила сделать четыре гребаных выстрела. Ты что, теперь хочешь перебить всех охранников до единого?
— А ты бы предпочел, чтобы я справилась со всеми тремя охранниками голыми руками? — Спрашиваю я, оглядываясь в поисках какого-нибудь способа освободить его от цепей.
Леви ухмыляется.
— Почему бы и нет? Я много раз видел, как ты справлялась с тремя мужчинами, и у тебя никогда не было проблем с самообладанием. На самом деле…
Я смотрю на него непонимающим взглядом.
— Серьезно? Сейчас шуточки о сексе?
Его брови подпрыгивают, и, несмотря на агонию, терзающую его тело, он делает все возможное, чтобы оставаться в хорошем настроении.
— Кто сказал, что находиться в плену должно быть скучно? — Спрашивает он. — Хотя, я не собираюсь лгать, я удивлен видеть тебя, малышка. Представь, как мы могли бы повеселиться здесь вместе.
Мое лицо напрягается, пока я изучаю его чуть пристальнее.
— Они тебе что-то дали?
Он закатывает глаза.
— Нет. Это все я, детка. А теперь, если ты не против, будь добра, освободи меня от этих гребаных цепей, я был бы тебе очень признателен.
— Как? — Шиплю я, лихорадочно оглядываясь по сторонам, слишком хорошо осознавая, что время быстро истекает. — У меня есть пистолет, но я не уверена, что смогу точно выстрелить.
Он качает головой.
— Нет, цепи слишком толстые. Она может срикошетить и задеть нас обоих, или ты просто случайно подстрелишь меня.
— Если ты не станешь чуть более полезным, я могу просто пристрелить тебя нарочно, — бросаю я ему в ответ, и мой взгляд задерживается на рубцах у него на груди — я уже пытаюсь прикинуть, какие кремы мне нужно будет найти, как только мы выберемся отсюда. — Что мне делать?
Он тяжело сглатывает и испускает тяжелый вздох, от которого его губы кривятся в болезненной гримасе.
— Там, где были охранники. Там есть что-то вроде чулана или кладовки, где они хранят все свои гребаные игрушки. Проверь там.
Я выбегаю в коридор, туда, откуда охранники следили за Леви, и нахожу кладовку, как и сказал Леви, затем распахиваю дверь. Здесь есть всякое дерьмо, но мое внимание привлекает промышленный болторез. Я не знаю, хватит ли у меня сил справиться с