Эмиль.
Ильмара довезли до мельничной плотины и ссадили. Поездка была коротка, но чудесна, возвращение матери запомнилось мальчику как настоящий праздник.
Подошло время обеда, и Эрнестина с Ильмаром направились по узкому коридору, мимо дверей Лангстыня, в Алисину комнату. Мальчик нес тарелки и ложки, Эрнестина кушанья.
— Осторожно! — предупредила Эрнестина, на щербатом кирпичном полу легко было упасть.
Однако свою задачу Ильмар выполнил с большой ответственностью, и все кончилось как нельзя лучше.
— Мне так хорошо! — сказала Алиса, глядя на Ильмара и Эрнестину.
В воскресенье приехал Петерис, привез два мешка картошки, окорок и горшочек масла. Войдя в комнату, он робко подал жене руку, сел на стул против кровати.
— Ну, так как?
— Ничего, все хорошо.
Петерису было трудно говорить.
— Ничего плохого нет, только слабая я.
Петерис глянул на оконные занавески, на вышитую скатерть, осмотрел ножки стола, сколоченные из обычных кровельных реек, оглядел свои руки, ботинки, половик перед кроватью.
— Да. Сюда бы еще молодую сосновую веточку.
— Да.
— Тысячелистник тоже грудь прочищает.
— Так я ведь не кашляю.
— Все равно комнату лучше окуривать можжевельником.
Алиса спросила, как идут дела в «Апситес». Петерис принялся рассказывать, что у него в этом году столько же зерна, сколько и у Брувериса. Об этом он писал и в санаторий, но она не перебивала его — пускай говорит, пускай радуется. Затем настал черед картофеля, свеклы, коров, свиней.
— Как мать?
— Что ей делается?
— А работница?
— Так, ничего…
— Работящая?
— Ничего плохого не скажу.
Петерис опять принялся рассматривать занавески, стол, свои руки.
— Да. Только выздоровела бы. Тогда… Все остальное уж…
Петерис поднялся со стула.
— В следующее воскресенье приедешь?
— Можно и приехать.
— Если некогда, не надо.
— Каждую неделю ездить… Ну так?
Неловко подав жесткую, огрубелую от работы руку, Петерис вышел.
— Ильмар, проводи папку! Посмотришь, как он уедет!
Мальчик, переминаясь с ноги на ногу, остался у двери.
— Не хочу.
— Почему?
С минуту помолчав, Ильмар пробормотал:
— Бабушка говорит, что папка нехороший.
Алиса оторопела.
— Кому она это говорит? Тебе?
— Нет.
— Кому же?
— Одной тете сказала.
— Так, сынок, об отце говорить нельзя.
— Почему же бабушка говорит?
— Она так не думает.
— Тогда почему говорит?
Когда вошла Эрнестина, Алиса упрекнула ее:
— Как ты можешь при ребенке говорить такое? Петерис хороший человек.
— Что он хорошего тебе сделал?
— Он н е плохой.
— Хороший человек другого в могилу не загоняет.
Эрнестина была непреклонна.
— Никто меня не загонял… Я сама виновата во всем! — воскликнула Алиса.
— Так говорить легче всего.
После Петериса у Алисы какое-то время держалась температура.
Старый друг Ильмара Артур появлялся теперь дома лишь по воскресеньям, он нанялся молотить, кидал в барабан снопы, и мальчик почти весь день проводил подле Алисы. Артур дал ему кучу «Атпуты», Ильмар усердно листал номера журнала, разглядывал картинки.
— Этой зимой начнем учиться читать, — сказала Алиса.
— Я уже умею.
— Умеешь. Так почему не читаешь?
— Мне нужен новый шрифт.
Ильмар взял газету, раскрыл объявления, отыскал напечатанное крупными латинскими буквами и стал читать:
— Продаются обои… Можно купить гравий…
Алиса была поражена: Ильмар в самом деле читал по складам.
— Кто научил тебя?
— Сам научился.
— Самому научиться нельзя. Бабушка помогла?
— Не бабушка.
— А кто же?
— Артур.
В следующее воскресенье Алиса случайно встретилась с Артуром в коридоре. Он поздоровался, Алиса подала руку.
— Теперь мы с вами соседи?
— Выходит, да.
— Вы работаете на молотилке?
— Да. Моему предшественнику в барабане руку оторвало…
— Упаси бог! Ведь это опасная работа.
— Надо осторожнее.
Артур уже отворил свою дверь.
— Спасибо, что научили Ильмара читать.
— Да я его и не учил почти. Он сам.
Дверь закрылась.
Несколько часов спустя, когда подошло время обедать, Эрнестина сказала:
— Ильмар, позови Артура обедать!
— Он будет обедать с нами? — удивилась Алиса.
— Он сегодня утром зарезал мне курицу. Как же не позвать его.
Вернулся Ильмар.
— Придет?
— Придет, только другую рубаху наденет.
Куриный бульон ели молча, разделываясь с мясом, обменивались отдельными словами о погожей, солнечной осени, о благотворном влиянии такой погоды на здоровье, а за черничным киселем заговорили об Осоковой низине — недавно он молотил там.
— Был и в «Апситес».
— Как там сейчас?
Артур ответил не сразу.
— Я там всю жизнь оставаться не смог бы.
— Почему?
— А вы могли?
— Как только наберусь сил…
Артур пристально взглянул на Алису и отвернулся. Воспользовавшись внезапно наступившим молчанием, он поднялся, поблагодарил и ушел к себе с таким видом, будто что-то забыл у себя.
Без всякой причины разговор оборвался.
— Уж такой он человек, — заметила Эрнестина.
Когда Алису забрали из санатория, надежда на