Читать интересную книгу В тесных объятиях традиции. Патриархат и война - Нона Робертовна Шахназарян

структуры составляют основу субъективных представлений, регулируют взаимодействия субъектов, то субъективные представления играют определенную роль в постоянных индивидуальных и коллективных столкновениях, направленных на трансформацию или поддержание данных структур. В этом рассуждении субъективистский компонент, вопреки его внешней близости к интеракционизму или этнометодологическому анализу, имеет качественное своеобразие: представления рассматриваются как таковые и связываются с положением соответствующих субъектов в структуре. Окончательно изжить искусственное противопоставление структуры и представлений, по мнению Бурдье, возможно только отказавшись от субстанциализма как образа мышления. Важной заслугой конструктивистского структурализма стала идентификация реальности с взаимосвязями, а не с субстанциями.

Возможно множество различных трактовок и моделей социальной реальности в соответствии с исходными принципами ее рассмотрения и разделения, например, по этническим показателям, что позволяет говорить о конструировании мировоззрения. Поскольку символический капитал есть не что иное, как признанный экономический или культурный капитал, соответствующий навязываемым категориям восприятия, символическая власть стремится воспроизвести и укрепить отношения подчинения, составляющие структуру социального пространства[66]. Так, согласно Бурдье, имеет место борьба классификаций, которая лежит в основе борьбы классов. Власть, навязывающая определенные представления, выявляющая и определяющая имплицитное социальное расслоение, преимущественно оказывается политической властью: она способна создавать группы, манипулировать объективной структурой общества. Путем обозначения, называния власть организует в институциональные, конструированные группы простые множества людей.

Классическая работа И. Гофмана «Представление себя другим в повседневной жизни»[67] была опубликована в 1958 г. Она содержит подробное изложение процессов и значений повседневных интеракций. Отправным пунктом так называемого символического интеракционизма является анализ микропроцессов. Многослойное событие Гофман пытался охватить с помощью драматического анализа, который переносит принципы театра на социальную интеракцию. Он использует такие структурные элементы театральной ситуации, как отношения актер-публика, личность-роль, сцена-закулисье, чтобы отразить социальные ситуации и интерактивное поведение. Интеракция рассматривается как представление, актерская игра, формируемая средой и аудиторией, сконструированная с целью произвести впечатление, соответствующее целям актера. Гофман говорит также о выразительном поведении, используемом для представления себя, для создания (производства) впечатления (impression-management). Ролевая игра индивидов изменяется в зависимости от того, идет ли речь о регулярно повторяющихся социальных ситуациях или о разовой ситуации. В связи с этим Гофман вводит понятия «регулярные исполнители» (regular performer), «закрепление роли» (role-attachment), «принятие роли» (role-embracement), «симуляция роли» (role-simulation) и «выход из роли». Он полагает, что Я — социальный продукт и может пониматься только в связи со своим социальным контекстом[68].

Книга И. Гофмана, таким образом, представляет анализ социального взаимодействия посредством драматической, театральной перспективы; законов и ритуалов социального поведения людей при встречах лицом к лицу. Основное предположение И. Гофмана заключается в том, что социальное взаимодействие зависит от установления взаимопонимания условий взаимодействия. Это взаимопонимание диктует, который из статусов человека должен быть активизирован. Таким образом, отводится важное место индивидам с социальными позициями и социальной динамике.

И. Гофман в работе «Гендерный дисплей» (1976)[69] рассматривает социальные ситуации как арены взаимного мониторинга, в которых социальные церемонии транслируются посредством разыгрывания своих ролей друг перед другом, или посредством перформанса, когда аудитория делится на зрителей и участников. Сами социальные ситуации интересуют автора в контексте того, как «индивидуумы используют свои лица и тела, предметы в руках для того, чтобы набрасывать свой социальный портрет». Он утверждает, что гендерные экспрессии в процессе социальной жизни рутинизируются, являясь не более чем шоу. При этом большая часть социума вовлечена в постановку именно этого шоу. Однако гендер не исчерпывается понятием роли или совокупности ролей, предписанных обществом по признаку пола. Именно поэтому И. Гофман вводит в научный оборот понятие гендерного дисплея, то есть множества проявлений культурных составляющих пола. Множественные размытые, зачастую не замечаемые культурные коды, проявляющиеся в социальном взаимодействии суть гендерный дисплей.

Кроме общетеоретических работ, методологическое значение имеют также те из них, что специально посвященны гендерной проблематике. Многократно переизданная фундаментальная книга Генриетты Мур «Феминизм и антропология» была написана в ею 1988 г. Выяснив «взаимоотношения двух дисциплин — антропологии и феминизма», Г. Мур приступает к объяснению позиций женщин в различных культурах. Она говорит о «культурном конструировании гендера», о том, что культурное понимание категории «женщина» различается в пространстве и времени. Вопрос в том, как это понимание соотносится с положением женщин в различных обществах. Социальная организация «незападных» обществ устроена так, утверждает автор, что аспекты этого понимания связаны с такими категориями, как «родство» (kinship), «семья» (the family), «домохозяйство» (the household) и «сексуальные нравы» (sexual mores)[70].

Важный вклад в разработку вопросов, связанных с антропологией женщин, согласно Мур, вносит углубление анализа о гендерных стереотипах и символах, связанных с понятием о женской нечистоте (concept of pollution), различными ограничениями и табу. Как эти представления соотносятся с половой идеологией, Мур показывает на примере меланезийских обществ[71]. Культурное конструирование понятия матери также происходит различными культурно обусловленными путями и связано с такими атрибутами, как плодовитость (fertility), материнская любовь, забота-уход (nurturance), рождение (life-giving), воспроизводство. Так, пол, гендер представляется как социальная роль.

Свою теорию репродукции Мур увязывает с такой социальной единицей, как домашнее сельскохозяйственное сообщество, которое имеет черты патрилинейности и патрилокальности. Мур утверждает, что существует три ключевых фактора, определяющих социальное воспроизводство: пища, семена и женщины. Взрослые мужчины в каждом домашнем сообществе контролируют эти три фактора. Они контролируют женщин, потому что контролируют своих жен и дочерей, они контролируют молодых мужчин и их трудовой ресурс (labour), они контролируют зернохранилища (grain stores), которые удовлетворяют не только потребности в пропитании в течение года, но также в запасах семян для воспроизводства сельскохозяйственного цикла[72].

Важное место в книге занимает анализ организации домохозяйств и полового разделения труда, осмысленных скорее в терминах обмена, нежели складчины (pooling)[73]. Рассмотрению изменений структуры домохозяйств в различные исторические периоды, их связи с такими категориями, как родство и труд, посвящена четвертая глава книги[74]. Далее автор анализирует систему взаимоотношений женщина-государство. В заключительной части работы Мур обсуждает различия в терминах и дефинициях, определяющих связи феминизма и антропологии: антропология гендера, феминистская антропология, символическая антропология.

В книге «Гендер и власть. Общество, личность и сексуальная политика» (1987 г.) австралийский ученый Роберт Коннелл предлагает свой вариант обобщения разнообразных феминистских подходов к анализу различия полов. Автор рассматривает четыре основные парадигмы анализа гендерных отношений: марксистскую; поло-ролевой подход; «теорию гендерных категорий»; теорию практик. Первая парадигма[75] включает в себя такие теории, как классовый подход, теорию социального воспроизводства и теорию «двойных систем». Угнетение женщин рассматривается здесь как следствие производственных и воспроизводственных отношений капиталистического общества. При этом капитализм не отождествляется с патриархатом, напротив, эксплуатация женщин концептуализируется как результат воздействия этих двух относительно независимых систем господства. В рамках такого подхода, однако, сохраняются трудности осмысления патриархата