рядом с собой Дарси, которая все еще бодрствовала, наблюдая за мной, хотя на ее лице было написано изнеможение. Она открыла рот, чтобы заговорить, но вместо этого задохнулась, и все ее тело превратилось в черный дым.
Я в испуге потянулся к ней, и ее голос донесся до меня из темного облака. — Она вызвала меня.
Она исчезла между прутьями, Лавиния увела ее неизвестно для чего. Я мог только быть уверен, что это не было ничем хорошим.
— Блу! — крикнул я.
Это слово эхом отразилось от сводчатого потолка тронного зала, но ответа не последовало.
Она ушла.
Я ждал ее возвращения с тревогой, режущей меня на куски, твердый пол не приносил мне никакого комфорта, и каждое мое движение вызывало новые волны боли, пробегающие по коже. Это было достаточно терпимо, если напоминать себе, что поставлено на карту, но когда моя пара снова оказалась в лапах Лавинии, трудно было найти хоть немного сил, которые я чувствовал раньше в камере пыток.
Боль снова накатывала, тени извивались под моей кожей и затягивали меня к себе. Я не хотел возвращаться в темноту, но я не мог ее контролировать: в моей душе все еще сохранялся томительный эффект оружия Лавинии. Я метался между тенями час за часом, терзаясь в собственном разуме, их боль — моя боль, их страдания — мои страдания.
Где я?
Что я ищу в этом темном и бессмертном море темноты?
Наконец я почувствовал, как рука Дарси снова обвилась вокруг моей, возвращая меня из небытия и закрепляя в моем собственном теле. Она была тем, кого я искал, и я никогда, никогда не мог потерять это из виду, когда тени пытались заставить меня забыть.
Я сжал ее пальцы, нуждаясь в том, чтобы она была ближе. Я знал, что для нее это тоже пытка, и что она никогда не простит меня за клятву, которую я дал Принцессе Теней, но перед лицом ее гибели у меня не было другого выбора. Я прямо сказал ей, что всегда буду ставить себя между ней и опасностью, когда смогу, и вот мы здесь. И это было не навсегда.
— Что она с тобой сделала? — произнес женский голос, не принадлежавший моей паре, затем исцеляющая магия влилась в мою кожу, за ней последовал поцелуй силы, который развеял наихудшие из находившихся во мне теней.
Мои глаза распахнулись, когда боль утихла, и я с трудом перевел дыхание от облегчения, которое мне предложили, хотя оно было омрачено тем, кого я нашел там, дающим мне это облегчение.
— Пришла позлорадствовать? — ледяным тоном спросил я, выдергивая свою руку из руки матери через прутья моей темницы и приподнимаясь, чтобы сесть у задней стены. В конце концов, это была ее рука, а не Дарси.
По щекам Стеллы двумя маленькими реками текли слезы, и она захлебнулась в рыданиях. Она выглядела не так, как обычно, в темных трениках и белой футболке — такой повседневной одежды, которую, я был уверен, я никогда не видел на ней за всю свою жизнь.
— Конечно, нет, — ее глаза расширились, и я понял, что она рассматривает серебряные кольца, украшающие мои глаза. — Я слышала о вашем союзе, но видеть это сейчас просто… — она замолчала, покачав головой в благоговении. — Она хороша для тебя?
— Она — это все хорошее, о существовании чего я забыл в этом мире.
Стелла кивнула, из ее глаз полились слезы, словно все это было чертовски тяжело для нее. Бедная маленькая Стелла и ее потерянные мечты. Фу, блядь, фу.
— Ты так похож на него… — она изучала мои черты с болью в выражении лица. — Так трудно смотреть на тебя в эти дни. Я вижу только Азриэля, который смотрит на меня, осуждая меня, как он всегда делал.
— Он знал, кем ты была, — пробормотал я, не понимая, зачем вообще поддерживаю с ней разговор.
— И кто же я? — спросила она дрожащим голосом.
— Ты маленькая собачка на коленях Лайонела.
— Нет, малыш, все не так.
— Тогда на что это похоже? — спросил я, гадая, какую ложь теперь она собирается сплести для меня. Не устала ли она от всех этих игр? Я определенно устал.
— Лайонел и я… у нас была история. Когда-то мы были вместе, понимаешь? Когда мы учились в Академии Зодиака. Я была глупой девчонкой, влюбленной в него, в его силу. Чем сильнее он становился, тем больше я уходила в его тень, но это даже не разбило мне сердце. Оно разбилось, только когда он устроил так, что я вышла замуж за другого мужчину.
Моя челюсть сжалась. — Папа заслуживал лучшего, чем ты.
— Да, — мгновенно согласилась она. — Он заслуживал. И я дала ему лучшее, чем я. Я дала ему тебя и Клару.
— И теперь двое из трех из нас мертвы.
Она вздрогнула, всхлип вырвался из ее горла, когда она прижалась к решетке. — Я никогда не хотела этого.
— Чего ты хотела, когда снова забралась в постель Лайонела, Стелла? И чего ты ожидала, когда пыталась заставить меня подчиниться, когда позволила Кларе привязать себя к этому монстру?
— Я не знала, что она это сделала, — умоляла она. — Я думала, он любил меня. После смерти твоего отца Лайонел утешал меня. Он был рядом со мной, и со временем моя школьная любовь к нему вернулась. А может, она никогда и не проходила. К тому времени у него появились чистокровные наследники, и я подумала… может, он снова захочет меня, как я его. Я думала, что мы все могли бы стать семьей.
— То есть ты думала, что просто заменишь моего отца, когда он перестанет служить вашим общим целям, — огрызнулся я, от ярости у меня стыла кровь.
— Все было не так. Через некоторое время я полюбила Азриэля. У нас не было идеальных отношений, но некоторое время они существовали. Это родилось благодаря тебе и твоей сестре. Не было ничего, чего бы мы не сделали для вас обоих.
— Что ж, поздравляю, Стелла. Надеюсь, ты довольна своим жизненным выбором. Можешь приберечь слезы для кого-нибудь, кому действительно не наплевать. Я на них не куплюсь.
— Ты все еще мой ребенок, — прохрипела она, потянувшись ко мне, но я отодвинулся, чтобы она не смогла прикоснуться ко мне снова, и горе омрачило ее черты. — Я хотела защитить тебя. Воистину, я хотела. Что Лавиния хочет от тебя? Почему она сохраняет тебе жизнь?
— Я плачу цену, чтобы снять проклятие с моей пары. Она потребовала, чтобы долг был оплачен кровью, плотью или костями. Моя кровь