и я должен был найти способ вернуть её к Тори, потому что вместе эти двое были единственным выходом для Солярии.
Три лунных цикла. Вот и все. Песчинки уже отсчитывают время в песочных часах нашей судьбы.
Темный вихрь дыма пронесся по тронному залу, и меня охватило облегчение, когда он проскользнул в клетку и Дарси материализовалась передо мной, тени окутали ее тело и скрыли наготу.
Я схватил ее, осматривая, и она сжала мои руки в знак заверения.
— Я в порядке, — пообещала она, хотя то, как у нее перехватило горло, подсказало мне, что что-то случилось.
— Что она заставила тебя сделать?
— Она отдала меня Варду. Он просеял мои воспоминания, — сказала она, в ее глазах мелькнула сила. — Я защитила многие из них, как ты меня учил, и дала ему достаточно, чтобы он поверил, что видел все.
— Хорошая девочка.
Ее взгляд скользнул по мне, и ее губы разошлись. — Ты исцелился, — она провела пальцами по месту, где на моем боку была одна из самых страшных ран. — Как?
— Стелла, — ответил я тихим голосом. — Она приходила в поисках прощения. Я не уверен, был ли у нее приступ совести или она затеяла какую-то игру, но я отослал ее, несмотря ни на что.
Глаза Дарси сверкнули защитой при упоминании о моей бессердечной матери. — Мне жаль.
— За что?
— За то, как она с тобой обращается. За то, что у тебя должна была быть мать, которая поддерживала бы тебя всю твою жизнь.
Я убрал прядь волос с ее плеча, и тени отступили от нее, позволяя мне увидеть синеву, скрывающуюся под ними. На этот раз я не стал упоминать об этом, боясь, что она снова исчезнет, как только я укажу на нее.
— Когда-то она была хорошей матерью. И у меня был отец. Это ты росла в одиночестве, когда весь мир должен был лежать у твоих ног.
— Я видела видение своих родителей на горе, — сказала она, и между ее бровями образовалась складка. — Они могли говорить со мной, как будто видели меня. Для них это было видение в прошлом, но для меня это было реальностью, — она коснулась своего сердца, как будто это причиняло ей боль, и я взял ее за руку, нежно поцеловав костяшки пальцев.
Она прильнула ко мне со вздохом, ее руки прошлись по моей груди, и она прижалась ко мне. Я обнял ее, и она приподнялась на цыпочки, пока наши рты не встретились в медленном, болезненном поцелуе, который изгнал часть тьмы в моей груди.
— Что случится, если я стану смертной? — прошептала она, когда наши губы оторвались друг от друга, и я прижался к ней, снова завладев ее ртом и пробормотав ответ между поцелуями.
— Ты не станешь.
Она снова отстранилась. — А кольца твоей пары тоже исчезнут? Или ты так и будешь тосковать по смертной, которую редко сможешь навестить?
— Блу, — прорычал я, взбешенный тем, что она даже заикнулась о таком будущем. — Я спасу тебя.
— А что, если уже слишком поздно? — испуганно спросила она.
— Тогда я найду способ вырвать свою магию из моей плоти и присоединиться к тебе в мире смертных, — сказал я, слова легко сорвались с моего языка. — Куда пойдешь ты, туда пойду и я. Разве я еще не достаточно ясно объяснил тебе это? — я прикусил ее нижнюю губу, и мои клыки выдвинулись, жажда крови поднялась и заставила меня отступить назад, чтобы я мог думать яснее.
Она обхватила меня руками, наклонив голову в одну сторону в знак подношения, и мое горло сжалось от желания.
— Нет, — прохрипел я.
— Сделай это, — потребовала она. — Я ненавижу видеть тебя таким. Тебе нужно питаться. Кроме того, если ты прильнешь к колодцу силы во мне, ты узнаешь, есть ли там что-то еще или Теневой Зверь забрал все. С тех пор как Лавиния заставила его снова питаться, я вообще не чувствую никакой силы.
Ее отчаяние узнать ответ на этот вопрос сломило мою решимость, а может, я просто был чертовски слаб, потому что умирал от желания почувствовать ее вкус на своем языке, и находился на грани безумия.
Я рванулся вперед, крепко прижимая ее к себе и со стоном вонзая клыки в ее открытую шею. Ее кровь покрыла мой рот, сладость солнечного света была приглушена темнотой теней. Я попытался подключиться к колодцу ее магии, и рык разочарования покинул меня, когда она не потекла ко мне автоматически. Глубоко внутри нее были тени, скрывавшие мой путь к этой силе, но когда я прижал к ним свою волю, требуя, чтобы они расступились передо мной, я наконец нашел ее. Ее магия коснулась моего языка, и я потерял свой гребаный разум, прижав ее к прутьям клетки, пока я крал ее для себя, интенсивная, огненная сила ее проникала в меня.
Она задыхалась, чувствуя то же самое, и ее тело все жарче разгоралось, словно живой огонь искрился на ее коже.
У нее было не так уж много запасов, поэтому, несмотря на то, как трудно было отстраниться, я, наконец, смог это сделать, оторвав клыки от ее кожи и подняв руку, чтобы провести большим пальцем по следам от укусов, желая исцелить ее, но наручники, блокирующие магию, которые я носил, сдерживали силу, которую я украл. Тем не менее, без голода, жгущего горло, я наконец-то смог мыслить яснее.
— Она все еще там, — подтвердил я, и она кивнула, надежда плясала в ее глазах. Это было такое чертовски приятное облегчение от хороших новостей, что мы оба улыбнулись.
— Ты фейри, Блу, и ты, черт возьми, останешься таковой. — Я поцеловал ее, поднимая на руки, а ее ноги обхватили мою талию. Она вцепилась в мою шею, снова целуя меня, ее улыбка придавала мне силы целой армии.
Мы собирались пройти через это. Нам просто нужно было держаться.
— Сегодняшний день был чертовски разрушительным, красавица, — сказал я. — Но знаешь, что продолжает повторяться в моей голове?
— Что? — спросила она, притягивая меня ближе и запуская руки в мои волосы.
— То, как ты выглядела, когда вогнала лезвие в горло Лайонела, — сказал я, крепче прижимая ее к решетке и обхватывая гладкую поверхность ее голых бедер, тени отступали везде, где я прикасался к ней.
Она прикусила губу, ее голова откинулась назад и прислонилась к прутьям, а дикий смех покинул ее. — Если бы я только ударила его по глазу, как планировала, может быть, он бы наконец-то умер.
— Если бы у тебя был полный доступ к твоей магии и Ордену, ты