облизывая губы, подначивая Дарси. — Так как же это будет, маленькая принцесса? Неужели ты увидишь, как твоя пара умрет за тебя, потому что ты не можешь вынести, как он предлагает мне свое тело? — от ее насмешек во мне разгоралась такая ярость, что мне потребовалось все, чтобы не наброситься на нее и не попытаться сломать ей шею. Но даже если бы мне это удалось, проклятие не отпустило бы Блу, и я бы умер за то, что нарушил клятву, данную Лавинии.
— Пожалуйста, — сказала Дарси голосом, переполненным эмоциями. — Возьми у меня все, что угодно, но только не его. Освободи его от этого обещания. Тебе нужна моя боль, так получи ее.
— Но его боль причиняет тебе гораздо более глубокие страдания, чем те, которые я когда-либо смогу вырезать на твоей коже, — промурлыкала Лавиния, и моя хватка на ее запястье усилилась, даже когда мое сердце заколотилось в груди еще сильнее, и я с трудом перевел дыхание. Если бы я сопротивлялся дольше, меня ждала бы смерть.
Моя свободная рука легла на грудь, когда боль пронзила мое сердце, дыхание участилось, а темнота заволокла края моего зрения.
— Тогда его заберут Смертельные Узы, — вздохнула Лавиния с преувеличенным разочарованием.
— Отпусти ее, Лэнс, — в панике задыхалась Дарси, и мои пальцы разжались на руке Лавинии, угроза Смертельных Уз мгновенно исчезла.
Лавиния победно улыбнулась, схватила меня за пояс и просунула руку под него. Я зажмурился, но ощущения ее ужасной кожи на моей не последовало, в моих глазах вспыхнуло серебристое сияние, а по телу пробежала искра силы. Лавиния вскрикнула, отдернула руку, словно обожглась, и в испуге посмотрела на меня, отступив на шаг. Я и сам был в полном замешательстве.
— Что у тебя там внизу? — потребовала она, отступая еще дальше, когда серебристое свечение засияло на моей коже. — Почему ты светишься? Что происходит? — тени собрались вокруг нее, защищаясь, но какой бы ни была эта сила, я не мог ее подчинить. Это была часть меня, и в то же время нет.
— Ты не можешь получить его подобным образом, — сказала Дарси, осознав это, и ее слова прозвучали с облегчением. — Это связь Элизианской Пары. Лэнс, твои глаза… они горят серебром.
Шепот пронесся в моей голове, и голос самих звезд пробился в мой разум, их сила пронеслась по центру моего сознания. — Это дар, Весы, сын охотника, ибо должно быть равновесие. Свет в противовес тьме. С этого дня твоя связь будет охраняться звездным светом.
Я перевернул свои руки, любуясь серебристым светом, и облегчение вспыхнуло во мне. Неужели звезды действительно защитили меня хоть раз? Вот это да. Но что они имели в виду, говоря о равновесии?
Губы Лавинии оттопырились, и она с гневным криком бросилась ко мне. Она схватила меня за руку, уверяя себя, что может это сделать, и серебристый свет померк под ее прикосновением.
— Будьте прокляты звезды, — прошипела она, из ее ладони вырвался поводок тени и зацепился за ошейник на моем горле. Она дернула его покрепче и потащила меня к камере пыток за тронным залом, заставляя Дарси следовать за ней с помощью своей темной силы. — Неважно. Если я не могу трахнуть тебя, то вместо этого я заставлю тебя истекать кровью.
— Нет! — закричала Дарси, изо всех сил пытаясь освободиться от контроля Лавинии, но я почувствовал лишь облегчение от осознания того, что эта теневая сука не может претендовать на мое тело, кроме как ударом оружия.
Дикий смех покинул меня, когда она заставила меня надеть кандалы на платформу в своей комнате, опуститься перед ней на колени, словно мое подчинение значило хоть что-то. Была только одна женщина, перед которой я когда-либо склонялся, и Лавиния не была ней.
Она привязала Дарси передо мной теневыми цепями, и та отчаянно боролась, пытаясь добраться до меня, взывая к Лавинии не причинять мне вреда.
— Все в порядке, красавица, — пообещал я ей с безумной улыбкой, которая заставила ее приостановиться, ее глаза искали мои, пока она вбирала в себя эту новую силу во мне. — Она не может получить от меня ничего, кроме боли. Я весь твой. Она не сможет коснуться моей души; она будет цела и будет ждать тебя, когда все закончится. Так позволь мне пролить кровь за тебя, моя королева. Это будет чертовски почетно.
Первый удар кнута пришелся по моей спине, темная магия, вложенная в него, глубоко проникла в порез, который она пробила в моей плоти. Я зарычал, а взгляд Дарси устремился на Лавинию, в ее глазах читалось обещание мести, что делало ее похожей на свирепое, трансцендентное создание разрушения. И я знал, что так или иначе, когда-нибудь, она приведет нашу пленительницу к своему концу. Я чертовски в этом уверен.
***
Лавиния оставила меня в клетке в тронном зале, все еще истекающего кровью после пыток, хотя она попросила дворецкого Лайонела, Горация, вылечить меня настолько, чтобы я не умер. Это был один из немногих случаев, когда он действительно признавал мое существование, а не провожал меня в ванную и кричал, чтобы я поторопился с душем. Одежда, которую он давал мне всякий раз, когда я мылся, была из новой линейки товаров «Король Акрукс», и, клянусь, он получал удовольствие, наблюдая, как я ношу ее. Рубашки были украшены нефритовыми Драконами и лозунгами М.А.Н.Д., и я часто выбрасывал их, вместо того чтобы унижаться, надевая их.
На этот раз Гораций плохо меня вылечил. Вдоль спины и на груди все еще оставались рваные раны, которые горели от ударов теней, и от боли я то терял сознание, то терял рассудок. Темная сила пыточных инструментов Лавинии легла тяжелым покрывалом на мои мысли и эмоции, уводя меня в свои объятия, но я боролся с этим изо всех сил ради своей девочки.
Мне нравилось, когда я приходил в себя, находил рядом Блу, которая ждала меня, шептала слова ободрения, ее поцелуи прижимались к моей истерзанной плоти и заставляли меня снова чувствовать себя обновленным, несмотря на то, что я оставался разрушенным. Но я всегда терял хватку, возвращаясь в кошмары, где тьма теней проникала в мои кости, и я проваливался в темноту так глубоко, что не был уверен, что когда-нибудь из нее выберусь. В этом и заключалась настоящая опасность, потому что иногда я забирался так далеко в тени, что начинал терять представление о том, кто я и зачем я здесь. Но до сих пор я всегда находил дорогу назад.
Когда я снова вернулся к реальности, то обнаружил