Сергий благословил ее, осенив крестным знамением, и прочитал молитву. Слова вновь были непонятными, однако они оказывали удивительное успокаивающее и гипнотическое воздействие. Наконец Сергий обратился к ней по-английски:
— Как ты приняла Господа, так и Он принимает тебя обратно в Его открытые и любящие объятия. Силой, которую Он дал мне, ты войдешь в Его святую церковь очищенная духом и телом. Его именем я прощаю твои грехи. Его именем я освобождаю тебя от уродства, порока и вины, которую мир вложил тебе в душу. И Его именем я избавлю твою плоть от проклятия Дьявола.
Она видела, как взгляд епископа опустился на ужасную гематому. Бедро распухло и стало в два раза больше по сравнению с нормальными размерами. Сетка вен под кожей набухла и пульсировала, нагруженная огромным количеством крови и другой жидкости. Врачи отсосали содержимое первой гематомы, но теперь формировалась новая. Николь не знала, что за обезболивающее ей давали, но сейчас их эффект словно бы разом прекратился. Она почти чувствовала, как кровь пробивается к поверхности кожи, как сердце выкачивает ее из глубины тела к опухшему бедру.
— Эта болезнь — последняя попытка дьявола завладеть твоим телом. Если ты помолишься со мной сейчас, я избавлю тебя от проклятья, как избавлял других.
Он вытянул руки над ее ногой. Раздался мощный голос, от которого по спине у Николь пробежал холодок:
— Я изгоняю тебя, нечистая и черная кровь, символ и проявление дьявола, земное воплощения ада! Изыди, злой дух и презренное дьявольское отродье! Я изгоняю тебя именем Господа! Изыди и покинь тело этой святой девы, которая своими словами вверила себя в защиту Господа!
Николь смотрела, как он кладет ладони на ее ногу. Она готова была вытерпеть любую боль, лишь бы это помогло. Она почувствовала его руки на бедре, но боли не было. Его прикосновение оказалось холодным, и этот холод давал удивительное облегчение.
— Сгинь же, сейчас и навсегда, покинь этот храм рабы Господней, — кричал Сергий, — Сгинь же, соблазнитель женщины, губитель всего доброго в ней. Ты унижен. Ты не одержишь победы. Метка твоего зла исчезнет с тела этой женщины. Иисус Христос и Его легионы и армии ангелов растопчут тебя, ты отправишься обратно в тело змея, где и есть твое место. Изыди же, приказываю тебе именем Господа!
Дверь вдруг распахнулась, и Николь вздрогнула от внезапного потока света из коридора. Чей-то силуэт стоял в дверном проеме, но священник, похоже, не замечал этого. Он продолжал:
— Пусть святой храм рабы Господней, Николеты Данилович…
Он перекрестил ее возле груди.
— …станет символом падения дьявола, и да увидят все. Пусть ее плоть…
Он перекрестил ее лоб.
— …станет в чистоте своей источником страха и ужаса для всей нечисти.
Он перекрестил ее ногу.
— Бог Отец повелевает тебе!
Снова крестное знамение.
— Бог Сын повелевает тебе!
Снова крестное знамение.
— Святой Дух повелевает тебе!
Снова крестное знамение.
— Святые русские мученики повелевают тебе!
С каждой фразой он неистово осенял Николь крестным знамением.
— Исцеляющая сила и святая русская церковь повелевают тебе! Неколебимая вера святых Кирилла и Мефодия повелевает тебе! Изыди!
Он схватил ногу Николь, сжал ее и начал кричать, изгоняя дьявола:
— Именем всей крови, пролитой последователями истинной веры, именем двадцати тысяч убиенных старообрядцев, я повелеваю тебе — изыди! Отступи, лукавый, источник похоти и искушения, князь лжи и гордыни, отступи, — повелеваю тебе властью, что уничтожила твое царство однажды и уничтожит снова. Приказываю тебе именем Господа покинуть тело этой девы. Я приказываю тебе именем Бога на Земле Данилы Филиппова, именем Григория Распутина, который тем же святым деянием изгонял тебя силой Господа много раз прежде, отступи! Изыди, Диавол!
Силы Сергия иссякли, и он упал на голые ноги Николь. Инстинктивно она протянула к нему руку. Его лицо покрывал пот. Николь нежно вытерла его щеки кончиками пальцев.
Все чары разрушились, когда медсестра, до этого завороженно стоявшая в дверном проеме, включила в палате едет.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Что здесь происходит?
Николь закрыла глаза.
— Что он делал с тобой? — спросила сестра.
Николь с любовью глядела на лицо епископа. Она с бесконечной нежностью притронулась к его щеке.
— Он молился, — ласково сказала она. — Молился, чтобы спасти меня от дьявола.
— И теперь зло ушло, — сказала она, все еще поглаживая лицо Сергия.
— Снимите его с нее, — приказала сестра двум санитарам, вошедшим в комнату вслед за ней.-— Что это за священник, который хватает за ноги? Снимите его и позовите охрану.
Николь пыталась сопротивляться, крепко схватив Сергия за плечи. Его глаза оставались полуприкрытыми. Он издал глухой стон, словно пробуждался ото сна.
Санитары сумели высвободить безвольное тело из рук Николь и усадили Сергия на ближайший стул. Медсестра, вскрыв ампулу с нашатырным спиртом, поводила у него под носом.
Вошел доктор Зарубин — его позвала вторая медсестра. Он проверил состояние Сергия и, убедившись, что с ним все в порядке, спросил сестру, что он тут делал.
— Кричал и стонал, — ответила сестра. — Его было слышно из коридора. Заглядываю в палату, а он тут кричит, машет руками и хватает ее за ноги. Мне показалось, он собирался ее изнасиловать.
— Он молился за меня, — мягко сказала Николь.
— Я таких молитв никогда не слышала, — настаивала сестра.
— Он изгонял Дьявола, — объяснила Николь.
Доктор Зарубин повернулся к ней.
— Вы в порядке? — спросил он. — Он не сделал вам больно?
— Посмотрите сами, — ответила Николь.
Она приподняла ночную сорочку, где ниже пушистого холмика лобковых волос была гладкая белая кожа. Невероятно, но гематома на ноге исчезла. Не было ни покраснения, ни отека. Кровь не скапливалась под тканью. Сеточка набухших вен пропала.
Все следы подкожного кровотечения словно испарились.
Нога выглядела абсолютно здоровой.
67
Лицо доктора Зарубина вытянулось от изумления. Сделав нерешительный шаг вперед, он недоверчиво уставился на ногу. Затем неуверенно протянул руку и коснулся бедра. Медсестра наблюдала за ним молча. Зарубин провел рукой от колена до паха Николь, словно не веря своим глазам. Большим пальцем он несколько раз надавил на кожу, пытаясь определить, не больно ли Николь.
— Что он… что он сделал? — пораженно прошептал доктор.
— Прочитал молитву, — повторила Николь, улыбаясь при виде смятения на лицах собравшихся.
Зарубин покачал головой, не желая принимать такое объяснение.
— Обширную подкожную гематому нельзя замолить, — сказал он. — Должно быть, подействовали лекарства.
— Нет, это сделал епископ. Епископ и его молитвы.
— Мы давали ей обезболивающие, как вы и просили, — вступила медсестра, — Еще коагулянт и фактор VIII, но не больше предписанной дозы.
Зарубин посмотрел в карту Николь, чтобы определить, какое еще лечение ей могли назначить.
— Ничего, — пробормотал он. — Ничего, что могло бы остановить кровотечение и уж тем более отвести всю подкожную жидкость, — он повернулся к Сергию, который неуклюже развалился на стуле, тяжело дыша и закрыв глаза. — Он, вероятно, дал ей что-то. Это единственное возможное объяснение.
Зарубин наклонился к Сергию.
— Проснись, — громким шепотом сказал он. — Я хочу знать, что ты сделал с моей пациенткой.
Когда Сергий не ответил, доктор грубо тряхнул его:
— Проснись. Скажи, что ты сделал.
— Может быть, у него что-то на руках, — предположила медсестра. — Какая-нибудь мазь или бальзам. Он держал ее за ногу, когда я вошла.
Зарубин схватил безвольные руки Сергия и посмотрел на ладони.
— Ничего, — заключил он. — Только пот, но для человека без сознания это нормально.
Медсестра вскрыла еще одну ампулу нашатырного спирта. В этот раз Сергий отреагировал: пробормотал что-то по-русски и попытался увернуться от ампулы.