кто не колебался в выборе направления своей деятельности. Руководитель лаборатории вызывал ее к себе в кабинет, вручал партию образцов и назначал сроки проведения работ — обычно не больше недели — по окончании которого она приносила ему полученные результаты.
Как раз накануне выходных она закончила проверку образцов Аллы. Поскольку ради них пришлось отложить измерения по своим темам, работы у нее на эту неделю хватало. Зачем же он ее вызвал? Неужели опять что-то срочное? А потом, что, будет рычать, что с исследованиями для родного отдела она в сроки не укладывается?
— Можно, Владимир Геннадьевич? — спросила она, приоткрывая дверь в его кабинет.
— Не можно, а нужно, — отозвался руководитель, не поднимая головы от каких-то бумаг, лежащих перед ним на столе.
— Я слушаю Вас, — сказала она, присаживаясь на стул.
— Я тут посмотрел твои результаты для Смирновой… — Он вынул из папки протокол проведения испытаний, который она передала ему в пятницу. — Придется еще раз перемерить.
— Почему? — удивилась она. — Я ведь каждый образец проверила!
— И что, последние данные совпали с первыми? — прищурился он.
— Да нет, они, конечно, не идентичны… — заколебалась она.
— Вот именно! — подхватил руководитель. — Твои цифры, если их на график положить, скачут, как стрелка компаса вблизи полюса. Все остальные измерения, — он похлопал рукой по папке, — отличнейшим образом подтверждают ее теорию, а вот твои — ни за, ни против. С чего бы это?
— Владимир Геннадьевич, у Вас есть сомнения в качестве моей работы? — напряглась она.
— Нет, — благодушно качнул он головой, — и я хочу, чтобы их и дальше не было. До меня тут дошли слухи, что ты всю неделю какие-то посторонние разговоры по телефону ведешь, встречи какие-то назначаешь…
— Да я ведь только в обеденный перерыв звонила! — смущенно пробормотала она.
— Да? — вскинул он бровь. — А может, у тебя и все остальное время мысли где-то в другом месте витали — вот и колола каждый образец по одному разу и вписывала в протокол значения, не задумываясь?
Она растерянно захлопала глазами. Тихий внутренний голос брюзгливо заметил, что в последнее время она действительно чрезмерно углубилась в воспоминания.
— Хорошо, я еще раз все померяю, — пообещала она.
— И коли их раз по пять, — добавил он, — чтобы потом можно было выбрать цифры, вписывающиеся в общую картину.
— Что значит — выбрать? — тихо спросила она.
— А то и значит, — резко ответил он, — что ее работа на контроле у руководства, по ней большое внедрение готовится, а мы, получается, ей палки в колеса ставим. Все. Времени у тебя два-три дня, не больше — из-за твоей рассеянности плановая работа стоит, без публикаций останемся.
Та, которую позже назвали Мариной, взяла коробку с уже надоевшими ей до смерти образцами и молча вышла из кабинета, не зная, что и думать.
Подойдя к твердомеру, она увидела склонившуюся над ним лаборантку.
— Маша, мне велено тебя согнать на пару дней, — сказала ей она, все еще хмурясь.
— Чего это? — возмутилась лаборантка. — Я уже и так неделю ждала!
— Да я знаю! — досадливо поморщилась та, которую позже назвали Мариной. — Я быстро управлюсь — может, даже в обед посижу — Смирновой срочно результаты нужны.
— А-а! — понимающе протянула лаборантка.
— Что — «А-а»? — подозрительно глянула на нее та, которую позже назвали Мариной. Это что — уже весь отдел ее невнимательность обсуждает?
— Да я бы на твоем месте вообще не стала время впустую тратить, — дернула плечиком лаборантка. — Возьми старый протокол, округли там те значения, которые из строя выбиваются — где в большую, где в меньшую сторону — и все будут счастливы.
— Как это «округли»? — ахнула та, которую позже назвали Мариной.
— А я ей ударную вязкость мерила, — объяснила лаборантка, как ни в чем ни бывало, — так там тоже пришлось кое-что подправить. Если заранее известно, какие цифры нужны, чего париться?
— Маша, ты соображаешь, что несешь? — прошипела та, которую позже назвали Мариной. — Это тебе не лабораторная в школе, это — научная работа…
— Я тебе так скажу, — перебила ее лаборантка. — По секрету. Эту ее кандидатскую где-то там очень сильно ждут, так что она у нее уже, считай, в кармане — так чего на рожон лезть?
— Да я же под этим протоколом свою подпись должна поставить! — вскипела та, которую позже назвали Мариной.
— Так всего ведь под одним, — расплылась в широкой улыбке лаборантка. — Это же ей на защите на вопросы отвечать, откуда такие идеальные экспериментальные данные взялись — пусть она и беспокоится.
— Нет уж, я еще раз померяю, — ответила сквозь зубы та, которую позже назвали Мариной.
— Ну, хоть этот образец дай мне закончить, — надулась лаборантка.
— Заканчивай, — кивнула та, которую позже назвали Мариной. — Я пока позвоню.
Она позвонила тому из своих одногруппников, с которым должна была встретиться в обеденный перерыв, и перенесла встречу на вечер. После чего старательно выбросила из головы все, не имеющее отношения к работе. За все эти годы она уже так набила руку в работе на приборах, что выполняла ее автоматически — может действительно ошиблась?
Но к концу дня у нее уже практически не оставалось сомнений, что ошибки в измерениях не было. Можно было, конечно, из десятка уколов на каждом образце выбрать цифры, более-менее укладывающиеся на графике в нужную кривую, но никакого соответствия с результатами других измерений даже рядом не просматривалось. Она мучительно размышляла над тем, что ей теперь делать.
Если бы речь шла всего лишь об обычном научном эксперименте, результаты которого публикуются в статье, интересной лишь для узкого круга специалистов! Или даже о диссертации — сколько их защищают с тем, что через полгода никто даже названия их припомнить не может. Но в голове у нее засела фраза руководителя лаборатории о внедрении. Если такую «липу» на производство протолкнут, ЧП практически гарантировано.
Она решила поговорить с мужем. Околонаучная возня его никогда не интересовала, но практическое ее воплощение — это другое дело. Производство находится в ведении министерства, и случись там что — им придется эту кашу расхлебывать. Не говоря уже об опасности, которой могут подвергнуться люди, на этом самом производстве работающие. Она просто обязана предупредить мужа о грозящих неприятностях!
Вечером, после программы «Время», когда дети уснули и была вымыта посуда, она вошла в большую комнату, где устроился с газетой муж.
— Ты знаешь, — начала она, — у нас сегодня неприятный случай произошел.
— Какой? — спросил муж, неохотно отрываясь от чтения.
— Есть у нас одна ученая дама, Алла Смирнова, — принялась объяснять она. — Сейчас она к защите готовится — новый метод поверхностного упрочнения сплавов разрабатывает…
— Еще один? —