Читать интересную книгу "Личный интерес - Ольга Вечная"

еще не привык, что в столице мы работаем по-другому. А ему, оказывается, передали секретик.

Какое же унижение!

Потому Савелий и продолжал настаивать на кофе. Не понимал, наверное, чего я ломаюсь. В чем проблема-то? А я робела искренне! Краснела, внутренне сжималась из-за нашего флирта.

Мы переспали, завертелось, и он больше не заикался на опасную тему. Ждал, видимо, когда заикнусь сама. Что я и сделала. А когда Савенко выбрала «ГрандРазвитие», они ее слили.

Пазл сложился.

Всё логично. Вот только я то и дело срываюсь на надежду: вдруг Савелий тоже влюбился? Хотя бы чуточку. Дома у себя одну оставлял. Позвонил, когда его жизни угрожала опасность. Он так много о себе рассказывал, в том числе не самого привлекательного. Что жил бедно, что отец страдал от алкоголизма, что многих близких друзей похоронил. Неужели все ложь? Игра? Если так, то утешает одно: со мной он выложился по полной.

А может, у него таких, как я, в каждом городе с десяток?

Глава 50

Савелий

Итак. Если где-то крутятся чьи-то большие деньги, к ним неизменно возникнет чей-то личный интерес. А где личный интерес, там и проблемы. Причем чем интерес выше, тем проблемы масштабнее.

Я бросаю взгляд на часы — пусть насладятся ожиданием. Ольга Ивановна в этом отношении большой спец — доведет и дерево до самоспила. Запоминающаяся женщина. Я ее точно запомню на всю жизнь. Встряхиваю рукой.

Моя команда курит неподалеку, приехала почти на час раньше. Два стажера и два начинающих адвоката. Нервничают. Они все приезжие, страшно боятся накосячить. В отличие от коренных москвичей, этим ребятам отступать некуда, позади деревня и сапоги в навозе, поэтому ебашат они круглыми сутками. Я вижу свою миссию в том, чтобы передать знания и опыт. Предостеречь от ошибок, которые совершил сам. Вот и таскаю молодняк за собой всюду, где уместно.

Выхожу из машины и присоединяюсь, достаю сигарету. Вновь встряхиваю рукой. Ломали мне правую, но стреляет в левую. Неприятно.

— Мы не опаздываем, Савелий Андреевич? — интересуется стажер.

— Кирилл, слушай внимательно и запоминай матчасть: заранее нужно приходить только на свидание к женщине и в суд. — Все смеются. — Во всех остальных случаях адвокат приходит вовремя. Так что спокойно покурим.

— Говорят, Ольга Ивановна будет присутствовать.

— Будет.

— Та-ак интересно пообщаться с ней. Вернее, послушать, как вы общаетесь, — поправляет себя Яна.

Киваю. У меня уже был опыт накануне вечером. Оливе подходит эпитет «четкая». Был бы Вешневецкий сейчас с ней, постельных утех в его жизни было бы куда меньше, но зато никто бы не покушался на офшоры.

— Я все равно не понимаю, в чем такая проблема? — встревает стажер.

— Хорошо. Объясняю, Кирилл, на пальцах. — Я стараюсь говорить бодрее, хотя настроение самое паскудное. — Допустим, завтра ты женишься на ровеснице. Славной и умненькой, какой-нибудь стажерке в юрфирме....

Все смеются, а Яна еще и розовеет. Да ладно. Надо будет обратить на это внимание.

— Родит она тебе детей, будет смиренно ютиться в квартирке тридцать пять квадратов, которую ты сможешь себе позволить....

— Если бы. Я на съемной живу, Савелий Андреич, — вздыхает Кирилл. — Еще и с товарищем.

— Тем более. На съемной. Сопли твои позорные будет вытирать, после того как я снова отправлю переписывать ходатайство в сорок, сука, пятый раз...

Все снова смеются.

— Простите.

Кирилл взял эстафету и атакует Дождикова. У них примерно один уровень подготовки. Это было бы смешно, не будь так некогда.

— Поддерживать тебя будет, борщи варить, член твой согласится сосать, который ни у кого больше не вызывает ни малейшего интереса...

Кирилл догоняет Яну в розовощекости.

— Ну и так далее. Ты же в ответ будешь с ней всем, что у тебя есть, делиться, в том числе друзьями, знаниями и планами. А потом, лет через пятнадцать-двадцать, ты станешь успешным человеком. И захочешь себе жену посвежее. Никто тебе за это ничего не сделает и даже не осудит. Только вот твоя первая жена, если не дура, будет по-прежнему знать всех твоих друзей, ездить в спа с их женами. Она по-прежнему будет в курсе твоих сделок. И уж точно не забудет твои слабые места. Потому что знает тебя как облупленного. И при большом желании — посадит. Если у тебя, конечно, не будет такого адвоката, как я...

Все смеются. Я сгибаю и разгибаю руку.

— Вот тогда-то ты и поймешь, Кирилл, в чем вообще проблема. Ну или сегодня, если внимательно понаблюдаешь за Оливой.

— Вы поэтому так и не женились? — воодушевленно спрашивает стажер Яна.

— В моем случае никто из приятных мне дам не согласился бы, — усмехаюсь я. — Идемте.

___

Александра

Я вытираю щеки. Почему слезы такие соленые, аж кожу разъедают?

Присаживаюсь в ванне и включаю напор посильнее.

Теперь я могу заплакать в любой момент, чего со мной никогда в жизни не было.

Я скучаю по нему. Безумно скучаю. А при мысли, что все. Что никогда. Что мы закончили, из груди рвутся настоящие рыдания. Господи Боже. Савелий. Господи. Я так плакала последний раз в детстве.

Злюсь на маму и брата за то, что они думают, будто я могу столь сильно убиваться из-за работы. Я вообще ничего не ем.

Днем еще держусь. На допросах и встречах с адвокатами спокойная и уверенная. Идет борьба за свободу и будущее, и я включаюсь на полную. Но вечером дома.... Мне словно собственная кожа мешает.

Сижу голая в ванне и рыдаю. Напор сильный, чтобы никто не услышал. Рыдаю, рыдаю.

Боже. Какая дура. Здесь стены полуметровые, соседи и так не услышат, а я воду включила. Могу только под шум воды. Может, привычка, из-за того что всегда жила с кем-то? Или свои же эмоции?

Сказать Савелию «не приезжай» было легко. Жить, зная, что он больше не приедет, оказалось невыносимо. Я ведь знаю, что он не приедет. А если приедет, я полицию вызову немедленно! Не быть мне самой умной. Так сложно.

Все время думаю о том, почему он выглядел таким уставшим. Мы мало времени провели вместе: если сложить все часы, то и пары недель не наберется. Но я почему-то чувствую, что усталость Савелия не такая, как обычно. Он тоже переживает. Наверное, не из-за меня, у него что-то свое, личное происходит нехорошее. Надеюсь, есть кто-то, кто его поддержит.

Я помню, что ему нельзя